Он бросился из комнаты. Мадлен стремительно последовала за ним. Они остановились у двери Мигеля.
– Послушай, что, наконец, происходит? – недоумевала Мадлен.
– Кто-то подсыпал мне снотворного вчера вечером, – коротко объяснил ей Рэнсом и заколотил в дверь, крича: – Мигель! Ты здесь? Открывай!
– Что?! – Глаза Мадлен расширились от изумления.
– Я подумал сначала, что это мог сделать кто-то, собиравшийся напасть на тебя.
– Так поэтому ты…
– Отойди-ка! – Рэнсом высадил дверь и вбежал в комнату Мигеля.
Мадлен вошла следом.
В комнате никого не было. Постель так и стояла нетронутой со вчерашнего вечера. Мигель и его вещи исчезли, только на постели валялся какой-то листок бумаги. Рэнсом взял его в руки – это была коротенькая записка.
– Что там? Куда подевался Мигель? – Мадлен ничего не понимала.
Рэнсом с грустью посмотрел на нее и протянул записку.
– Мигель сбежал. И украл нашу машину.
Глава 11
Рэнсом чувствовал себя так плохо, что даже не в силах был притворяться храбрым. Он, спотыкаясь, прошел в ванную и опустился на колени. Его тошнило. В мутном полузабытьи он слышал за дверью голос Мадлен – она пыталась успокоить обитателей гостиницы, разбуженных утренним шумом.
Рэнсом смог наконец поднять голову. Из ниоткуда появилась смоченная холодной водой махровая тряпка. Он почувствовал прикосновение мягкой ткани у себя на лице. Потом ее убрали, и он увидел Мадлен. Она опустилась на колени рядом с ним, милые черты ее лица были искажены тревогой.
– Что же такое он тебе подсыпал? – спросила она, убирая волосы с его лба.
– Какие-нибудь снотворные таблетки или транквилизаторы, – с трудом ответил он. – Скорее всего украл у сеньоры Веракрус…
– Наверное, доза оказалась слишком большой.
– Меня всегда тошнит от этой гадости. – Рэнсом закрыл глаза.
Мадлен снова провела влажной тряпкой по его лицу и шее.
– Зачем он это сделал?
– Чтобы быть уверенным, что я не проснусь! – с раздражением ответил Рэнсом.
– Нет, я имею в виду, зачем ему понадобилось угонять машину?
– Ну, наверное, понял, что наконец-то предоставляется хорошая возможность, – пробормотал Рэнсом сквозь зубы.
– Какая возможность? – удивилась Мадлен.
– Я должен был догадаться! Он вел себя очень странно вчера вечером. Я должен…
– Да перестань, – оборвала его Мадлен. – Не можешь же ты всегда предвидеть поступки других.
– И все же…
– Не бери на себя постоянно ответственность. Расслабься, успокойся…
– Кто бы говорил… – Рэнсом устало посмотрел на нее и сказал уже более серьезным тоном: – Думаю, Мигель понял, что это был шанс уехать из Монтедоры, имея с собой деньги. Наверное, он заранее разработал план, как перевезет машину за границу, продаст, выручит нужную сумму и начнет новую жизнь где-нибудь в Штатах или в Канаде.
– И бросит свою семью? Ты же говорил, что он единственная их опора.
– Именно поэтому он и ждал до сих пор. Если бы хотел бежать один, сделал бы это уже давным-давно. Ему нужно было какое-то время, чтобы заработать денег, которых бы хватило на всех, да и машина стоит очень дорого. Я уверен, он заранее условился с семьей о встрече. Именно поэтому нам и пришлось ждать его вчера так долго, пока он ходил повидаться с семьей. Как только он узнал, что ему придется ехать куда-то далеко и в машине будем лишь мы с тобой, Мигель понял, что наступил его час. Поэтому и побежал быстрее домой, предупредить, чтобы они успели собраться.
– Но… Мне казалось, он привязан к тебе… – с грустью сказала Мадлен, все еще не до конца пришедшая в себя после случившегося. Она снова выжала мокрую тряпку.
Рэнсом взял ее у нее:
– Так и есть. Он сказал мне об этом вчера ночью, – и он приложил мокрую тряпку к затылку. – Черт побери, конечно, я не оправдываю воровство, но… Сама подумай, что бы его здесь ожидало? Он ведь всего несколько дней назад сказал: если в следующий раз кто-то вздумает стрелять в Веракруса и нечаянно промахнется… Его бы убили ни за что! Могу поспорить: Мигель решил смотаться в тот момент, когда узнал о теракте, который планировался Фронтом национального освобождения.
– Даже если бы он и остался жив, – подхватила Мадлен, – то рано или поздно первой леди понадобилась бы другая игрушка – другой юный мальчик, и тогда Веракрус жестоко наказал бы его за то, что он спал с его женой…
– А спать с ней он был вынужден – иначе как удержался бы на этой работе, лучшей из всего, что он мог тут иметь?
– Он мне нравился, – вздохнула Мадлен.
– И мне тоже. – Рэнсом, поймав руку Мадлен, сжал ее.
– Я понимаю: у него не оставалось выхода. Поэтому он и пошел на воровство.
– Знаешь, ты ведь тоже ему очень нравилась. Он сказал мне об этом.
– Вчера вечером?
– Да. Теперь-то я понимаю, что он извинялся передо мной за то, что собирался сделать. – Рэнсом тяжело вздохнул. – Черт, если бы он хоть когда-нибудь попросил меня о помощи! Но он никогда, ни разу…
На этот раз Мадлен сжала руку Рэнсома:
– Он не мог просить тебя. Поверь, твое уважение ему было нужно гораздо больше, чем помощь.
– Он еще говорил вчера о жалости, – пробормотал Рэнсом, – о том, что хуже жалости на свете может быть только одно – безнадежность.
Мадлен посмотрела на Рэнсома с нежностью и улыбнулась.
– Мигель умный и талантливый, и он всегда умел добиться того, чего хотел. Мне кажется, Господь ему поможет. Все у него будет хорошо, не волнуйся.
– Дай-то Бог…
Скривившись от боли – все тело болело после ночи, проведенной на жестком стуле в баре, – Рэнсом медленно поднялся на ноги. У него еще кружилась голова, и он решил принять ледяной освежающий душ. А потом уже решать, что делать дальше.
– Знаешь, в другое время я пригласил бы тебя под холодную воду вместе со мной, – обратился он к Мадлен. – Но, пожалуй, сейчас это будет для тебя весьма сомнительным удовольствием.
Мадлен рассмеялась и вышла из ванной.
Приготовив кофе, Мадлен сидела внизу и ждала, пока появится Рэнсом. Наконец он спустился. Он был очень бледным, глаза казались неестественно большими от темных кругов под ними. Он имел вид крайне несчастного, но тем не менее понимающего, что ему делать, человека. Мадлен знала, что Рэнсому будет очень не хватать Мигеля, и как бы она ни пыталась его утешить, это вряд ли поможет. Знала она и то, что гордость Мигеля никогда не позволила бы ему просить Рэнсома о помощи. Они были очень похожи. Только сейчас Мадлен пришло в голову, что Мигель напоминал ей ее непредсказуемого телохранителя, – за его сексуальной привлекательностью и обаянием скрывалась сильная, ответственная личность. Обладающие острым, сразу улавливающим самую суть происходящего умом, и тот и другой способны на смелые и неожиданные решения. У обоих развита интуиция, и оба болезненно чувствительны к мелочам, хотя часто скрывают это от окружающих.
Мигель скорее всего и не надеялся, что Рэнсом когда-нибудь простит его за предательство, – однако Мадлен чувствовала, что Рэнсом уже простил. Живи они в каком-нибудь другом мире – эти двое могли бы быть близки, как братья. Однако личность Мигеля в большой степени сформировала беспросветная нищета, а характер Рэнсома – огромные возможности, лежащие перед ним, и невероятное стремление к достижению поставленной цели.
Мадлен налила Рэнсому крепкого кофе и жестом, пригласила его сесть.
– Если я правильно поняла сеньора Гутиерре, достать в Дорагве машину напрокат будет очень непросто, – объявила она без всякого вступления.
Рэнсом задумчиво посмотрел на нее:
– Если дорога, ведущая к твоему ранчо, так же разбита, как и та, по которой мы добирались сюда вчера ночью. Господи, как же Мигель доберется до границы? Надеяться ему не на кого.
– Не бойся, он придумает что-нибудь. Ты бы точно придумал. – Увидев, что Рэнсом не слишком понял, какая между ним и Мигелем связь, Мадлен решила пока не вдаваться в подробности: – Так о чем ты говорил?
– А, да. – Он порылся в карманах, ища сигарету. – Нам придется позвонить Веракрусу. И рассказать обо всем, что произошло.
Мадлен понимала, что Рэнсом хочет дать Мигелю время, чтобы тот смог отъехать как можно дальше.
– Мигель предвидел это.
– Должен был предвидеть. – Рэнсом нахмурился, глубоко затянулся и продолжил: – Надо сказать Веракрусу, чтобы он прислал нам машину, которую ты зарезервировала в агентстве. Нам ведь нужно что-то надежное – дороги там могут быть ужасные, а если снова пойдет дождь… Веракрус заплатит водителю, который доставит нам машину. Я постараюсь убедить его, что это наименьшее из того, что он может сделать.
– Хорошо. – Мадлен поняла, что в Дорагве они застряли еще по меньшей мере на день, однако выбора не было. Даже если бы им и удалось найти у местных фермеров хороший автомобиль, чтобы съездить на нем на ранчо, им ведь надо будет вернуться в столицу. Рэнсом прав – надо вызывать машину через агентство.
– Пойду позвоню, – без особого энтузиазма сказал Рэнсом.
Мадлен положила руку ему на плечо:
– У тебя ужасно уставший вид. Пойди приляг, может, даже уснешь… Я сама позвоню Веракрусу.
Рэнсом заколебался:
– Но ведь я лучше тебя говорю по-испански.
– Зато у меня лучше манеры. – Видя, что он готов уступить, Мадлен продолжила: – Сеньор Гутиерре поможет мне дозвониться до президентского дворца, а там, в канцелярии, кто-то обязательно говорит по-английски.
– Ну хорошо, – согласился Рэнсом. Повернувшись, он начал подниматься по лестнице – казалось, от его прежней грации не осталось и следа.
Мадлен смотрела на него с беспокойством и удивлялась тем чувствам, которые он в ней пробуждал. Это же смешно – она хочет его защитить! Она ведь в жизни не встречала никого, кто бы нуждался в защите и покровительстве меньше, чем Рэнсом. Вряд ли он бы обрадовался, начни она опекать его как маленького. Какому нормальному телохранителю это понравится?
Теперь Мадлен представляла, как он был оскорблен, когда, проснувшись после фантастической любовной ночи, проведенной с незнакомой блондинкой, обнаружил, что она исчезла, даже не попрощавшись. Как глупо все тогда получилось! После такого начала как же можно… Растерянная, взволнованная от собственных мыслей, Мадлен пошла искать сеньора Гутиерре – пора было звонить во дворец.