– Галстук тебе подарила какая-то женщина, – выпалила Мадлен, совершенно не подумав.
Он изумленно поднял брови:
– Правильно. Но откуда ты знаешь?
– Спорю, это твой единственный галстук. И ты надеваешь его только на свадьбы или на похороны.
Он улыбнулся и с интересом посмотрел на нее:
– Ты что, успела порыться в моем шкафу?
– Нет, просто мужчины – довольно предсказуемые существа, – пояснила она.
– Неужто? Тогда, может быть, скажешь, как выглядят мои кальсоны?
– Нет, в нижнем белье я не разбираюсь.
– Зато в галстуках – очень даже…
– Ну, дело в том, что именно этот галстук не подходит к рубашке. Будь у тебя несколько галстуков, этот ты бы не выбрал ни за что. – Только сейчас она осознала, что именно сказала, и быстро поправилась: – Прости, пожалуйста. Я не хотела быть грубой. – Она нахмурилась и добавила: – Я никогда и никому не грублю.
– Никогда не говори «никогда», – улыбнулся он.
– Нет, это правда. Но вот тебе сказала, по-моему, что-то грубое…
– Это из-за жары, – спокойно пояснил он.
Она поставила на стол бокал:
– По-моему, я просто слишком много выпила.
Незнакомец снял с себя галстук и засунул его в карман.
– Честно говоря, терпеть не могу эти дурацкие галстуки.
– А кто она была? – Это, конечно, ее совершенно не касалось и задавать подобный вопрос не следовало, но… ей захотелось узнать о нем больше.
– Женщина, которая подарила мне этот галстук? Да так, одна подружка. Ничего особенного.
– По-моему, она хотела тебя гораздо больше, чем ты ее, – предположила Мадлен. Господи, почему ей так легко сейчас говорить ему такие вещи, которые она никогда и никому на свете сказать не решилась бы?!
Незнакомец заглянул в ее бокал:
– Ты что, гадаешь на кофейной гуще?
Она пожала плечами:
– Несложно догадаться.
Он и в самом деле принадлежал к тем мужчинам, которых женщины обычно безумно хотят – и в которых страстно влюбляются. Нет, себя Мадлен к таковым, естественно, не относила: у нее гораздо более утонченные вкусы, а этот незнакомец не казался каким-то особо изысканным. Хлопчатобумажная рубашка подчеркивала мускулы на плечах и груди, а узкие брюки облегали сильные стройные ноги и крепкие бедра. А как он подошел к ней – словно дикая кошка! Он смотрел на нее, и она прекрасно понимала, почему женщины без ума от таких мужчин, – чего стоит один только их взгляд! Посмотрит на тебя такой вот – и чувствуешь себя любимой и обожаемой…
– Да, женщины любят такие вещи, – пробормотала она, поднимая бокал и делая большой глоток рома: она совершенно забыла о том, что собиралась больше не пить!
– Какие вещи? – удивился он, опираясь щекой на руку.
Только тут Мадлен заметила, что у него очень красивые руки: с длинными пальцами, сильные, изящные. Они, как и лицо и шея, были покрыты темным загаром. Мадлен заметила еще один шрам на его руке.
– Предположу – ты или солдат, или тебе просто не везет, – сказала она.
– М-м-м?
Она указала на шрам, однако он не понял, что она хотела сказать. Осмелевшая от его спокойной реакции на те глупости, которые она ему говорила, Мадлен легонько дотронулась до его руки.
– А, ты об этом… – хрипло пробормотал он.
– А вот еще. – И она дотронулась до следа от шрама на его виске.
Он так и замер, когда она провела рукой по всей длине рубца, задев его по волосам.
– А нос… – и она провела по нему пальцем, – чуть искривлен. – Мадлен показалось, что ее голос звучит тоже хрипло. Внезапно ей захотелось дотронуться до его губ – но на них не было никаких шрамов, и поэтому пришлось остановиться.
Он придвинулся к ней ближе:
– Пару лет назад мне сломали нос…
– Как это?
– В драке.
– Я погляжу, у тебя жуткий характер, – протянула Мадлен.
Он улыбнулся в ответ:
– Вовсе нет. Я безобидный, как овечка.
У Мадлен перехватило дыхание.
– А по-моему, ты со мной просто флиртуешь…
– Ну а с кем мне здесь еще флиртовать? – отпарировал Рэнсом. – Только ты да вот еще те парни в углу, но им, по-моему, мой галстук тоже не нравится… А ты не любишь, когда с тобой флиртуют?
– Я… я не привыкла к этому, скажем так.
– Но если ты не привыкла к флирту, то, наверное, живешь в высокой башне, охраняемой целым войском…
– В высокой башне? – удивилась Мадлен и сделала еще глоток рома.
– Ты замужем?
– Нет. – Она растерянно заморгала и поняла: ей не требовалось никакой дополнительной охраны, чтобы защититься от мужчин. Она сама вполне умела постоять за себя.
– А, ну вот и славно.
– То есть? – снова не поняла она. – А если бы я ответила, что замужем, ты бы повернулся и ушел?
– Нет, конечно. Но я бы не… Черт, это трудно объяснить…
– Ты бы – что? – не сдавалась Мадлен. Что же задумал этот опасный, непредсказуемый незнакомец?
Он пожал плечами и огляделся.
– Ну, к примеру, я бы не стал приглашать тебя потанцевать со мной.
– Но здесь и так никто не танцует. Здесь же нет специального места для танцев.
Он усмехнулся:
– Нет специального места для танцев, говоришь? Но разве мы с тобой не можем разок взять да и нарушить неписаные правила поведения в баре отеля «У тигра», а? – Он встал и взял ее руку в свою.
«Еще никто и никогда не прикасался ко мне без разрешения!» – подумала Мадлен.
– Вставай, пошли, – обратился он к ней. – Есть музыка, немного свободного места и красавец парень; это я. Чего еще тебе нужно для танцев?
В самом деле, в баре тихо играла музыка – хотя еще мгновение назад Мадлен не обращала на нее никакого внимания. И когда бармен услужливо сделал погромче, из приемника донеслись жесткие, металлические звуки румбы.
– Как насчет румбы? – спросил ее незнакомец, обнимая.
– По-моему, ужасно. Я так давно не танцевала румбу…
– Зато сейчас – пожалуйста.
Она рассмеялась, когда через несколько мгновений поняла, что он танцует румбу нисколько не лучше, чем она сама. Однако ему, по-видимому, доставляло наслаждение просто двигаться под музыку – он нисколько не стеснялся своей неловкости. Как бы там ни было, а он был очень изящным и пластичным – и ей было безумно хорошо и легко скользить в его объятиях. Она рассмеялась от удовольствия, когда они закончили танцевать. «Абсурд какой-то», – подумала она, а вслух сказала:
– Я ведь никогда не смеюсь так глупо… – чопорно начала она.
Незнакомец все еще не выпускал ее рук.
– А напрасно. Тебе это очень идет. Сразу делаешься такая хорошенькая…
Это прозвучало настолько искренне, что она покраснела. За всю жизнь она слышала цветистые и искусно составленные комплименты от множества умных мужчин, однако прошло уже лет пятнадцать с тех пор, когда она в последний раз чувствовала себя смущенной и не находила, что ответить на комплимент.
Зазвучала другая музыка: медленная, чувственная латиноамериканская мелодия. Мадлен занервничала и попыталась отстраниться от незнакомца. Однако тот не выпустил ее рук из своих ладоней. Она удивленно подняла глаза – и взгляды их встретились. Губы незнакомца изогнулись в насмешливо-сексуальной улыбке. Как это шло ему – улыбаться вот так, еле заметно… Он, пожалуй, был старше Мадлен, но не намного – года на четыре. Глаза его чуть сузились – и пристально смотрели на Мадлен из-под густых темных ресниц. Выражение его лица описать было довольно трудно – этакая смесь насмешки и вызова.
– Давай еще потанцуем, – пробормотал он.
– М-м-м, – засопротивлялась Мадлен, однако незнакомец неожиданно произнес:
– Спорим, что побоишься?
– Побоюсь?! Я?!
Нет, этот человек явно знал, как надо обращаться с Мадлен Баррингтон: в следующее мгновение она уже скользила под музыку в его объятиях.
Он кивнул с довольным видом:
– Я так и знал, что ты всегда принимаешь брошенный вызов… Тебе хорошо?
Мадлен сделала глубокий вдох, но ничего не ответила. Он притянул ее к себе, и она положила руку на его плечо, пытаясь хоть немного отстраниться.
– Надо же, ты совсем не потеешь! – удивленно произнес незнакомец. – И это в такую-то жару!
– Да я просто обливаюсь потом!
Рука незнакомца, до этого спокойно лежавшая на талии Мадлен, стала двигаться вверх и вниз по спине. Мадлен вздрогнула от этой неожиданной ласки и подалась вперед, чтобы ускользнуть от вкрадчивых, мягких прикосновений. В результате она оперлась грудью о грудь незнакомца. Он притянул ее к себе еще ближе, медленно провел ладонью по ее плечам и снова опустил руку на ее тонкую талию.
– Нет, ты совсем не вспотела, – возразил он. – Если только совсем чуть-чуть…
Спина Мадлен горела в тех местах, где он прикасался к ней. Она сама чуть дрожала от легких прикосновений его руки. К ее величайшему изумлению, соски стали твердыми от соприкосновения с его телом. Она подумала с отчаянием, что незнакомец мог это почувствовать.
Взгляды их встретились. Теперь глаза незнакомца смотрели на Мадлен уже не с дразнящим вызовом. Напротив, веки его отяжелели, и от этого глаза казались сонными. Мадлен вдруг захотелось прикоснуться к его щеке, потрепать его мягкие волосы, прижаться к нему… Она напряглась и попыталась отстраниться.
Но он не отпускал ее. Нет, не удерживал силой, хотя, разумеется, мог бы, если бы захотел. Просто держал в объятиях, словно давая ей возможность одуматься и понять, что она вовсе не хочет уходить от него. Он сильнее сжал ее руку в своей ладони, и пальцы их переплелись. Мадлен с удовольствием уступила незнакомцу и позволила притянуть себя еще ближе – так что даже их бедра соприкоснулись, тем более что незнакомец ухитрился поставить свою ногу между ногами Мадлен.
Он слегка опустил голову, нагибаясь к ней. Она почувствовала, как его щека прикоснулась к ее лицу – твердое прикосновение мужской щеки с едва заметной пятичасовой щетиной. Она почувствовала, как он прижимается к ее волосам, вдохнула запах его волос и задрожала всем телом, закрыв глаза.
– Расслабься, – пробормотал он. – Ты всегда держишь себя в таком напряжении? Никогда не расслабляешься?