ешнем и не находит, не на-хо-ди-т. Теперь плачет отражение.
И слезы высыхают…
И только злость, холодная, расчетливая, волной смывает жалость к самому себе, оставляя лишь желание разбить себе голову о ближайший валун. Не-на-ви-жу, себя ненавижу. Кем я стал? За внешней бравадой и за вечным бунтарством что было у меня в душе? Ничего не было. Пустота. Я — пустышка. Я — никто. Чужие, перенеся меня в это скопление, лишили мою личность единственного, ради чего эта личность и сформировалась. Стержень — противоречия. Его не стало — и не стало меня. Пустышка. Некому мне тут доказывать, что я могу что-то решать. Никому не интересно, что я буду что-то делать из-за чувства противоречия. И меня не стало, осталась только оболочка. Во взрослом теле нет даже ребенка, нет никого. Пустота внутри. Я марионетка, куда подует ветер, туда и иду. Меня нет, есть тело, которое реагирует на внешние раздражители. Ничтожество. Даже в семь лет во мне было больше «я», чем сейчас. Злость. Злость на отца, который отучил меня принимать решения. На мать, которая ему потакала. На «лизунов», которые выбили из меня желание хотеть что-то делать самостоятельно. На деда, который умер так рано и не смог меня от всего этого уберечь. Но самая большая злость — на себя. Только я сам виноват в том, что являюсь никем. Только я…
Но тут мои самобичевания прервались по очень неожиданной причине. Я уже не смотрю в водное зеркало, а детское лицо по-прежнему стоит прямо перед глазами. И это не мысленный взор! Я его реально вижу, причем не застывшую картинку. Я-ребенок моргает, шевелит губами, кривит рожицы — и все это в полуметре от моего реального лица. Приплыли. Глюки. Касаюсь изображения ладонью, и рука свободно через него проходит, не оставляя даже ряби. Не помогло, галлюцинация не исчезла, только сморщила нос и, судя по всему, фыркнула на мою попытку его прогнать. Я сошел с ума… И эта мысль радовала. Наверное, так не должно быть, но настроение с каждой секундой становилось все лучше и лучше. Не знаю, сколько времени я перемигивался со своей иллюзией, строил мне-малышу рожицы, в ответ получая еще более уморительные гримасы. А что, быть сумасшедшим даже весело, что-то в этом есть!
— Кхм-м, — раздается за спиной покашливание.
Отражение пытается заглянуть мне за плечо, вот любопытное.
— Чего тебе, Ери?
Даже не оборачиваюсь, я-дите намного интереснее всего, что мне может сказать он. Перемигиваюсь с отражением.
— Ты чего тут сидишь уже целый час?
И зачем он за мной пришел-то?
— Ери, я занят.
Сходить с ума, это так весело! А он мне мешает, пришел зачем-то, отвлекает. «Я» состроило недовольную мину.
— Вижу, что тренируешься. — Он обходит меня сбоку и внимательно всматривается в «отражение». Это что получается, он его видит, что ли? Получается, мое безумие заразно? — Только ты говорил, что ничего не умеешь и алькаром стал недавно. А тут смотрю, визуализация образов! Это доступно единицам! Зачем меня обманывал?
Так. Стоп. Что значит визуализация? Какие образы? Я-я также удивлен, судя по мимике. Стоп, стоп, стоп. Э-э-э.
— Ты это тоже видишь?
— Конечно! — Ери вглядывается в «образ». — Даже могу предположить, что это твой родственник. Вспоминаешь кого-то?
— Да, можно сказать и так. Вспоминаю.
— Не научишь? А то эта грань мастерства алькаров так и осталась для меня недоступной. Баш на баш, я тебя учу боевому применению, ты меня — визуализации.
— Прости, Ери. Я бы рад. Но… — Если я-дите — это творение сифуза, то как его убрать-то? Пробую мысленный приказ, пробую стереть, не получается, только улыбка на его лице становится еще шире. — Ери, я честно не знаю, как у меня это получилось. Да, черт! Я даже не знаю, как убрать этот «образ»!
«Дите» откровенно хохочет, хорошо хоть нет звукового сопровождения.
— Жаль. Очень жаль. Извини, что отвлекаю. Но под одним из столиков нашли рюкзак, в нем оружие, защитный комбинезон и еще всякая мелочь. Судя по расцветке комбеза, это, наверное, твои вещи. Сходи посмотри.
— Э-э-э. Вот так и идти? С ним?
Взглядом показываю на «образ», который не желает пропадать.
— Ну, если не знаешь, как убрать, то с ним. Правда, все поймут, что ты алькар, но я тебе уже говорил, это только в плюс твоей репутации.
Еще раз пробую избавиться от наваждения. Безрезультатно. Если не считать за результат показанный «дитем» язык.
— Если бы этот «образ» еще взгляд не загораживал, то…
«Дите» пожимает плечами. И с ним происходит метаморфоза. Вместо лица в метре от моих глаз прямо в воздухе стоит мальчишка в короткой майке, шортах и с ободранными коленками. Он важно кивает и по не видимой никому, кроме него, подвешенной в воздухе тропинке, вальяжно засунув ладони в кармашки, идет ко мне. Постоянно уменьшаясь в размерах. Чем ближе он подходит, тем все меньше его «образ». Когда он зависает над моим плечом, то уже ростом не больше ладони.
«Дите» внимательно смотрит на меня, задумчиво чешет затылок, потом оглядывается, показывая Ери язык, и усаживается мне на правое плечо. Ачуметь…
— И что? — Глупо обращаться к «образу», но я натурально нахожусь в шоке! — Мне теперь с тобой ходить, что ли?
«Дите» уверенно кивает. Н-да… Это не просто «образ»! Это, судя по всему, какая-то проекция подсознания. «Образ», устроившись поудобнее, поощрительно похлопал меня по плечу. Твою ж… Да екар… Да етить… Вот это я влип!
Думал, что далеко ушел от космопорта, а оказалось, что всего-навсего метров на семьсот. Ручей, у которого остановился, протекал совсем рядом с рыночной площадью. То-то Ери меня так быстро нашел.
— Все алькары немного не такие, как остальные. — Видимо как-то не так восприняв мое выражения лица, поделился откровением Ери.
— В смысле?
Как избавиться от этого «образа»? Пробую с ним мысленно общаться как со знаком-конструктом. Нулевая реакция.
— Все мы сумасшедшие.
Это он к чему?
— Да я вроде нормальный.
Сам не сильно верю тому, что говорю. Особенно не внушает оптимизма то, что я краем глаза наблюдаю у себя на плече.
«Образ», устроившись поудобнее, с непередаваемым детским оптимизмом рассматривает окружающее, особенно его интересовали силуэты нависов, стоявших на стартовом поле. Его широко раскрытые глаза источали почти физически ощущаемую волну любопытства, непосредственного детского любопытства. Неужели это и правда проекция неосознанного?
— С чего ты взял, что все алькары безумны?
Мы медленно идем в сторону бара.
— Безумны? О! Это ты слишком. — Ери усмехнулся, нагнулся сорвать травинку. — Присядем?
— Ты вроде торопился?
Но он уже присел прямо на траву.
— В заведении сейчас убираются, не хочу смотреть на тот погром, что учинил Мунг со своими головорезами.
Усаживаюсь рядом с ним, не понимаю я сейчас поведение Ери. Ему от меня что-то надо? Зачем он за мной пришел? Какой ему интерес? С чего такая жажда разговора? Насколько я его уже узнал, он сейчас должен крутиться у салуна и на всех орать, чтобы все скорее привели в надлежащий вид, а не сидеть тут на поляне.
«Образ», как только я пристроился на земле, тут же соскочил с плеча и запрыгал с травинки на травинку. Ему бы сейчас шляпу с пером да зеленые лосины… Ой! Зря я об этом подумал. Стоило этой мысли мелькнуть в голове, как «дите» тут же изменило свой гардероб. Очень напоминая…
— Дим. — Ери пытается не обращать внимания на резвящийся в траве «образ», но получается это у него плохо, так и до косоглазия недалеко. — У тебя какие планы?
— Избавиться от этой визуализации. А что?
— Я не о том. — В сомнении он чешет подбородок. — Я о работе.
— Никаких, собирался по твоему совету нанять тебя в качестве учителя.
А вообще у меня был запланирован отпуск и рыбалка, но произошедшее напрочь выбило меня из этой колеи.
— Ах да… Есть к тебе предложение, Дим.
Хм-м. Он в своем уме мне что-то сейчас предлагать? Даже я понимаю, что сейчас несколько неадекватен.
Впрочем… А был ли я когда-нибудь адекватен вообще? Возможно, услышав этот мысленный вопрос, «образ» прекратил скакать и внимательно посмотрел прямо мне в глаза. Аж душа в пятки ушла от этого взгляда, было в нем что-то необъяснимое, он как будто проникал прямо в душу. Что такое сотворил этот гребаный симбиот?!
— Какое предложение?
Приложив громадные усилия, отрываю взгляд от глаз «дитя», пытаясь перенаправить вектор своего внимания на Ери.
— Понимаю, что не вовремя. Эта история с Табром, очень она не вовремя…
— Лучше было, если бы он меня обокрал когда-нибудь в иное время?
— Э-э… Ты не так понял. — Да, что на него вдруг напало какое-то косноязычие? — В общем. — В этот момент «образ» крутанул сальто на цветке ромашки. — Дим, ты правда не можешь это убрать?
— Пытаюсь, Ери, но не получается. Отвлекает?
А мне вот становится более чем любопытно. Нет, не смотреть за выходками «дитя» любопытно, иное… реакция Ери на «образ», вот что и правда интересно. Тот явно сбивает его с мысли, заставляя сбиваться и путаться в словах.
— Отвлекает! Я такого не видел никогда.
— Визуализации?
— Нет, ее видел, но это ведет себя как живое!
Мне тоже так показалось, но я предпочитаю благоразумно промолчать.
— Ты начал говорить о каком-то предложении, — возвращаю разговор в прежнее русло.
— Да. Начал. — У меня ощущение, что Ери боится «образа», старается не показывать вида, но что-то подобное страху проскальзывает в его реакции на «дите». — В общем. Ты знаешь, что собой представляет Консорциум?
— Примерно представляю. Крупнейшее торговое образование в соседнем секторе.
— Ну примерно да. — Казалось, он хотел что-то добавить к моим словам, но в последний момент передумал. — Клуб ведет сейчас переговоры с Консорциумом. Мы хотим выкупить страховку.
— Страховку?
Я, наверное, как-то не так понимаю произнесенное Ери слово.
— Это некая сделка. Мы делаем определенный взнос, он позволит нашему клубу не только торговать в их секторе, но и привлечет множество клиентов. Так как наши перевозки и наша деятельность будут застрахованы Консорциумом.