А теперь я выстрелю.
На всякий кошмарный случай, предусматривающий все возможные погрешности, первый раз — по ногам.
Дробовик тряхнуло, резко ударил в нос жесткий дух сгоревшего пороха, рука сама передернула цевье, выбрасывая гильзу в стену. Картечь пошла кучно, и незваный гость не успел ничего предпринять, как обе его ноги чуть выше колен превратились в сплошное кровавое месиво. С изумленным воплем бедолага отлетел к шкафчику со всякой ерундой, украшающему прихожую, проломил спиной его дверцу и завалился на пол. Ай да я. И не дай бог это все-таки ценный кадровый сотрудник, никакого отношения к нашим адским делам не имеющий.
Пострадавший поспешил меня успокоить — едва его перестало швырять, возвел на меня пылающие гневом глаза и нацелил пустую руку. Бах! В голове лопнуло что-то размером ориентировочно с Луну. С хладнокровием обреченности я успел еще осознать, что от такой боли не выживают, это же неминуемый шок. Видимо, на какое-то время потерял сознание: только моргнул — и сразу обнаружил, что лежу в углу, придавленный каким-то хламом. Голову ломило зверски, из глаз текли неподдельные слезы, из носа тоже что-то теплое, а прямо надо мной обретался заботливо улыбающийся Эл.
— Все в порядке, — первым делом сообщил он. — Одолели!
Дался мне его порядок! Мне бы на башку набить что-нибудь типа бочечных обручей, чтобы череп прекратил пульсировать… Неисчерпаем мир новых ощущений! Я-то полагал, что вершина головной боли — это контузия близким разрывом минометного снаряда. Ха!
— Объясните мне, что тут творится!
Это Чарли. Голову я с трудом повернул, а Эл услужливо сдвинулся в сторону, и я обнаружил Барнета сидящим плечом к плечу с Миком у противоположной стены. Видок у Чарли был, пожалуй, еще похуже, чем у меня — мне, по крайней мере, не жалко костюма за безумные деньги. Костюм пострадал так, что продолжать называть его костюмом было бы верхом оптимизма. Складывалось впечатление, что Чарли провел расследование в мешке с дюжиной обожравшихся валерьянки кошек. Мику тоже досталось, но как-то поменьше. А может, дело в том, что он и изначально-то выглядел не столь элегантно. И только Эл, уже без моего плаща, оказался чистеньким и аккуратным. Сразу видно, прибежал уже под конец разборки.
Я покосился в ту сторону, где положил посетителя. Валялся он несколько в стороне — как раз впору, чтобы удивиться прыти существа с перемолотыми ногами. Человеческого облика он не утратил, но вот кровь из него набегала почему-то желтовато-прозрачная, больше похожая то ли на гной, то ли на фурацилин. И ох как досталось стенам! Крепко же меня вырубило, что я не слышал такой пальбы. Тут только обратил внимание на валяющийся около Мика пистолет — затвор остановился в открытом виде. Расстрелять полную глоковую обойму в закрытом помещении — это только фону под силу.
— Это что — все ему одному досталось? — только и выдавилось из меня.
— У, Мейсон, проспал кино, так хоть вспоминать не заставляй, — пробурчал Мик сердито.
— Убить адскую тварь непросто, — дипломатично пояснил Эл. — Мистер Мейсон, вы исключительно правильно отреагировали на посланный мною сигнал тревоги. Жаль, я не успел вас проинструктировать — стрелять в него надо было выше, желательно сразу в голову.
— Чего-чего? — Чарли задрал бровь. — Ну-ка, живо объясните мне, что тут творится, пока мои ребята не пошли на штурм!
— Мик, объясни ты, как умеешь.
Есть у меня подозрение, что фона Чарли почитает природной аномалией и поверит всему, что тот ни скажет. Заодно и сам послушаю.
— А чего тут объяснять? — Мик передернул плечами. — Мы убили гада. Ты, кстати, тоже стрелял!
— Какого такого гада? — простонал Чарли с нескрываемым трепетом.
— Ну ты и баклан. Вот этого! А добить Мейсона патронов уже не хватило. Жаль, когда-то еще он так подставится.
Шутник нашелся. Между прочим, он собирался взять два пистолета. Неужели кончились патроны в обоих?!
— Вы будете в порядке, мистер Мейсон. По счастью, это существо применило к вам всего лишь псионический шокер — на большее не хватило его концентрации.
— А то бы сжег?
— О нет. Этот неспособен на…
Эл в один миг побелел, как холодильник. Подхватил лежащий рядом меч и словно бы размазался по всей комнате, в один миг будучи и тут, среди нас, и уже там, у выхода в сторону кухни.
— Это еще кто? — сварливо осведомился Чарли.
— И куда это он? — поддержал беседу фон. — Живот прихватило? Больше не кормить мороженым?
А и правда, куда его понесло на ночь глядя? Вроде завалили агрессора.
Позвольте-ка. Этот — неспособен на?.. Не умеет жечь?..
В бога, в душу, в мать.
Голова радостно воспользовалась поводом загудеть, когда я рванул с места в карьер следом за Хранителем. Нога скользнула, пришлось стартовать с колен, зато успел подхватить ружье. И — быстро, быстро, пока еще все не украдено до нас!
— Побежали и мы, — вздохнул за спиной Мик. — Мейсон парень ленивый, зря так не дернет.
Ох как он прав. А еще в Мейсоне удивительным образом сочетается проницательность Эркюля Пуаро и неуклонность Фиделя Кастро. Иначе как объяснить, что он смекнул, кто ждет его в конце маршрута, но тем не менее несется к финишу со всех ног?..
В коридор я вылетел, уцепившись за дверной косяк, благодаря чему развернулся сразу в сторону кухни. Эл застыл с занесенным мечом у самого входа, подтверждая наихудшие мои подозрения, краем уха я ухватил несущееся из глубины кухни:
— …запущено, и Устои меняются!..
А потом коридор кончился, и нужно было либо начинать долгие, бесплодные и никому не нужные переговоры, либо совершать глупые, но очень энергичные поступки. И переговоров с меня на сегодня хватит. Тем более что, если повезет выжить, наболтаться с представителями соответствующих инстанций предстоит по самое не балуйся.
Я с разбегу растянулся на пузе и въехал на кухню между широко расставленными ногами Эла, выставив ружье перед собой. Если подумать, идея совершенно идиотская. Особенно учитывая, что картечь пойдет расходящимся снопом и у противоположной стены накроет площадь как минимум фут на фут — тут уж ни о каком филигранном выстреле речь не идет. А именно он и мог бы спасти ситуацию, потому что хищного вида засранец в твидовом пиджаке, который одной рукой придерживал полувисящую на нем Айрин, а второй рисовал что-то в воздухе, как раз такой моей выходки и не ждал. Ракурс, конечно, неудобный, но и дистанции — футов восемь, пистолетную пулю я бы взялся положить на выбор минимум в десяток неприятных точек… Хотя, кто знает, какие точки ему неприятны.
В общем, не было у меня подходящей мишени для ружейного выстрела, ибо тело гада было надежно прикрыто обвисшей Айрин, а если я ее еще и картечью нашпигую, то, согласно сермяжной фонхендманской правде, должен буду жениться, как честный человек, осмелившийся разбудить фонтан страсти. Только вот рука, стремительно пишущая в пустоте… А на безрыбье и кастрюля — соловей. Бабах.
Не зря все-таки окружающие призывают друг друга не злить Мейсона.
Даже бесчувственная Айрин содрогнулась, а чертежник, все это время что-то злорадно декламирующий Элу, сбился на визг. Картечь разворотила ему руку почти на всю длину, кисть повисла на клочьях кожи. Однако потерпевший не растерялся — присел, одновременно спасаясь от меча Эла и взваливая на плечо Айрин, а освободившейся целой рукой указал на меня — и я воочию разглядел, как в его ладони из ничего зарождается клубящийся огонь.
Ну знаете, психика у меня достаточно ригидная, чтобы пережить пару-тройку псионических шоков, а вот от жарки я совершенно не застрахован. Пришлось спешно спасаться — а как спасешься, валяясь на пузе посреди кухни с гудящей башкой и нелепым ружьем в руках? Махнул этим самым ружьем, подсекая ножки разделяющего нас с огнеметчиком стола, и рухнувшая на ребро столешница нас разделила. Довольно эфемерная преграда для пламени, способного, согласно комментариям Алонсо, поджечь человека. Если я ничего не путаю, человек — штука довольно тугоплавкая. Но даже полдюйма полированного дерева — лучше, чем ничего. А стол мне все равно никогда не нравился.
Волна жара ударила с такой силой, что сдвинула и опрокинутый стол, и меня вместе с ним, и откатила к стене, в которую стол уперся ножками. Припекло не на шутку, даже паленым волосом запахло, а потом меня ухватили за ногу и выволокли в коридор. Уезжая из кухни, я успел передернуть цевье и даже собрался было отстрелить художнику еще какой-нибудь производственно важный орган, но случая не представилось, ибо волокли меня энергично и стремительно. В кухне образовался небольшой веселый пожарчик. На какой-то миг его перегородил спиной Эл, затем бросился в глубину кухни и пропал.
Я отбрыкнулся, выдернув ногу у доброжелателя, и как мог поднялся на ноги. Мик и Чарли немедленно подхватили меня с боков. Фон при этом убедился, что я стою, и шустро унесся дальше в кухню.
— Вот это все, Мейсон, ты будешь объяснять долго и, похоже, уже не мне, — зловеще посулил Чарли.
— Брось, Чарли. Поживи еще.
— Чего?! Тьфу на тебя! Я имею в виду, что это… ФБР и вообще…
Все это доносилось уже из-за спины, поскольку я, убедившись, что ноги держат, припустился следом за Миком.
Огонь уже утихал, прожегши столешницу почти насквозь, обуглив обои и расплавив линолеум, а народу в кухне поубавилось. По сути, один только Мик и остался. Зато в том месте, где огнеметчик рисовал свои знаки, прямо в воздухе висела дыра в сплошной мрак. Как будто проковыряли в пустоте дыру в беззвездную ночь. Тьфу ты, чего доброго поэтом станешь среди эдаких событий. Интересно, если о садах еще и в рифму — лучше или хуже получится?
— Эл туда полез, — озадаченно сообщил Мик.
— Ну и?
— Ну и — что?
— Ну и — чего ты ждешь?
— Вспоминаю, где моя бита. Что я, дурак, без нее туда нырять?
А вот я, наверное, дурак. Взял и, набрав на всякий случай в грудь воздуха, грянулся плечом прямо в темноту. Привычка такая — в сомнительные двери входить с разбегу. Не выводится ничем, даже дверьми незапертыми, в которые влетаешь и катишься кубарем под ноги недоумевающей публике.