— А что толку вам объяснять? Я уже пробовал. Вы все равно не верите.
— А ты попробуй еще раз. Я теперь готов в черта лысого поверить, я их видел. Каа вообще мертвый был, я проверял. Пульса не было. И холодный он был… Но главное, у него шея сломана. Точно. Болтается, как на шарнире. Так не бывает, мертвый он был. Я не мог ошибиться. А потом как схватит за ногу и говорит «мы тебя заберем», а у самого голова висит, как на веревке…
Крот говорил быстро, сбивчиво, опасливо озираясь. Потом замолчал на мгновение, посмотрел на товарищей, схватил Бригадира за плечо и затараторил еще быстрее и яростнее, брызжа слюной:
— Вы не понимаете, он точно был мертв! Труп. Шея сломана. А потом схватил. И разговаривал. Правда. Я не пью, ты знаешь. И грибов не ел никаких. Откуда тут грибы? Может, газ какой, тогда почему только я? Вы же его сами видели. Паук, ты что молчишь?! Он же на тебя выпрыгнул, а потом орал, что мы все умрем. Толич, Макс, вы же все видели! Не человек он! Скажите что-нибудь, иначе я с ума сойду!
Крот чуть не плакал. Паук сел рядом, посмотрел в глаза Кроту, потом как следует встряхнул его и произнес:
— Успокойся. Успокойся, говорю! Не человек это. Не человек. Нет больше Каа, и Глыбы нет. Жеки, скорее всего, тоже нет. Тела есть, а их нет. Мертвые они. Как и Пиксель мертвый был. Я говорил — вы не слышали. Вы все сами видели, только принимать отказываетесь. Мне не верите — вон у Бригадира спросите, он больше видел. Подтвердит, что я тут фокусов не показываю, что тут все серьезно, хоть и непривычно.
— Мы тебе верим, что серьезно, — отозвался Макс. — Ты расскажи — что происходит?
— Теперь верим, — поправил Крот. — Так что это было?
— Это, как бы правильно выразиться, темные сущности, бесы по-вашему, по-христиански. Вы их разбудили, вскрыв пещеру. Они тут давно обитают. Их много, они разные по сущности и по силе. Вот эти — ну те, кого мы сегодня видели, в Пикселе, Каа, Глыбе, не самые сильные и не самые слабые. Есть сильнее, намного. Эти, — Паук кивнул в сторону колодца, — могут захватывать только мертвые тела. Они вызывают негативные эмоции: страх, злобу, агрессию, зависть и прочие, могут даже свести с ума. Потом натравливают людей друг на друга, пробуют заставить побежать, прыгнуть, ну, словом, доводят до убийства, гибели, потом выпивают остаток жизни и поднимают тело. Живут, пока тело может двигаться. Могут поддерживать себя в рабочем состоянии за счет поедания человеческой плоти или от энергии, получаемой из страданий, мучений, боли, поэтому предпочитают убивать мучительно. Убить их можно, отрубив голову, или обездвижить, отрубив конечности. Именно отрубив, чтобы опоры не было. Небольшие повреждения хрящей они умеют сращивать. Есть сущности посильнее. Те могут и безголовых поднимать. Могут, но не любят. Предпочитают захватить живых. Так тела дольше служат, не разрушаются, да и возможностей у живых на порядок больше. Мы таких называем Всадниками. Они находят гниль в душе, присасываются, а как расширят гниль до приемлемых размеров, порабощают душу и перехватывают управление телом.
— Как ты? — тихо спросил Бригадир.
— Как я, — не стал врать Паук. — Только я не Всадник. Я — Хранитель Врат мира Нави. Меня посвятил сам Велес. Он дал мне право и силу держать Навь под замком, хранить Канон и карать отступников. Я щит и меч человечества от Навьей тьмы. Вот этот клинок был выкован подземными мастерами из первозданного мрака. Мне его вручил сам Кощей! А победил я Паука в честном поединке, в открытой схватке.
— Так ты не Паук? — обалдело произнес Макс.
— Нет. Я Рахман, Хранитель Врат мира Нави, помощник Кощея. Был предательски убит в этих горах Мастером Церемониймейстером. Он не мог забрать мою душу, не в его силах, но я сумел запечатать себя в своем же кинжале. Ваш Паук добровольно меня впустил, когда погрузил в себя клинок и плеснул кровь на Алтарь.
— Ты убил его?
— Нет. Он еще тут, но он не правит, а лишь наблюдает.
— Так, значит, зовут тебя Рахман, ты страж подземного мира. Так? — недоверчиво спросил Крот.
— Примерно.
— Ты захватил тело Паука, а самого Паука не убил, а как бы запер в клетке и можешь, если захочешь, выпустить его обратно.
— Могу, но не выпущу. Пока.
— Почему?
— Ну, во-первых, не хочу. Он мне нужен. Я без него и разговаривать с вами нормально не мог бы. Язык схожий, но разный. Да и не разобраться мне в новых реалиях без него. Очень многое изменилось за время моего вынужденного отсутствия. Я его знаниями и опытом пользуюсь. Он не против. А во-вторых, с Пауком вы не продержитесь и десяти минут, пойдете на корм Каа. Я победил его не для того, чтобы выпускать.
— А для чего?
— Чтобы загнать тварей обратно.
— Так чего же не загнал, а бегаешь от них как заяц? Ты же помощник Кощея, а Каа фальшфейером пугаешь. Нестыковочка!
— Я предупреждал, что вы мне не поверите. Вы хуже, чем животные. Тем достаточно пару раз по морде получить, и они понимают. Вам же хоть кол на голове теши, все за иллюзии цепляетесь! Не я этот разговор начал. Ты сам меня умолял, плакал, как девочка-малолетка, истерил. Я сказал то, что хотел сказать. Верить мне или нет — дело ваше. Можете уходить, как Каа с Глыбой! Я не держу. Мне легче будет. Кстати, всех это касается, надо уходить отсюда. Предлагаю идти за ними. — Паук указал на колодец. — Там искать будут в последнюю очередь.
— Нет, я туда не полезу, — решительно заявил Крот. — Там эти сумасшедшие. Я с ними больше встречаться не хочу.
— Как хочешь. — Паук спокойно отдал Кроту фонарь. — Можешь оставаться, я пошел. Кто пойдет со мной, буду ждать внизу, но не больше пяти минут.
— Эй, погоди, надо вместе идти. Ну погоди ты! — крикнул вслед Бригадир, но Паук не обратил на это никакого внимания и исчез в колодце.
— Ну что? — спросил Бригадир притихших товарищей. — Какие предложения? Он уйдет через пять минут. Я его знаю.
— Бригадир, — прошептал Крот, — он псих, с головой совсем беда. Он заведет нас куда-нибудь, пришьет, а потом заявит, что это было ритуальное жертвоприношение. Надо выбираться самим.
— Псих он или нет, но твою шкуру только сегодня трижды спас. Ты сам говорил, что поверишь в любую сказку. Вот тебе сказка. Не веришь? А твоя лучше? Мертвый Каа со сломанной шеей хотел тебя утащить? Что-то смеха не слышу. И про поехавшую крышу никто не говорит. Ты можешь объяснить лучше? Я жду! Он, может быть, и шизик. Может, и несет бред, но его бред реальнее, чем все твои гипотезы. Так что прекращай ныть и двигай за нами. Верно я говорю, Макс?
— А мне нравится этот Рахман ибн Паук, мир им обоим, этот тайный помощник шайтана по темным делишкам. — Макс хлопнул Крота по плечу и продолжил: — Он забавный, клянусь карманами своего халата. Его тараканы такие милые. Как говорилось в докладе «Как управлять вселенной, не привлекая внимания санитаров», коза шизофрении тоже может дать молоко мудрости, если не доить ее рукой неприятия.
— Понял?! — Бригадир назидательно поднял палец. — Буряты дело говорят. Идем за Пауком.
— Мир ему и его тараканам, — вставил Макс, погладив ладонями жидкую бороденку.
— Крот, давай решайся. Он — наш шанс. Пошли.
— Перекинь мост надежды через реку недоверия, ибо, как говорил…
— Макс, заткнись, — беззлобно и уже как-то устало произнес Крот. — Я согласен уже, идем. Только поглядывайте за ним.
— Приглядим, приглядим, — заверил Бригадир. — Вставай, пошли быстрее.
— Ну что, в какую сторону двинем? Где враг? — спросил он у Паука, спустившись по неровным стенкам колодца.
— Не знаю, я не чувствую опасности.
— А что ты чувствуешь?
— Скорее напряжение, отдаленную угрозу. Чужую злость. Но далеко, с нами не связано.
— Обнадеживает. — Крот мягко приземлился сзади. — Я так понимаю, что в вольном переводе это звучит: «Куда ни пойдем — везде задница».
— Примерно так.
— Да. Жаль, что я так не могу постоянно в дерьмо вляпываться.
— Верно глаголешь, да пошлют тебе духи новые штиблеты, — послышался из колодца голос Макса. — Если представить мир в виде большой задницы, то тебе волю дай — заведешь нас в самую дырочку.
— Кто бы говорил, — огрызнулся Крот. — Кто нас в Полесье в самую топь завел? Всю провизию тогда утопили. Потом две недели шишки жрали.
— Зачем старое поминаешь? Я тогда молодой был, зеленый совсем, как стручок гороха.
— Ага, был бы опытнее — завел бы поглубже, чтобы наверняка.
— Зачем ты такой? Зачем испытываешь колодец моей дружбы, кидая в него кизяки своих грязных инсинуаций!
— Заткнитесь вы, оба. Разгалделись, — раздраженно рявкнул Бригадир. — Макс, кончай придуриваться, говори нормально.
— Ладно тебе, командир. Мы прикалываемся, ты же знаешь. Все равно куда идти — не знаем, компас испортился. Я лично ничего не чувствую.
— Да все ты чувствуешь и все знаешь, только признаться себе боишься, — перебил его Паук. — Ты просто не хочешь себя слушать, да и не умеешь толком. Интуиция у тебя развита, значит, пользуешься часто, только потом пытаешься все логически объяснить. Не получается — даешь задний ход.
— Никому я в задний ход не даю!
— Хорош базарить! — рявкнул Бригадир грозно. — Как дети малые! Ты-то куда полез? — Бригадир дернул Паука за рукав. — Тут решать надо, что дальше делать, а вы про задний ход рассуждаете.
— Согласен, — спокойно ответил Паук. — Ни к чему это. Предлагаю прогуляться в том направлении. Эти двое ушли туда. Они без людей не могут — это их пища. Тем более что они сейчас озлоблены, им подпитка нужна. Значит, они пойдут к выходу, к людям. Нам за ними надо.
— Ну а ты что думаешь? — Бригадир посмотрел на Крота.
— Странная логика, — ответил тот, — но я согласен. Галерея ведет вверх. Значит, нам туда.
— Я тоже не против. Значит, уже большинство. Решено, идем. Паук первый, я замыкаю. Тронулись.
Они шли по длинной грязной каменной кишке, по холодной вязкой жиже, старательно огибая острые скальные выступы. Потные, вонючие, напряженные. Шли в основном молча, лишь изредка перебрасываясь парой слов, чаще всего просто предупреждая об остром выступе, опасной трещине и