– Но разве Эскалант этого не предвидел? – удивилась Мадлен.
Рэнсом покачал головой:
– По-моему, Эскалант всегда недооценивал силу и влияние дористов. Впрочем, здесь никто не знает, кто их поддерживает и кто за ними стоит. Видишь ли, мне казалось, что я довольно неплохо разбираюсь в том, что происходит в Монтедоре, но я и предположить не мог, что у дористов хватит сил и наглости атаковать городской штаб армии, как это случилось сегодня ночью в Дорагве. Ведь военная тревога, так нас с тобой выручившая, была вызвана исключительно нападением дористов.
– Значит, гражданская война, – повторила Мадлен, до смерти напуганная. Теперь их будущее представлялось ей еще более неопределенным, чем несколько часов назад, когда они томились в тюремной камере. Если в стране разразится война – а все к тому идет, – то никто не найдет их – ни «Марино секьюрити», ни ее отец, ни даже американский госдепартамент. Мадлен закрыла глаза и изо всех сил постаралась быть – или по крайней мере казаться – храброй.
– Ладно, – сказала она наконец Рэнсому. – Давай пойдем на юг, через Зеленые горы, к границе а Аргентиной.
– Да, – согласился Рэнсом. – Будем избегать больших дорог, не вступать в разговоры и вообще постараемся остаться незамеченными.
– А-га, – кивнула в темноте Мадлен.
– Нам осталось пройти еще несколько миль до перекрестка. Гутиерре сказал, что там надо свернуть на дорогу, ведущую на юг.
– Послушай, может…
– Что?
– Может, нам стоит попытаться завтра связаться со Штатами? – предложила Мадлен.
– По телефону?
– Да…
– Что ж, можно попробовать. Хотя даже если мы и дозвонимся домой, то помочь они нам смогут только после того, как мы уже выберемся из Монтедоры.
– А если связаться с американским посольством в Монтедоре? – снова предложила Мадлен.
– Ну, начнем с того, что американское посольство располагается в столице Монтедоры, куда нам нельзя: там Эскалант. Конечно, мы можем позвонить им и спрятаться в каком-нибудь укромном месте, в которое люди из посольства приедут за нами. Но видишь ли… Эскалант ненавидит американцев лютой ненавистью, и в посольстве нам будет не намного безопаснее, чем где-нибудь еще.
Да, не слишком радужная перспектива.
– Правда, – продолжил Рэнсом, – здесь должны быть люди из католических миссий, работники Международного Красного Креста, наблюдатели из Организации Объединенных Наций. Да вот только где их искать?
– А ты не спрашивал у сеньора Гутиерре?
– Спрашивал, – с грустью ответил Рэнсом. – Он только знает, что где-то в Дорагве есть католическая миссия, но где именно – понятия не имеет.
Мадлен молчала, пытаясь не выдать собственную тревогу и страх: у Рэнсома и без ее истерик хватает забот. Нет, она не будет распускаться. Рэнсом все же молодец – не стал ей врать, а честно рассказал все как есть. Она не может его подвести.
Так они шли в темноте – долго-долго – и чувствовали себя несчастными и потерянными, словно остались одни на всем белом свете.
Глава 15
Утром, при свете дня, Мадлен лишний раз убедилась, что выглядел Рэнсом ужасно: обросший щетиной, с синяком под глазом, с царапинами и ссадинами на лице. Ноги и руки Мадлен тоже болели – похоже, попала какая-то инфекция, что в жарком и влажном климате Монтедоры было неудивительно. Поэтому она, мысленно составляя список необходимых покупок, первым делом включила туда антисептики.
Глаза Рэнсома были красными и воспаленными от бессонной ночи, волосы – взъерошенными. Он едва слышно кряхтел – скорее всего у него сломаны ребра. Как же он занимался с ней любовью – да еще так страстно, неутомимо, после того как его избили чуть ли не до полусмерти?
Она подумала, что в список лекарств, которые необходимо купить, нужно непременно внести аспирин. И еще что-нибудь болеутоляющее. Пожалуй, с покупками у них проблем не будет, ведь они располагают довольно большой суммой денег. Только бы дойти наконец до какого-нибудь города. Будет ли только все то, о чем она мечтает, в продаже – вот в чем вопрос.
И самое главное – им нужна чистая вода, в закрытых бутылках, желательно негазированная. Хотя они пили и не много, но единственной бутылки, которую они захватили из Дорагвы, явно недостаточно. Конечно, пить из рек и колодцев нельзя ни в коем случае – не хватало еще дизентерию подцепить. А при такой жаре пить надо все время, иначе может наступить обезвоживание организма.
Мадлен казалось, что мотоцикл, на котором они ехали в сторону Зеленых гор, едет еле-еле. Прислушиваясь к неровному шуму его мотора, Мадлен волновалась, удастся ли им добраться до Аргентины или они умрут где-нибудь по дороге.
Когда наконец вдали показались очертания небольшого поселка, Рэнсом выключил двигатель и остановил мотоцикл.
– Нужно купить кое-что, – тотчас сказала ему Мадлен. – Антисептики, аспирин, бутылки с питьевой водой и для тебя…
– Мне ничего не нужно, – прервал Рэнсом.
– Ошибаешься, очень даже нужно, – возразила Мадлен. – Я уже не говорю о бензине для мотоцикла и каком-нибудь фонарике, чтобы ночью не шарахаться от каждого шороха, – тот фонарик, который ты прихватил из штаба армии в Дорагве, мы ведь потеряли. Перед рассветом здесь бывает довольно прохладно, поэтому необходимы теплые пончо. Не забудь, когда мы начнем подниматься в горы, будет все холоднее.
– Боже мой, слушая тебя, можно вообразить, что в этой захудалой деревушке есть супермаркет, – проворчал Рэнсом. – Ладно, миледи, что вы еще хотите купить?
– Какой-нибудь еды. Я проголодалась.
– Я тоже, – тяжело вздохнул Рэнсом.
– Ну тогда чего же мы ждем? Заводи машину, и вперед!
Рэнсом не спешил заводить мотоцикл. Он молча стоял и смотрел на городок вдали. Что-то в его позе насторожило Мадлен.
– Почему мы не едем? – спросила она его наконец.
– Не знаю, – честно признался Рэнсом и пожал плечами. – Городок выглядит слишком уж спокойным, а это не может не настораживать. Ладно, держись поближе ко мне, не вступай ни с кем в разговоры, будь умницей и не отходи ни на шаг от мотоцикла.
– Что-нибудь еще, сэр? – Мадлен усмехнулась.
Рэнсом ничего не ответил, а достал револьвер и проверил его. Когда он хотел спрятать его назад, Мадлен вдруг обратила внимание, что это было то самое оружие, на которое польстился капитан Морена и которое не выстрелило.
– Кстати, почему ты его не выбросишь? – спросила Рэнсома Мадлен.
– Револьвер? – удивился тот. – А почему я должен выбрасывать оружие, служащее мне верой и правдой?
– Он же не стреляет.
– Ошибаешься, стреляет, да еще как, – мягко возразил ей Рэнсом.
– Но ведь он не выстрелил у Морены, когда тот собирался убить тебя!
– Ну, еще не хватало, чтобы мое любимое запасное оружие в меня же и стреляло, – рассмеялся Рэнсом.
– Не понимаю…
Рэнсом указал ей на кольцо у себя на пальце – то самое, которое Мадлен впервые заметила у него на руке в аэропорту в Монтедоре.
– Кольцо? – удивленно спросила она его.
– Видишь ли, в револьвер вмонтировано специальное устройство, которое срабатывает только тогда, когда тот, кто хочет выстрелить из него, носит такое вот кольцо на пальце.
Мадлен недоверчиво покачала головой:
– Ты меня разыгрываешь!
– Представь себе, нет, – усмехнулся Рэнсом.
– Фантастика!
– То, что ты называешь фантастикой, спасло нам жизнь, – напомнил Рэнсом.
– Да, ты прав… – Мадлен посмотрела на «смит-вессон» с восхищением. – Господи, когда Морена навел его на тебя, я подумала, что умру на месте от страха.
– Ну, скорее я бы умер на месте.
– Несмотря на наши совсем разные жизненные позиции, я рада, что ты остался жив.
– Миледи, такого комплимента с вашей стороны я просто не заслужил, – чуть поклонился Рэнсом, и Мадлен увидела, что глаза его смеются.
Как же она хотела обнять его, прижаться к его груди, поцеловать. Странно, ведь она считала себя сдержанной женщиной, да и вела себя всегда прилично. Но сейчас… В их отношениях отсутствовало то, что у других пар предшествует близости, – поцелуи, объятия, тихая и спокойная нежность… Мадлен не представляла, как, например, можно погладить Рэнсома по голове. Для нее это было все равно что снять ни с того ни с сего с себя всю одежду.
Пауза, возникшая в их разговоре, стала довольно напряженной, и тогда Мадлен довольно сухо спросила Рэнсома:
– Надеюсь, ты не собираешься застрелить кого-нибудь сегодня утром?
– Не хотелось бы, – усмехнулся Рэнсом и повторил: – Так помни, держись поближе ко мне.
– А-га, – кивнула в ответ Мадлен.
В этом крохотном, богом забытом городке на них, конечно, тотчас обратили внимание. И те взгляды, которые мужчины бросали на Мадлен, беспокоили Рэнсома гораздо больше, чем то, что местные жители могли их запомнить и потом рассказать сегуридорам, в какую сторону они направились. Даже одетая в старую рубашку и поношенные джинсы, Мадлен выглядела здесь так, как выглядит яркая экзотическая орхидея среди полевых цветов. Тонкие и милые черты лица, сияющие под солнечными лучами светлые волосы. Поэтому Рэнсом решил не показывать ее местным жителям и, взяв деньги, сам отправился за покупками, а ее оставил сторожить мотоцикл.
Когда они ехали на мотоцикле, Рэнсома вдруг безумно захотел поцеловать ее, сидящую у него за спиной. Но побоялся, не осмелился – и это он! Черт, что же она с ним делает?
Рэнсом чувствовал, что Мадлен предпочла бы, чтобы они вернулись к прежним, почти враждебным отношениям. К счастью – или к сожалению, – они уже хорошо знали друг друга. Удивительно, Мадлен нравилась Рэнсому, даже когда что-то в ней раздражало его. Вот сейчас скорее всего она сожалеет о том, что еще совсем недавно занималась с ним любовью. Да еще какой! Дикой, жаркой, бесстыдной, сводящей с ума. А потом она снова стала робкой и нежной – точь-в-точь неопытная девственница.
Рэнсом выругался про себя. Напрасно он не сдержался тогда в камере, поддался своему желанию. Мадлен пребывала в смятении – близость смерти, душевный кризис, полная неопределенность впереди. И только поэтому она расслабилась и не стала сопротивляться. Но ведь он гораздо сильнее ее, опытнее. Почему же не предостерег от того, о чем сейчас она наверняка жалеет?