— Я постараюсь… — Человек открыл дверцу, неловко спрыгнул с подножки на асфальт, замешкался, держась за ручку, будто страшась утратить связующую нить с обычным миром. Бесстрашный гладиатор наверняка двигался как леопард: быстро, мягко, пружинисто. — Один вопрос. Откуда ты такой мудреный пароль выдумал?
Артур с наслаждением слизнул сладкую патоку с шоколадной обливки.
— Отсюда! — Он постучал себя пальцем по лбу. — Прощай, коллега! — Захлопнул дверь и врубил передачу. Несколько секунд они ехали в полной тишине, Ольга перебралась на переднее сиденье. Затем сзади раздался тихий хлопок, словно детишки развлекались с елочными игрушками. Девушка вздрогнула.
— Бац! — сказала она вполголоса.
— Одиннадцатое марта… — произнес Артур. Он доел мороженое и выбросил в окно бумажку.
— Ну и что?
— Близится Ночь Весенних Каникул. Праздник.
Они въехали в черный туннель, фонари на серой стене мелькали, как смазанные огни факелов. За спиной раздалось вежливое кряхтенье.
— Ангекок!
— Лестно слышать! Паче чаяния, добрый человек соизволил выучить имя ничтожного колдуна! — Монстр сидел на заднем сиденье и вертел острым клювом. — Куда едем? Куда стопы держим?
— Куда глаза глядят! — Артур увидел в обзорном зеркале две пары светящихся фар. Взвыла сирена, проблесковые маячки отбрасывали змеящиеся тени на стены туннеля.
— Рустам?!
— Увы! На сей раз — господа полицейские! Согласись, что данная эпоха — не лучшее место для круиза. Вам светит «десяточка», добрый человек! Русская тюрьма — место, начисто лишенное романтизма, уверяю вас!
— Ты там бывал? — улыбнулась Ольга.
— Я везде побывал, окромя Праздника Весенних Каникул! — Он многозначительно поднял морщинистый пальчик. — Вы, леди, — соучастница многих преступлений; получите годика четыре. Время пролетит незаметно без сигнальных маячков. Но важно другое: здесь как-то не принято сажать мальчиков и девочек в одну камеру. Глупый обычай, правда? Вы будете скучать, друзья мои…
Впереди маячило белое пятнышко света, на выезде из туннеля копошились люди в форме.
— Сейчас они «ежа» выкатят! — радостно сообщил Ангекок.
— Что это такое?
— Лента колючая; шины лопнут, и тачка остановится. Обычно протекторы не подлежат восстановлению после такого!
Артур резко повернул руль и ударил боком полицейскую машину. Синий «форд» завизжал тормозами и тюкнулся носом о каменную стену туннеля.
— Ты себе потихоньку срок наматываешь, мой герой! — хихикнул клон.
— Черт с тобой! — закричал мужчина. — Если вытащишь нас отсюда, так и быть — открою тебе дверь на Праздник!
— Слово?
— Ну да… слово! Давай быстрее, эти умники стрелять намереваются! Что там надо делать?! Дуть на спутника… Бред какой-то… Колдуй, Ангекок!
— Никогда не следует верить всему, что пишут в информационных сетях! — Клон раскрыл клюв и громко закричал. Это был даже не крик, а долгий протяжный птичий плач. Так воют северные гагары в период брачных игр. Оранжевый свет превратился в длинную золотую полосу. Она оторвалась от стены, как самостоятельное существо, похожее на змею; стелясь гладким шпагатом по блестящей дороге, закружила автомобиль, оплела кузов тугими кольцами. Яркий свет ударил в лобовое стекло, люди отшатнулись, далеко отсюда яростно, словно свирепый хищник, взревел мощный мотор, брызги разбитого стекла осыпали бампер, будто поток раскаленных алмазов, беспомощно хрустнула титановая стойка кузова, и воцарилась тишина… И только золотые нити бороздили морозный воздух, похожие на оторвавшиеся кусочки умирающего солнца…
Глава 5
Агиос-Петрополис. Ассоциация свингеров.
Парадный зал. Гильдия Вечных и Избранных
Голубые стены дворцовой залы были драпированы алой парчой. Тяжелыми складками она опускалась на пол, выложенный каменными плитами. В свете гигантской хрустальной люстры плиты переливались всеми оттенками уральских самоцветов. Мышиного цвета калканская яшма, кичливый изумруд, загадочный опал, благородный малахит… В центре зала возвышалось монолитное кресло, выполненное из твердого капитолийского дуба, к нему вела длинная ковровая дорожка.
— Сколько его можно ждать? — Молодцеватого вида пожилой господин нервно поправил широкополую шляпу. Из-под полей выбивались крашенные хной кончики редких волос. Он залихватски подкрутил длинный ус и вызывающе посмотрел на англичанина.
— Успокойтесь, месье Буа де Гильбер! Он еще молодой человек, хочет повсюду успеть. — Рыжий англичанин залпом осушил бокал с пивом.
— Я вам тысячу раз говорил, Перкинс, — не смейте называть меня этим идиотским словечком «месье»! Где вы нахватались такой пошлости? Вы бы еще сказали «гражданин»! Меня зовут маркиз Буа де Гильбер де Флоранс! Запомните, наконец! Или запишите на своих манжетах!
— У меня нет манжет! — Мужчина простодушно осмотрел длинные рукава своего засаленного пиджака.
— Черт вас побери! Это такая шутка, литературный пируэт, если угодно!
— Почему де Флоранс стоит в конце предложения? — К мужчинам повернулась симпатичная брюнетка. На декольтированной груди чернела кокетливая мушка.
— То, что вы услышали, госпожа Липкина, — не предложение! — наклонился к даме Перкинс. — Таково имя нашего достопочтенного маркиза.
— Флоранс — имя моей матери! — напыщенно заявил маркиз. — Я нарочно добавил его к окончанию своей фамилии.
— Могли бы не утруждать себя, — вступил в беседу рослый молодой человек, — нынче дамские имена в моде!
Буа де Гильбер смерил незнакомца презрительным взглядом:
— Не имею чести…
— А зря… — тихонько шепнул Перкинс на ушко женщине. Она прижала ко рту тонкую кисть, затянутую в гипюровую перчатку, и засмеялась.
— Меня зовут Роберт.
— И все?!
— Роберт Стадник, если вам угодно. Я поляк.
— Оно и видно.
— Вы очень милы, Роберт Стадник! — Липкина обнажила ровные белые зубы в улыбке. — Впервые на ассамблее?
— Да. Я здесь новичок. — Мужчина обворожительно улыбнулся.
— Совсем худые дела у Ассоциации, если на ассамблеи стали приглашать плебеев! — надменно фыркнул маркиз. — Вы уверены, что пришли по адресу, как вас там… — Он щелкнул пальцами, унизанными тяжелыми перстнями. — Может быть, вам следует спуститься вниз, ко всем прочим? — Он презрительно кивнул в сторону двери.
— Увы! — Роберт беззлобно улыбнулся. — Я принадлежу к Гильдии Вечных и Избранных вот уже двадцать шесть часов!
— Поздравляю! — хлопнул мужчину по плечу Перкинс, толстый розовощекий здоровяк с длинными усами цвета зрелой пшеницы. От него сильно пахло пивом и сигарами. Он доверительно прошептал человеку на ухо: — Вообще-то мне с плебсом даже проще. Я сам — бывший докер!
— Оно и видно! — хмыкнул Буа де Гильбер. — Поэтому вы всякий раз норовите сбежать на первый этаж.
— Спасибо. — Стадник пожал руку англичанину.
— К бессоннице не привыкли еще? — Женщина томно смотрела в глаза новому знакомому.
— Непривычно, но я справлюсь; благодарю, что спросили!
— Вежливый, скромный и красивый… — простонала Липкина. — Хотите, я ради вас брошу пить?!
— А за какие такие особые заслуги вы примкнули к Гильдии Вечных и Избранных, молодой человек? — Буа де Гильбер поджал тонкие губы, бесцеремонно разглядывая новичка.
— Мне повезло, — просто ответил Роберт. Он шарил глазами по стенам и драгоценному полу. Пышное убранство залы было ему явно в диковинку.
— Вы привыкнете, — одобряюще кивнул Перкинс. — Вначале немного смущает бессонница, но зато появляется уйма свободного времени!
— Если будете скучать по ночам — вот мой адрес! — Липкина извлекла золоченый квадратик из декольте и сунула мужчине в нагрудный карман рубашки.
— Повезло… — надменно протянул маркиз. — Выиграли в лотерею! Тоже мне, подвиг!
— Бросьте издеваться над юношей, противный старикашка! — выкрикнула женщина.
Бледное лицо аристократа, покрытое густым слоем пудры, налилось румянцем.
— Черт бы вас всех побрал! Я единственный, кто следит за чистотой наших рядов! До меня в Гильдию Вечных и Избранных входила дюжина отщепенцев из пустынных земель Палестины. Нам необходимо отслеживать чистоту расы, понятно?!
Седой мужчина в зеленом военном кителе приветливо махнул маркизу и вскинул руку в характерном приветствии.
— Вы водите дружбу с сомнительными личностями, уважаемый де Флоранс! — Англичанин неприязненно покосился на седого.
— Шредер — неплохой человек, только слегка заносчивый. Хороший род, безукоризненная наследственность. Он не виноват, что попал под дурное влияние.
— Дурное влияние — это слишком мягко сказано, маркиз! — Липкина с отвращением покосилась на немца. — Не общайтесь с нацистами, Роберт! — Она погладила мускулистую руку нового знакомого. — Скверная компания! Однако где же господин Го Мич?
— Они изволят задерживаться! — едко заметил Буа де Гильбер. — Если бы сейчас организовали свободные выборы старейшины Гильдии, то я знаю, кого бы выбрали на этот пост! То, что творит ваш любимый Го Мич, в прежние времена называлось узурпацией власти!
— Как вы быстро перековались! — воскликнул Перкинс. — Я вот не могу понять, вы — кто? Аристократ или революционер? — Он остановил официанта, взял с подноса хрустальную кружку с пивом и сквозь пенящуюся жидкость посмотрел на француза. — В былые времена и пиво варили значительно лучше, чем сейчас!
— Просто вы не пресытились еще, дорогой! Долгая жизнь — это как изысканная еда: со временем наступает пресыщение! — Женщина взяла с подноса бокал с вином и протянула его Роберту. — Наслаждайтесь, пока можете, дорогой! — Она подняла хрусталь на уровень глаз.
Грянула музыка. Торжественные аккорды возвещали о прибытии старейшины.
— Опять Глинка! — фыркнул маркиз. — Между прочим, тоже шляхтич! — Он кинул многозначительный взгляд на молодого человека.
— Бросьте свои нацистские замашки, де Флоранс! — гневно осадила старика женщина. — Хватит и того, что мы называем вас женским именем. Слишком много чести…