Мы похоронили моего отца в березовой рощице неподалеку от Белого озера.
Прочитав молитву, отступил от могилы настоятель Монастыря отец Федор и разрешающе кивнул ребятам — Деге, Егорше и Гураму, ожидавшим с лопатами в стороне.
Застучали по крышке гроба мерзлые комки земли.
Через несколько минут над могилой воздвигся крест из ровных и белых березовых стволов.
Дега молча встал рядом. Положил руку мне на плечо. Это хорошо, что он догадался так сделать, мне стало легче, когда я ощутил тепло его ладони.
Вот бы еще Ветка оказалась сейчас со мной.
Но Ветка и Макс лежали на койках нашего лазарета, и неотрывно находился при них строгий и хмурый Семион Семионович. А значит, все с ними будет хорошо.
И совсем не важно, как дальше сложится у меня с ней, с моей Веткой. Да и с Максом — не важно, как сложится… Неосязаемые и неразрывные нити, связывающие нас, никуда уже не денутся. Вот это важно.
— А я мамку свою сюда привезу, в Монастырь, — тихо проговорил вдруг Дега. — Может, еще кого из наших, гагаринских, прихвачу. Я с отцом Федором уже обговорил все…
Я не ответил ему, только кивнул.
— Ты, Умник… не очень-то… — сказал еще мне мой кореш. — Не думай всякое. Ты ведь не виноват.
Я снова ничего не ответил. Я же знал, что виноват…
И постепенно вокруг могилы становилось все свободнее и свободнее. И наконец рука Деги соскользнула с моего плеча, ободряюще хлопнув напоследок.
И остался я совсем один. Присел на корточки, прошептал несколько слов, которые никто, кроме нас с отцом, слышать не должен. А потом еще сидел долго-долго. А потом, конечно, поднялся.
Один?
Нет, из-за ближайшей березки выступил якутский ойуун Однако. На руках у него свернулась клубочком, так непривычно и так знакомо мурлыча… самая настоящая кошка, белая, с розовой грудью и темными, словно обутыми, лапками.
— Ты смотри… — со смущенным удивлением сказал Однако. — Надо же, а? Приблудилась откуда-то… Я уж и не думал, что когда-нибудь кошку увижу. Чудо ведь, а, Умник?
— Чудо, — согласился я.
Впрочем, чудо ли?
Мир изменится. Мир уже начал меняться. Теперь и я точно знаю, что делать для этого. Протянуть от каждого к каждому нить, надежную крепость которой я уже познал. От каждого к каждому. Главное, не забыть никого, кто ценен тебе, кто важен для тебя. Не забыть, не оставить, не потерять…
Однако осторожно спрятал кошку за пазуху меховой своей куртки. И, кашлянув, предложил голосом мультипликационного Карлсона:
— Ну что, малыш? Полетели?
ПРИЗРАКИ МЕРТВОЙ ЗВЕЗДЫИгорь Осипов
Если звезда погасла, а планеты превратились в вымороженные пустоши, то кого можно там встретить? Призраков…
Именно среди них оказался экипаж звездолета «Капитан Стужин», стараясь выжить после крушения и найти путь домой. Люди преодолевают трудности, меняются сами и меняют этот мир. Мир, в котором всё не то, чем кажется.
Пролог
Сейчас где-то там, в трех световых годах от меня, двигалась армада. Искривители пространства ломали это самое пространство, увлекая за собой метрику инерциальной системы отсчета. Это позволяло преодолеть световой барьер, по сути, не преодолевая его. А армада бежала из Солнечной системы. Человечество, находясь на пике своего развития, не могло спасти Землю. Хвала тем ученым, что успели заметить опасность заранее: черная дыра пересекалась в своем движении с Солнцем, ее чудовищная гравитация неминуемо разорвала бы планеты и саму звезду. На спасение жителей Земли было отведено семь лет. Этого оказалось достаточно, чтобы построить гигантский флот и покинуть колыбель человечества.
Конечно, разные страны и даже разные организации позаботились об этом по-своему. Ближайший космос был поделен как торт. Самые вкусные вишенки достались тем, кто побогаче да посильнее. Способы бегства тридцатимиллиардного населения Солнечной системы тоже были разные.
Не всем суждено было покинуть гибнущую планету. Богачи бежали на собственных лайнерах, государства тащили с собой самых нужных, тех, кто мог пригодиться. Про преступников в тюрьмах, бездомных бродяг, малые нации, мешающие жить сильным мира сего, нечаянно забывали. Как забывали про стариков и инвалидов. Места всем не хватало. Непрерывным валом шли убийства. Убивали за место. Убивали из мести, что места не досталось. Коррупция процветала, и цель была только одна — строчка в списках на стазискапсулы, строчка на место в экипаже. Цена — жизнь.
По приблизительным расчетам, до четверти населения Земли встретит конец вместе с домом.
Третья армада состояла из двухсот шестидесяти гигантских транспортников и неопределенного числа лайнеров класса «Люкс». Сравнительно небольшой экипаж обслуживал более миллиарда человек, замороженных в стазискапсулах. Впереди шел флот: эскадра крейсеров и других боевых кораблей, прикрывающая торопливый бег среди звезд, флот обеспечения и корабли дальней разведки, в числе которых был раньше, пока не пал на эту планету, малый, но быстрый «Капитан Стужин». Корабли, подобные ему, преодолевали по паре десятков световых лет в год.
Я смотрел на резкий и близкий от вакуума горизонт, куда садились два крохотных солнца. Не судьба. Армада проходила мимо, а нам предстояло сражаться на проклятой планете за свою жизнь. Корабль разбит. Связи нет. Возврата нет.
Я посмотрел на ладонь. Разрезанная рука ноющей болью доказывала, что я еще жив. Пришлось ее резать самому. Так надо. Таковы правила этого мира. По голой ладони пробежала багровая капля, падая на серый песок и мгновенно замерзая. Я ухмыльнулся. Безумный мир, где все не то, чем кажется, где законы физики — не догма. Где нет жизни, где одни только призраки ежедневно взирают с надеждой на тот же горизонт, что и я.
Рядом стоял, потупив взор, дух. Контуры фантомного тела слегка подрагивали, удерживая сущность в этом мире. Как и сказано было: «Пришло то время, когда даже неживые стали бояться за свою жизнь». Но обо всем по порядку…
Глава 1
Противно верещала сигнализация о разгерметизации. От нее голова болела даже больше, чем от постепенно падающего давления. Было холодно. По тесноте помещения были разбросаны вещи. В углу тихо плакала наш астрофизик, и от боли в сломанной руке, и от безысходности положения. Навигатор сидел напротив меня и молча смотрел в потолок. Врач ничего не делал, он просто лежал без сознания на полу. При падении его сильно приложило о стенку. Итого нас четверо. Остальные, без сомнений на то, погибли. Удивительно, что мы сами еще живы.
Корабль не был предназначен для планетарных полетов. Искривитель пространства огромной шляпкой гриба оторвался в верхних слоях сильно разряженной атмосферы. Нижняя часть корабля, где находились каюты, маршевые двигатели и реактор, отломилась при контакте с грунтом. В треснутый иллюминатор были видны ее исковерканные остатки. Остальные двадцать членов экипажа лежат там же. Нет, их тел не видно, но нетрудно догадаться в каком они сейчас виде. Вряд ли сохранились лучше, чем жилые модули и двигатель.
Пожара на месте падения не было, да и где ему взяться. Разряженная в восемьдесят раз против Земной атмосфера не содержала кислорода.
Аварийная сеть питания, автономно устроенная для каждого отсека, еще пыхтела, заставляя работать дежурное освещение и простейшую автоматику. А вот система жизнеобеспечения не пережила падения, и утекающий потихоньку воздух не восполнялся. Если бы не визг системы оповещения о неисправностях, то можно было бы слышать тихий свист.
То, что мы остались в живых иначе как чудом назвать было нельзя. Удар при падении был сильным, но судьба нижней части корабля нас почему-то не настигла.
«Чаша два ошталощь», — надломленным голосом, шепелявя через силу, произнес Вячеслав, потом аккуратно, чтобы не попасть на лежащего врача, сплюнул кровь.
Славке выбило четыре зуба и размесило губы. Нам всем сильно досталось.
Два часа жить, значит.
Я молча кивнул. Сил совсем не было. А от недостатка кислорода накатывало безразличие. Мне досталось меньше всего. Поэтому именно мне пришлось оказать первую помощь Лене и вколоть всем обезболивающего.
Даже когда на воротнике у доктора быстро-быстро заморгала красная лампочка никто не отреагировал. Во-первых, поздно что-либо делать. Во-вторых, мы недолго его переживем.
Мысли о смерти почему-то не пугали. Я просто знал, что конец близок, но эмоции не работали. Словно предохранитель у них перегорел.
Экспедиция дальней разведки проходила в штатном режиме. Что могло стать с кораблем — непонятно. Он был совершенно исправен. Он был сверхнадежен. В столкновение с метеоритом или каким другим телом я готов был поверить, но вот незадача, корабль начал падать, а автоматика не объявила тревогу. Да и подлететь к нам не замеченным тело больше пылинки могло только на скорости в половину световой, что очень маловероятно. Но факт остается фактом — «Капитан Стужин» сошел с орбиты и стал падать. Просто. Без всяких видимых причин. Автоматика верила, что все хорошо, даже когда корабль наполнился криками отчаяния и животного ужаса.
Само падение мало запомнилось. Я старался просто удержаться за что-нибудь, пока модуль трясло в атмосфере. Потом толчок почти бесполезного парашюта, и удар о грунт следом за ним.
Зачем мы здесь? Армада шла мимо. Начальству стало интересно. Планетка находилась раньше в обитаемой зоне. Но звезда уже прошла стадию красного гиганта, спалив поверхность, и сдув большую часть атмосферы и воду. Вспышка сверхновой стала финалом трагедии. Осталось только ядро светила, сжавшееся в неимоверно долго остывающий белый карлик.
Планеты была меньше Земли, но больше Марса, отчего сила тяготения была только три четверти привычной. Следов жизни на ней не было, даже если сама жизнь в прошлом наличествовала. Эдак полмиллиарда лет назад. Остатки углекислого газа и азота застыли на полярных шапках.