— Давайте в камеру, — поторопил профессор. — Через полчаса вас ждут на совещании, просили не задерживать.
Артём вздохнул и прошел в камеру — сооружение из стекла и металла размером чуть больше телефонной будки. Сев на деревянный, с написанным краской инвентарным номером стул, он взял лежащий перед ним на столе прибор. Пластина чёрного то ли стекла, то ли камня до смешного напоминала какой-нибудь айпад, только была толще раза в три и неожиданно тяжёлой. Материал «экрана» немного неприятный на ощупь — не холодный и не теплый, идеально скользкий и каким-то образом неестественный. Профессор обмолвился, что это вообще не вполне материя… Артём не понял, как то, что держишь в руках, может не быть материей, но до объяснений учёный не снизошел.
— Сегодня заканчиваем, — сказал Воронцов. — Я бы погонял вас ещё, вы пока очень слабый оператор, но, увы, нас торопят.
Артём взял планшет и, преодолевая инстинктивное желание отдёрнуть руку от неприятного на ощупь предмета, приложил пальцы к экрану. В толще камня медленно проявилась россыпь точек и линий, формирующих сложную трёхмерную структуру…
Полтора часа пролетели незаметно.
— Всё, вам пора, — сказал висящий в будке динамик голосом профессора. — Я не вполне удовлетворён, но допуск вам подписываю. Будем считать, что вы отныне полноправный м-оператор.
— Допуск к чему? — удивился Артём.
— Там объяснят… — махнул рукой Воронцов. — Идите и постарайтесь вернуться живым, я потратил на вас много времени.
— Живым? С совещания? — окончательно растерялся Артём.
— Оттуда, куда вас отправят, — ответил раздражённо профессор. — Используйте мозг хоть иногда! Если вас требуют на совещание, а от меня требуют подписать вам операторский допуск, это может означать только одно…
— Что? — брякнул Артём.
— Что вас отправят в Мультиверсум, разумеется! Всё, идите, время дорого. И не забудьте расписаться за м-пульт, это теперь ваш персональный инструмент.
Артём понял, что дальше расспрашивать бесполезно. Персональный, так персональный, придётся хранить дома, хотя иногда ему казалось, что веет от этой штуки чем-то зловещим. В коридоре его перехватила выскочившая на минутку из кабинета Ольга, увидела планшет, одобрительно кивнула, торопливо поцеловала и быстро проинструктировала:
— Ни о чём не спрашивай — всё равно ничего толком не скажут, только время затянешь. Я тебе потом расскажу, в необходимых пределах.
«В необходимых пределах, ага», — с досадой подумал Артём. Это было, честно говоря, немного обидно, но в этом вся Ольга.
В кабинете для совещаний был тщательно сохранён дух Империи — тяжёлые багровые шторы, Т-образный дубовый стол монументальной конструкции, бронзовые настольные лампы с зелёными стеклянными абажурами, деревянные панели на стенах. И только зияло неожиданной пустотой место портрета над головой председательствующего. Стенная панель сохранила более светлый оттенок большого квадрата, но Коммуна давно отказалась от идеологической преемственности с исторической родиной.
— Заходите, товарищи! — поприветствовал их «Палыч».
Арсений Павлович Лебедев, бывший директор ИТИ — Института Терминальных Исследований, ныне председатель Совета Первых. За отсутствие правого глаза и вообще, по совокупности заслуг, имеющий прозвище Вотан.
Артём слегка обалдел. Он не думал, что совещание будет проходить на таком уровне. Это как если бы тебя вызвали на работе в отдел кадров, заходишь — а там Президент сидит, в окружении силовых министров. Впрочем, учитывая, что с одним из таких «министров» он спит…
Ольга подтолкнула замешкавшегося от неожиданности Артёма к столу, и он скромно присел на стул с краю, оглядывая собравшихся. Почти напротив него сидел в вольной позе не кто иной, как «Сутенёр» — бывший полковник Карасов. Артём его терпеть не мог — за цинизм и полное пренебрежение всем, что стояло между ним и задачей. А вот Борух, который не так давно был готов пристрелить полковника, смирился достаточно легко: «Гондон, конечно, редкий, но профессионал». Карасов руководил спецоперациями и заодно занимался организацией чего-то вроде регулярных сил самообороны, если не сказать — армии. На месте Совета Первых Артём не стал бы привлекать такого человека к важным решениям, но он был на своём месте, а Карасов, увы, — на своём, причём, если посмотреть непредвзято, более высоком. Почти министр обороны.
Карасов зыркнул на Артёма холодным взглядом. Сидящий рядом Борух, который тоже занимался в Коммуне чем-то по военно-оружейной тематике, кивнул. Остальные не обратили на него никакого внимания, но дружно поприветствовали Ольгу, которая прошла вперёд, к президиуму, но села всё же не в нём, а у длинной части стола.
— Итак, теперь в части касающейся, — объявил Вотан.
Артём осознал, что обсуждавшееся до этого касалось всех, кроме него. Включая Боруха, с которым они были в равном положении чужаков, и полковника, который совсем недавно был первый враг. Не то, чтобы ему очень хотелось, но всё же немного обидно, когда знаешь о происходящем меньше всех.
— Пойдут следующие товарищи: всем известная Ольга Громова — как руководитель группы, Борух — это товарищ в наших рядах новый, но себя зарекомендовавший, — как силовая поддержка, и Артём…
Палыч сделал паузу, как бы припоминая, кто это такой и откуда взялся на его голову…
— Да, Артём, — наш новый эм-опер. Это его первый выход, но Ольга за него поручилась.
Все повернулись и посмотрели на Артёма. Он молча кивнул, решив, что вставать будет совсем уже по-пионерски.
— Отводы, самоотводы, возражения будут? — обвел Палыч всех единственным глазом.
— Не лучше ли кого-то из наших отправить? — сказал негромко кто-то незнакомый Артёму в Президиуме. — У нас есть специалисты…
— Уровень игры в «Зарницу» у ваших специалистов, — неожиданно высказался Карасов, — детский сад, штаны на лямках.
— Что ж вы их так плохо учите? — съехидничал незнакомый.
— Хорошо учим, — отрезал Карасов. — Но это не курсы изящных манер, без практики они говна не стоят. Всё ваше ополчение пока не тянет против одного моего взвода.
— Хватит! — оборвал их Палыч. — В любом случае, нам нужны люди, ориентирующиеся в текущих реалиях Земли и Советс… России, то есть, тьфу. А практики, сами знаете, скоро будет предостаточно. Тогда и посмотрим, кто чего стоит, и кого как учили…
Артёму эти его слова сильно не понравились, но спрашивать, о какой такой практике для ополчения идёт речь, было сейчас не к месту. Понятно, что Коммуна готовится к обороне, но тактическая обстановка вне его компетенции. Он в очередной раз дал себе зарок, что теперь-то Ольга не отвертится и хоть что-то да объяснит, хотя уже и сам себе не верил. Она виртуозно умеет уходить от конкретики и не отвечать на прямые вопросы.
— Итак, — продолжил Палыч, — резюмирую. В свете сложившейся ситуации, Советом принято решение об ослаблении режима изоляции и налаживании ограниченных… — Подчёркиваю — ограниченных! — контактов с материнским срезом. Задача группы — выйти на контакт с… Вы знаете, с кем. Ольге даны полномочия по переговорам в установленных Советом рамках. Никакой самодеятельности!
Палыч пронзил Ольгу суровым взглядом единственного глаза, но она даже не почесалась, мило и очень искренне улыбнувшись в ответ. Артём хорошо знал эту улыбку — кажется, председателя Совета ждали большие сюрпризы…
После совещания кулуарное обсуждение продолжилось в курилке — хотя курили в Коммуне немногие, и те в основном из Первых. Ольга поманила Артёма и Боруха за собой. Вышли на улицу вместе. Впрочем, сам Артём курить не так давно бросил, Ольга не курила вообще, а Боруха постепенно дожимала в этом отношении жена. Её беременность стала последним решающим аргументом — майор сдался и обещал бросить окончательно.
— Ну их, — сказала Ольга. — Ничего нового не скажут, а табаком все провоняем.
— Кому, может, и ничего нового… — недовольно буркнул Артём. — А кто и вообще не в курсе.
— По ходу поймёшь, — успокоила его Ольга. — Оно тебе и не нужно пока. Давайте к делу.
— Снаряжение на мне, — не то спросил, не то констатировал Борух.
— Да уж, пожалуйста, — подтвердила Ольга. — Проблем не ожидаю, но всё же…
— Понял тебя. Пойду пошуршу в закромах… У тебя размер противогаза какой? — спросил он внезапно у Артёма.
— Чего-о?
— Шучу, — хлопнул майор по плечу Артёма, — не дёргайся ты так, пиджак штатский!
— Ох уж мне твой кирзовый юморок…
Борух, смеясь, удалился в сторону хозчасти.
— Мне проложить маршрут заранее? — спросил Артём, вживаясь в роль действующего м-оператора.
— Обязательно, — подтвердила Ольга. — У тебя что по графику на сегодня-завтра?
— Сегодня планировал проверить установку третьей серверной стойки, вечером — лекция в техникуме, завтра с утра — общий урок в школе… — начал перечислять Артём.
— Отбой, — остановила его Ольга. — На сегодня я всё отменяю, им сообщат. На завтра… Ладно, урок проведи, дети ждут, но сразу после будь готов — часиков в двенадцать стартуем.
— А что сегодня? — удивился Артём.
— А сегодня ты ведёшь меня гулять, в ресторан и в койку! — Ольга засмеялась своим звонким хрустальным смехом, от которого Артём сразу же забыл про все вопросы и все сомнения.
По этому плану остаток дня и прошёл.
День второй
Македонец
Сеня явился ранним утром, пахнущий дешёвыми духами и невыспавшийся, недоуменно оглядел заставленную сумками комнату, пожал плечами и потащил из-за шкафа продавленную раскладушку. Разложил её, кинул спальник и сразу вырубился. Неплохо, видать, погулял.
В сумках была еда, медикаменты, кое-какая одежда и вообще куча нужной мелочёвки на первое время, пока мы не поймём, как жить и чем заниматься дальше. Всё это надо было перекидывать на базу, но пусть Сеня пока отоспится. Я же позавтракал и отправился в банк.
Деньги мне выдали без проблем, разве что персонал был какой-то рассеянный и нервный, да и клиенты в зале непривычно громко спорили о политике. Обычно-то в банке все молчат в тряпочку, сжимая номерок электронной очереди в руке — такое уж это место, не располагает к общению, все о своём думают, о финансовом. Денежки тишину любят. А тут прямо как в очереди за колбасой во времена оны — кто Америку ругает, кто Китай, а кто и своё правительство в полный рост поливает. Я, будучи, как теперь говорят, не в тренде, молчал и слушал, но понял мало. Кто-то проповедовал, что завтра Третья Мировая, кто-то стращал жуткой эпидемией, а кто-то упирал на землетрясения, отчего что-то труднопроизносимое взорвётся и будет как ядерная зима, только не ядерная, и не зима — «ну вы поняли». Если бы не Сенины предсказания, я бы только недоумевал, какой статистической причудой столько параноиков в одно время в одном месте собрались, но сейчас скорее удивлялся тому, как у нас народ умеет грядущие неприятности жопой чуять.