Рамзес посмотрел на свои руки. Кожа бронзового оттенка, который присущ всем коренным жителям Айгура. Из купола опустилось голубое облако, к нему оказались прикованы взгляды гостей. Дворецкий широко распахнул глаза…
…Над землей плывет сиреневый туман. Он закрывает солнце и пропитан губительной смесью углекислоты и аммиака.
— Туман! Идет туман! — кричит высокий мужчина. У него золотая кожа, «расколотые» змеиные зрачки и острые уши, позволяющие слышать малейшие колебания почвы. Люди спешно спускаются в пещеры. Под землей тихо, царит благословенная прохлада. Мужчина раздает собравшимся маленькие фляжки с серой жидкостью. — Надо экономить… туман пришел надолго…
Люди располагаются на ночлег. Их глаза хорошо видят в темноте. Дети тотчас затевают веселую возню. Чуть слышно капает вода, земля дрожит от едва ощутимых толчков.
— А хорки не найдут нас здесь? — тихо спрашивает женщина.
— Нет. Отдыхай. Мы их услышим. — Мужчина нежно гладит ее лицо.
— Будь осторожен. Они всегда ходят парами… — Женщина прижимает его руку к лицу и засыпает. Дети сбиваются в кучку возле родителей, пленка прикрывает их глаза. Они спят. Бодрствует только мужчина. Он вслушивается в гулкие звуки, разносящиеся по пещере. Вот дрогнули стены, осыпалась пыль. Нет… это отзвуки извержения вулкана. Рука нащупывает металлическую трубку. Опять удар. Мужчина из всех сил напрягает слух. Чуткие уши дрожат от напряжения. Он бесшумно поднимается, женская кисть безвольно падает на землю. Люди доверяют ему. Он — хозяин прайда. Он — защитник.
Вновь удар, сдержанное шипение. Мужчина поднимает трубку. В проеме возникает массивный силуэт. Круглые глаза светятся красными точками. Женщины просыпаются и немедленно начинают кричать. Услышав крик, хорк приходит в бешенство. Он разевает зубастую пасть, и яростный рев сотрясает стены пещеры. Мужчина именно этого и ждет. Он подбегает почти вплотную, жаркий смрад дыхания врага опаляет кожу на лице. Женщины сбиваются в кучку, закрывая своими телами хнычущих сонных детей. Из трубки вылетает раскаленный шар и впивается в язык пришельца. Хорк топчется на месте, пятится задом.
— Есть! — возбужденно выдыхает мужчина. Трясущимися руками он перезаряжает оружие. За его спиной раздается отчаянный крик. Он резко оборачивается. Другой хищник впивается зубами в женщину и легко перекусывает пополам позвоночник. Шипящие капли слюны чудовища брызгают в разные стороны. Они попадают на кожу ребенка и мгновенно прожигают юную плоть. «Они всегда ходят парами…»
Скрипя зубами от бешенства и страха, человек направляет свое оружие на врага. Зверь поднимается на задние ноги, и злобное шипение обрушивается на перепуганных людей…
Рамзес моргнул, видение исчезло. Золотой дождь медленно истекает в зеркальные стены. Облако растворяется. Вскоре от него не остается следа. Дворецкий чувствует, как мелко дрожат острые уши, глаза покрываются белой пленкой. Он так плачет. Так повторяется всякий раз на вечеринках Мастера. К этому не привыкнуть. Рядом стоит Шимшон. Глаза богатыря — сухие и горячие. Он порывисто сжимает его руку, едва не сломав кисть:
— Спасибо тебе, курица змееголовая! Спасибо!
Рамзес встретился взглядом с Шекли. Тот смотрит на него в упор и медленно кивает. История не закончена… Гости притихли. Каждый увидел нечто самое важное для себя. По худым скулам Кауфмана текут слезы, но он счастливо улыбается. Зоя надела платье, она крепко прижимается к своему мужчине. Все поменялось. Иллюзия разрезала реальность жестко, сухо, неотвратимо.
В центре зала, словно по волшебству, объявился хрустальный постамент. На него неторопливо поднимается Мастер. Он в своем обычном облачении, широкую грудь украшает хрустальный шар, висящий на массивной золотой цепи.
— Я рад видеть здесь всех своих друзей… Мы встречаемся каждый високосный год, на исходе знака Рыб. Знак переменчивых Рыб — символ иллюзий. — Он улыбается. — Увы, но ночь заканчивается. Я жалею, что не сумел поговорить с каждым гостем в отдельности. Надеюсь, что любой из вас увидел свою историю. И на следующий Праздник жду всех на свою скромную вечеринку, Ночь Весенних Каникул. Название придумала наша Анжелика, моя возлюбленная дочь. Пока не знаю, где будет проходить Праздник, но мы обязательно известим своих друзей заранее. А теперь — прощайте! — В абсолютной тишине он спустился вниз и скрылся в зеркальной стене.
Артур с Ольгой стояли на месте. Хмель выветрился из головы, у девушки по щекам текли слезы.
— Что ты увидела?
— Нас с тобой. И еще у нас будет маленький… Совсем скоро… — Она доверчиво прильнула к мужчине. — А что видел ты?
Он привычным жестом провел ладонью по волосам. Пальцы коснулись щеки, он отдернул их, будто обжегся. Никаких сомнений. Глубокий шрам разрезал надвое мякоть подбородка. Зеркала… Они не лгут. Но иногда мы не можем разглядеть собственное отражение…
…Все тело сотрясает мучительный озноб, саднит горло, от приступов тошноты ноет желудок. Раздается звонок; мужчина с трудом поднимается на ноги, бредет к дверям. Он чувствует себя глубоким стариком, больным и немощным. На пороге объявляется Пашка Лифшиц. У него черные мешки под запавшими глазами.
— Привет, коллега! Быстро в кровать! — Он проходит в комнату, снимает пальто, оставшись в белоснежном халате. — Который день температура?
— Третий… — Артур опускается на кровать. Рядом лежит Ольга, из ее груди вырывается хриплое дыхание, губы обметены простудой. — Сначала надо помочь ей… Ей хуже, чем мне…
Лифшиц скептически поджимает губы, протягивает человеку градусник.
— Чем помочь? Аспирин? Антибиотики? Вирус Розена ест таблетки на завтрак, как яичницу. Ты — мой друг, Артур. Я должен сказать правду. Твои шансы — пятьдесят на пятьдесят…
— А ее? — Он глухо кашляет, от спазмов трясется спина.
— Прости… Оле осталось жить несколько часов.
— Это исключено. Она… у нас… У нас должен быть ребенок.
— Прости, Артур…
— Расплата… — Мужчина чувствует, что по щекам текут слезы. — Что можно сделать? Я согласен на все. Акции, деньги, моя кровь, если нужна… Все что угодно!
Павел задумчиво меряет шагами комнату.
— HR запустила пробный эксперимент… Ищут добровольцев.
— Говори!
— Это слишком опасно…
— Что ты городишь, Павлик! Она к вечеру умрет, что может быть опаснее?!
— Людям прививают антидот и помещают их в специальный раствор. Надолго…
— Будто консервированные помидоры?
— Хорошо, что шутишь… Ты имеешь все шансы поправиться, Артур! Нельзя рисковать!
— Говори дальше!
— Им вводят весьма агрессивное вещество. Оно даже не прошло апробаций. Мутировавший вирус Розена. Мы его называем «Дитя Розена». — Он грустно усмехнулся.
— Зачем такие сложности?!
— Это всего лишь эксперимент. Испытуемых разбудят через несколько недель или месяцев. Считается, что за это время или антидот убьет людей, или они станут носителями новой генной модификации.
— Вроде изобретают нового Франкенштейна!
— Не совсем так… Давай градусник! — Лифшиц близоруко сощурился и чмокнул губами. — Ты, похоже, попадаешь в те самые восемь процентов счастливчиков. Температура — тридцать восемь и шесть. Кризис миновал, ты выздоравливаешь!
— Я рад! — Артур подходит к компьютеру, вводит сообщение, шифрует страницу. — Куда ехать?
— Ты сошел с ума! Нельзя гневить Бога! Ольгу уже не спасти, смертность при активной форме вируса Розена девяносто — девяносто пять процентов. Я наблюдаю второй случай исцеления! Это чудо Божие, понимаешь?!
Мужчина бережно одевает жену; ее дыхание едва слышно, бледные щеки запали, ногти приобрели синюшный цвет.
— Мы готовы. Паша, я тебя как друга прошу: не спорь со мной. У меня очень мало сил, но их достаточно, чтобы сломать тебе нос. Кому нужен доктор с кривым носом? Поехали!
— Эксперимент проводится в подвале здания корпорации. — Лившиц нервно мял в руках шелковый платок. Он закашлялся. — Но надо спешить. Девушка может умереть каждую минуту… — Он прижал пальцы к ее шее, удрученно покачал головой: — Пульс — нитевидный…
Мужчины спускаются по лестнице, Артур несет жену на руках. Улицы города пустынны, свирепствует эпидемия. Уже в машине он обращается к Павлу:
— Запомни пароль к моей странице. Слово «эскимо».
— Почему «эскимо»?
— Мечта детства. Войдешь на сайт HR, в раздел личных пользователей, логин обычный, pogodin, а пароль — «эскимо».
— Латинскими буквами?
— В том и дело, что русскими… Там вся информация по HR. Списки моих акций, сделки с инвесторами, одним словом — полное досье. Этот материал держит за горло всю корпорацию. Собирал десять лет, с тех пор как ушел в мирный бизнес. Надеялся обеспечить своей семье стабильное будущее. А оно вон как обернулось…
— Чудак!
Они въезжают в подземный гараж, Павел звонит по телефону, навстречу выбегают люди в масках и белых защитных костюмах. Артур наскоро подписывает бумаги за себя и за жену, он на прощание сжимает руку товарища:
— Не забудь пароль… Если я не вернусь, отдай информацию в надежные руки. Это — бомба.
— Я все запомнил. Не волнуйся, увидимся через пару недель. — Лифшиц прижимает руку ко рту, впалая грудь сотрясается от кашля, на глазах выступают слезы. — Прощай, друг, держись молодцом, коллега… — шепчет он едва слышно.
Людей укладывают на каталки. Мужчина сжимает руку любимой: хрупкая, нежная косточка… Проносящиеся сверху лампы дневного света мелькают как вспышки стробоскопа. Он закрывает глаза.
После инъекций глаза слипаются от тяжелой дремы. Последний, кого он видит — ухмыляющийся Горан Милич.
— Небольшая поправка, Артур! Я уговорил наших ученых запрограммировать ваше пробуждение на более поздний срок, чем это планировалось раньше. Нет смысла исследовать «Розена-младшего» через какие-нибудь два-три месяца! Пустая трата средств. И я рад, что в эксперименте принимает участие не случайный донор, а мой компаньон. — Слова человека уплывают в зыбкую бесконечность. — Я не уверен, что ты меня вспомнишь после пробуждения, но на всякий случай буду рядом… До встречи, мой драгоценный инкубатор! — Он тихо смеется и исчезает. Все вокруг покрывает серая, пустая муть. Как взбитая глина на дне болотца…