а себя поистине по-королевски – сидела, приятно улыбалась и, казалось, искренне наслаждалась беседой. О да, она необыкновенная женщина.
Точно так же сумела она обворожить и президента Монтедоры. По-видимому, сам не понимая, что делает, Веракрус дал ей разрешение воспользоваться его именем, для того чтобы продать ранчо. Бедняга даже опомниться не успел, как уже пообещал ей свою помощь, если возникнет такая необходимость. Рэнсом постепенно начинал думать, что если американское правительство сумеет вовремя распознать дипломатические способное мисс Мадлен Баррингтон, то со временем она сумеет стать одним из самых мощных орудий внешней политики Соединенных Штатов.
Когда подали кофе, Веракрус уже был совершенно покорен Мадлен, а Эскалант начал терять терпение.
– Но послушайте, – на сей раз Веракрус поймал руку Мадлен еще до того, как она успела увернуться, – неужели вы не останетесь погостить у нас в Монтедоре после продажи ранчо? Я хотел бы лично показать вам свою загородную виллу Она гораздо лучше, чем этот мавзолей.
– Весьма сожалею, сэр, но, боюсь, не смогу задержаться надолго, – ответила ему Мадлен. – Как только я продам ранчо, мне надо будет тут же отправляться домой.
– Что ж, посмотрим. – И Веракрус с заговорщическим видом сжал ее руку. – Как же это выходит – прекрасная, умная молодая женщина, а еще не замужем? Хотя понимаю – вам не просто найти мужчину себе под стать.
– Мисс Баррингтон помолвлена, – коротко бросил Рэнсом, хотя, честно говоря, он вовсе не считал Престона человеком «под стать» Мадлен.
– Помолвлена? Неужели? – удивленно протянул Веракрус.
По своему опыту Мадлен знала, что иногда лучше соврать, поэтому не колеблясь ответила президенту:
– О да. И мой будущий муж ужасно ревнивый… – Она попыталась вырвать руку из потной ладони Веракруса. Но это оказалось не так-то просто.
– Должен признаться, что мы, мужчины в Монтедоре, тоже очень ревнивы, – рассмеялся Веракрус. – Но мы отлично знаем, чего хотим, – и умеем добиваться этого! – воскликнул президент.
Мадлен опасливо покосилась в его сторону. Рэнсом не знал, то ли ему злиться на Веракруса, то ли искренне забавляться ситуацией. Эскалант нахмурился и громко кашлянул – ему явно надоела вся эта болтовня.
– Ваша светлость, – обратился он наконец к президенту, – мне очень жаль, но должен вам напомнить, приближается комендантский час. Думаю, вашим дорогим гостям тоже будет небезынтересно об этом узнать…
Не отрывая глаз от Мадлен, Веракрус чуть повернул голову в сторону генерала – единственная реакция на слова Эскаланта.
– Кроме того, ваша светлость, не забывайте, сегодня нам еще следует обсудить кое-какие важные дела, – не сдавался Эскалант.
Когда президент и на этот раз ничего не ответил, Рэнсом мог поклясться, что от злости Эскалант заскрежетал зубами. Тогда, невинно посмотрев на генерала, Рэнсом сказал:
– Думаю, его светлость не хочет сегодня заниматься никакими делами.
Бросив беглый взгляд на другой конец стола – туда, откуда сеньора Веракрус неотрывно следила за своим мужем и гостьей-американкой, Эскалант тихо заметил:
– Считайте, Рэнсом, что с сегодняшнего дня у вас стало на одного врага больше. Очень глупо с вашей стороны.
Поднявшись со своего места с какой-то поистине змеиной грацией, Эскалант объявил всем присутствующим, что приближается комендантский час, потому настала пора расходиться. Потом он довольно холодно простился с Рэнсомом, Мадлен и президентом.
Когда ужин закончился, Рэнсом наконец вырвал Мадлен из лап Веракруса и проводил в ее комнату, сказав, что скоро зайдет. И верно – через десять минут Мадлен услышала, как в дверь тихонько постучали.
– Знаешь, по-моему, ты переборщила, – сказал Рэнсом безо всякого вступления, входя в комнат. – Голову даю на отсечение – Веракрус в тебя по уши влюбился.
– По-моему, он просто много выпил, – возразила Мадлен.
Рэнсом вздохнул.
– Ну, по крайней мере тебе можно не бояться непрошеных ночных гостей. Я рассказал Веракрусу, что усилил режим работы специальных датчиков, которые реагируют на любое движение. Они вмонтированы прямо у входа в твою комнату…
– Я бы и сама защитилась от неожиданных визитов – но все равно спасибо.
Рэнсом понимал, что Мадлен права, но это почему-то его расстроило.
– А-га, – только и сказал он в ответ.
Почувствовав его настроение, Мадлен спросила:
– Ведь не от такой опасности ты собирался защищать меня в Монтедоре?
– Ну почему же, этого вполне можно было ожидать, – честно ответил Рэнсом. – Особенно когда сегодня за ужином ты пустила в ход все свое обаяние. Не забывай, я сам попался в твои сети.
– О нет, кто-кто, а ты в эти сети не попадался. – Мадлен внезапно рассердилась. – Я никогда не пыталась манипулировать тобой.
– Ты уверена?
– Абсолютно! Ведь если бы у меня тогда была холодная и ясная голова – а именно это и нужно, чтобы кем-то манипулировать, – неужели ты думаешь, я… – Она замолчала, не зная, что сказать дальше.
– Ты – что? – спросил он и вдруг выдохнул: – Не легла бы со мной в постель?
– Да.
Какое-то время они смотрели друг на друга в неловком молчании. Потом Мадлен, слишком гордая для того, чтобы менять тему и признать тем самым собственное поражение, добавила:
– А сегодня… Все это было только ради дела.
– И часто тебе приходится заниматься делами в такой форме?
– В какой фирме? Я ничего не делала, а только сидела и слушала его глупые истории, задавала ему вопросы, касающиеся его драгоценной персоны, и повышала тем самым его самооценку. Я ни секунды не флиртовала с ним. И ему не позволила.
– Но ты ведь позволила… – Рэнсом осекся, поняв, что ему не в чем обвинить Мадлен.
– Да, разумеется! – яростно подхватила Мадлен. – Я позволила ему думать о самом себе так, как этого ему хотелось. Ну так что из этого? Я же не вбивала ему в голову эти мысли о самом себе? – Мадлен тяжело опустилась на диван.
Рэнсом внимательно посмотрел на нее. Она, без сомнения, выглядела очень расстроенной. Так непохоже на нее – совершенно забыть о впечатлении, которое она производит на окружающих, на него то есть. Обычно она вела себя по-королевски. А сейчас… казалась ранимой и беззащитной, как никогда.
– Тебе не понять… – устало произнесла Мадлен. – Ни одному мужчине не понять.
– Чего?
– Не понять, что это значит – когда тебя унижают, пренебрегают тобой и отказывают в элементарном внимании только потому, что ты женщина. Не понять, что это такое – постоянные намеки, заигрывания и что значит поддаться мужскому желанию только для того, чтобы получить работу… – Мадлен в изнеможении провела рукой по лицу: – Чтобы пережить это, нужно родиться женщиной.
Рэнсом тоже опустился на диван. Он был в недоумении: Мадлен испытывает подобные чувства – смелая, умная, решительная Мадлен Баррингтон! Кто угодно – но только не Мадлен, умело использующая свою неотразимую красоту для достижения успеха, холодной яростью своего взгляда способная, кажется, камень разломить пополам.
Рэнсом почему-то вспомнил, как увидел ее в первый раз. Она тогда так на него посмотрела, что он сразу понял: к ней лучше не лезть. Она не кокетничала с ним, не поддерживала разговор. Но он тогда не обратил на это внимания – восхищался ею и желал ее, а остальное его не волновало. И он не собирался отставать от нее только потому, что она не хотела его общества. Тогда Мадлен была слишком уставшей и измученной, чтобы сопротивляться, а ему было наплевать на ее к нему отношение. И как бы раскованно ни вела она себя в постели, это ведь именно он заманил ее туда – сама она не делала ни малейшей попытки его соблазнить.
В первый раз за все это долгое время Рэнсом вдруг понял, что Мадлен не забыла историю в отеле «У тигра».
Он положил руку ей на плечо, чуть сжал его и виновато сказал:
– Прости меня, Мэдди.
Ему нелегко было попросить у нее прощения – чуть ли не впервые в жизни искренность причинила ему боль.
Мадлен с изумлением взглянула на него. Сейчас она была не такая, как всегда, – растерянная, смущенная и беззащитная. И, как заметил он с усмешкой, не очень-то в форме: нечаянно размазала по щекам тушь.
Увидев выражение лица Рэнсома, Мадлен нахмурилась:
– Что такое?
– Ты чуть-чуть размазала тушь, – объяснил он ей и, видя, что она собирается достать зеркальце, чтоб привести себя в порядок, задержал ее руку: – Не надо, оставь так. Знаешь, тебе это даже идет.
– У тебя довольно странный вкус, Рэнсом.
– Ты права. Особенно в том, что касается женщин.
Мадлен невесело улыбнулась:
– Очень тронута. Да, я была права: ты просто переспал со мной тогда и забыл.
– Что?!
– Так, пустяки, – отмахнулась она и добавила: – Слушай, как насчет того, чтобы устроить отбой до завтра?
– Подъем в восемь?
– Идет.
– Так что, я ухожу?
– Давай.
– Хорошо.
Оба замолчали, но вовсе не потому, что им было нечего сказать друг другу. Напротив, слова были не нужны – настолько хорошо понимали они один другого. Рэнсому казалось, что он слышит голос Мадлен, обращенный к нему, даже когда она молчала. В самом деле, кому нужны эти слова? Запах ее тела. Свежесть дыхания. Сила его рук.
Легкое гудение вентилятора над головой, мягкий диван, на котором они сидели, тени тропической ночи за окном – все это напомнило им о той ночи, когда они, забыв обо всем на свете, нарушили привычный ритм и течение своих жизней.
Рэнсом глубоко вздохнул – подумать только, он ведь жил без нее так долго. Безумно долго…
Господи, прикоснуться бы к ней хотя бы раз, услышать ее шепот, стон… Снова ощутить ее ласки, бархатистую кожу, прикосновение щеки к его плечу, ноги, сплетенные с его ногами.
Он понимал, что это может стоит ему работы, будущей карьеры, даже самоуважения. Но за одну ночь с этой женщиной он был готов на все. Не в силах больше жить без нее – без ее тепла, без сладости и нежности ее поцелуев, Рэнсом наклонился ближе. Губы его слегка раскрылись, а сердце забилось быстрее, когда он увидел, как потемнели ее синие глаза от вспыхнувшей страсти. Страсти – к нему.