Именно это и заставило Бора выбрать гениальный критерий для апробирования новых идей: а достаточно ли она безумна? Достаточно ли далеко искал ученый, не слишком ли близок район его «раскопок» от уже разрытых другими курганов?
Пока еще неясно, какая из новых идей удовлетворит критерий Бора. Какая же теория окажется достаточно безумной, чтобы быть правильной?
Вопрос, который волнует сейчас физиков: быть или не быть? Введет ли нас в микромир старое оружие квантовой теории и теории относительности или этому не бывать и вновь нужно ломать ставшие уже привычными физические концепции?
Так теоретическая физика второй раз за полстолетия очутилась на распутье перед необходимостью больших перемен… Так одно и то же поколение физиков — небывалый в истории науки случай! — снова готовится к революционной ломке своих представлений.
Сегодня ясно всем: для решения загадок микромира вряд ли следует возвращаться назад. Надо идти вперед.
Настала пора, когда ученые вплотную приблизились к новому «безумному» скачку, подобному тем, которые между 1905 и 1916 годом привели к созданию теории относительности и между 1923 и 1927 годом — к появлению квантовой механики.
Настало время новых дерзаний.
Занавес поднят, начинается очередной акт великой драмы идей.
Он несет человечеству покорение новых сил природы и новые разочарования.
Но и этот акт не последний, процесс познания не имеет конца.
Послесловие
Мы перевернули последнюю страницу книги, написанной столь живо, эмоционально и занимательно. В ней рассказывается о богато одаренных людях, отдавших всю свою жизнь науке. Их переживания связаны с успехами и неудачами, неизбежно сопровождающими настоящую поисковую научную работу. Читатель невольно втягивается в водоворот «безумных» идей, почти всегда прогрессивных, но обреченных на старение и вытеснение более свежими, более смелыми. Ведь ученые, берущиеся за разрешение бесчисленных загадок, которые поставила перед человечеством природа, заранее осведомлены о том, что абсолютной и навсегда верной разгадки они не дадут. И все-таки они тратят десятилетия напряженного и самоотверженного труда для нахождения приблизительно верного решения, которое выдержит суровое испытание временем хотя бы на протяжении нескольких лет или десятилетий. И это при условии, что им сопутствует удача. А какова вероятность такой удачи? Ведь гораздо больше трудных работ кончается неудачно — удовлетворительного ответа не получается.
Если говорить более точно, то можно считать, что вероятность нахождения удачного решения в серьезной поисковой научно-исследовательской работе не превышает 5 процентов. Но без этого прогресс невозможен. Если ответ известен заранее — это не поисковая работа. В опытно-конструкторских работах, направленных на создание образцов приборов и машин, эффективность научной работы гораздо выше — она лежит в пределах 70–80 процентов вероятности. Только при изготовлении в промышленности крупносерийных изделий ожидается 98–99 процентов вероятности создания отвечающей требованиям продукции, имеющей оптимальную долговечность и надежность в работе. Поэтому получение приблизительно верного результата, которому можно доверять несколько лет или даже иногда дольше, — большая и редкая удача.
Чтение книги «„Безумные“ идеи» полностью подтверждает все сказанное. Но молодой человек, заинтересовавшийся наукой и вынесший из школы несколько упрощенное представление о путях развития науки, может почувствовать неуверенность в своих силах, да и в способностях человека вообще, если все научные ценности относительны и недолговечны. Не думаю, что это особенно опасно. Такая неуверенность быстро проходит с началом самостоятельной работы. Страшнее в науке чванство, зазнайство, высокомерие — эта защитная реакция людей, неполноценных в моральном или умственном отношениях. В науке надо уметь считаться с идеями и мыслями своих товарищей по работе, с достижениями других людей и коллективов, уважать их труд. Относительная ценность всех научных достижений отнюдь не является исключением в нашей жизни — в ней все относительно. Вопрос в том, чего больше — успехов или неудач и какие выводы из этого соотношения делает для своей дальнейшей работы ученый.
В книге Ирины Радунской имеются отличные примеры и мудрого и недальновидного поведения некоторых крупных ученых.
Конечно, мы, живущие на Земле люди, еще мало знаем о строении и закономерностях бесконечной во времени и пространстве вселенной. Но мы теперь довольно уверенно считаем, что доступная нашему наблюдению часть вселенной существует (как система, включающая миллиарды миллиардов структурных элементов — галактик и звезд) приблизительно 15–20 миллиардов лет. Мы также знаем, что наша звездная система, в которую входят Солнце, Земля и несколько планет, образуется примерно 150 миллиардами звезд, сгруппированных в нашу Галактику, диаметр которой достигает примерно 100 тысяч световых лет, или миллиард миллиардов километров. Мы тоже довольно точно знаем, что Солнце (вместе с нашей скромной планетной системой) удалено от центра Галактики примерно на 2/3 от ее радиуса и описывает полный оборот вокруг него примерно за 200 миллионов лет, а это значит, что за время существования Солнца и его планетной системы — на протяжении примерно пяти миллиардов лет — было совершено всего около 25 оборотов.
Если принять во внимание, что человек существует на Земле не более одного миллиона лет, то за этот «короткий» интервал времени солнечная система (вместе с Землей и планетами) прошла по своей круговой орбите вокруг центра Галактики всего лишь двухсотую часть оборота. А если учесть, что письменность существует на Земле всего лишь 7–8 тысяч лет, а следовательно, столько же времени существует наука, начиная от самых примитивных ее форм, то ведь за это время солнечная система с Землей и планетами прошла еще гораздо меньший путь, всего лишь 45 угловых секунд — около одной тридцатитысячной оборота!
За это время человек стал разумным, мыслящим общественным существом, познавшим многие закономерности природы и научившимся ими пользоваться для обеспечения своих непрерывно растущих духовных и материальных потребностей. За последние годы человек перешел от наблюдения и изучения к непосредственному освоению космоса. Он уже летает по точно заданной траектории вокруг Земли, запускает космические корабли и спутники, обеспечивает радиосвязь на дистанциях в сотни миллионов километров. Причем то, на что сейчас затрачиваются месяцы или даже часы, в былые времена было либо вовсе недоступно, либо требовало столетий или тысячелетий напряженного труда. И это достигнуто за несколько тысяч лет, причем большая часть за последние сто лет. Значит, стоит трудиться.
«В науке нет широкой столбовой дороги, и только тот может достигнуть ее сияющих вершин, кто, не страшась усталости, карабкается по ее каменистым тропам». Эти слова Карла Маркса можно поставить эпиграфом к книге «„Безумные“ идеи». Именно так жили и творили ее герои. Во многих ее главах говорится об удивительных успехах, достигнутых в изучении вселенной. Надо сказать, что в нашей стране эта интереснейшая наука давно привлекала к себе внимание. Незадолго до первой мировой войны Пулковская обсерватория считалась одной из лучших в мире, и имена русских астрономов Бредихина, Глазенапа, Цингера и других были известны всем астрономам нашей планеты. Но особенно большое внимание развитию астрономии, а в дальнейшем — радиоастрономии было уделено Советской властью. Именно при Советской власти выросло не менее двух поколений астрономов, достижения которых открыли человеку путь в космос.
Бесконечная сложность процессов, происходящих во вселенной, всегда порождала две тенденции в мировоззрении людей: мистицизм и пессимизм, сознание своей обреченности и беспомощности, преклонение перед всемогуществом сил природы и ее «творца», неверие в возможность постижения закономерностей космоса, с одной стороны, и обратную, прогрессивную тенденцию — во что бы то ни стало понять строение и эволюцию вселенной. Мало того — использовать ее закономерности в интересах людей. Борьба этих направлений длится несколько столетий и в наше время приняла особенно острую форму.
Немало сказано в «„Безумных“ идеях» о достижениях советских теоретиков и экспериментаторов; я помню беседы с моим учителем на электротехническом факультете Морской академии А. А. Фридманом в 1924 и 1925 годах, когда он увлекался теорией разбегания галактик, вытекавшей из работ Эйнштейна. Ведь именно «безумная» идея заложила основу совершенно новому направлению в небесной механике и теоретической астрономии, продолжающему привлекать всеобщее внимание ученых и в наши дни.
Правильной оценке будущего науки помогает изучение ее истории, ибо она создала почву для развития новых идей и питает их. Хочется вспомнить замечательную для своего времени (конец прошлого века) книгу «Мироздание» доктора Вильгельма Мейера («Астрономия в общепонятном изложении», около 700 страниц, 300 отличных иллюстраций, изданная под редакцией крупного русского астронома, заслуженного профессора С.-Петербургского университета С. П. Глазенапа). Я обучался тогда в Морском корпусе и отчетливо помню, что выбору штурманской специальности во флоте помогла мне именно эта книга. Я тогда не знал, что мне придется часто встречаться с С. П. Глазенапом в период 1918–1922 годов и учиться у него астрономии в Ленинградском университете. Кстати сказать, качество издания книги «Мироздание» в 1896 году, в особенности иллюстраций, отлично сохранившихся на протяжении почти 70 лет, может послужить примером многим современным изданиям.
Мне захотелось сопоставить некоторые утверждения конца прошлого века с теми мыслями, которые изложены в «„Безумных“ идеях».
В настоящее время принято считать, что диаметр нашей Галактики имеет размеры приблизительно в 100 тысяч световых лет. В книге «Мироздание» 1896 года на странице 383 говорится, что «свету нужно больше 3500 лет, чтобы достичь до нашего глаза от последних пределов пояса Млечного Пути». Так как солнечная система расположена на расстоянии примерно 27 тысяч световых лет от центра Галактики, то в настоящее время дистанция до «последних пределов» ее, расположенных за ее центром, оценивается 77 тысяч световых лет — ошибка более чем в 20 раз… Но еще интереснее предположения о «пределе» видимой вселенной. На странице 383 говорится, что Гершель считал это расстояние равным примерно