Резко развернувшись к нему спиной, я сделал шаг в сторону своего отряда. Ультиматум был брошен. Вызов принят. И я знал, что система, столкнувшаяся с вирусом, который она не может ни понять, ни проигнорировать, имеет только один протокол действий. Полное и немедленное уничтожение. Я ждал удара в спину. Но он не спешил. Он давал мне дойти до своих, чтобы одним махом накрыть всю нашу разношерстную компанию. Хитрый, ледяной ублюдок.
Каждый мой шаг к своим по гулкому, стерильному залу отдавался в голове набатом. Спиной я ощущал его взгляд — холодный, тяжелый, как свинцовая плита. Он не атаковал, выжидая, словно опытный охотник, который не станет стрелять в дичь, бегущую к своему логову, а подождет, пока вся стая соберется в одном месте. Умный, расчетливый ублюдок, он давал мне дойти до моих, чтобы одним махом накрыть всю нашу честную компанию.
Остановившись рядом с Ариной, я встретил ее взгляд. Она смотрела на меня, приоткрыв рот, будто пыталась что-то сказать, но забыла все слова. В ее глазах метался страх, однако в уголках губ уже рождалась безумная, почти истеричная улыбка. Ратмир встал рядом, заслоняя ее своим плечом — старая солдатская привычка. Его челюсть сжалась так, что под кожей заходили каменные желваки. Он ждал приказа. Любого.
— Ты совершил ошибку, — голос Кассиана ударил в спину, лишенный всяких эмоций. Просто констатация факта. — Твоя гордыня приведет к гибели не только тебя, но и их.
— Ошибку? — медленно развернувшись, я криво усмехнулся. — Ошибку, уважаемый, совершили не мы. Ошибку совершили те самые Архитекторы, на чьих технологиях ты построил свой ледяной рай. И ты, со всей своей хваленой мудростью, этой ошибки не видишь. Лишь пытаешься замазать ее, как плохой штукатур замазывает трещину в стене.
— Ересь, — прошипел один из адептов за его спиной, делая шаг вперед.
Кассиан остановил его едва заметным движением руки. Ему было интересно.
— Продолжай, — в его ровном голосе появились нотки аналитического любопытства. Он слушал не еретика, он слушал аномальную переменную, вносящую сбой в его расчеты.
— Ты считаешь, что их ошибка была в самом Расколе. В том, что Единая Сила треснула, как перекаленное стекло. И ты пытаешься собрать осколки, выбросив два из трех, чтобы остался только один. Твой. Однако это не решение. Это ампутация.
— Хаос должен быть искоренен, — отрезал он.
— А что, если хаос — это просто двигатель? — шагнув вперед, я перехватил инициативу. — Ты — лед. Она, — я кивнул в сторону Арины, — пламя. А я, чтоб меня, тот самый сквозняк, который заставляет огонь гореть ярче, а лед — не превращать все вокруг в безжизненную глыбу. Убери одно — и все пойдет к чертям. Либо все сгорит дотла, либо замерзнет навечно. То, что мы и наблюдаем.
— Невозможно! — вклинился Елисей, до этого молчавший. Его глаза горели научным азартом. — Три фундаментальные силы не могут быть сбалансированы! Это противоречит всем законам…
— Значит, законы — дрянь! — рявкнул я на него, заставив заткнуться. — Ошибка Архитекторов была не в том, что они разделили силы! Их фатальная ошибка была в том, что они разделили контроль! Отдали три ключа от одной машины трем разным водителям, которые тут же начали рулить каждый в свою сторону. Вот та самая мина, которая и рванула тысячу лет назад!
Я перевел дух. Воздух в легких горел.
— Нельзя управлять телегой, где каждая из трех лошадей тянет в свою сторону! — почти срываясь на крик, я тыкал пальцем то в него, то в Арину, то себе в грудь. — Нужен один возница!
Арина смотрела на меня не отрываясь. В ее сознании, я это видел по ее взгляду, складывалась эта безумная, но до ужаса логичная картина. В ее глазах я больше не был монстром, а она для себя — потомком предательницы. Мы стали частями одного сломанного механизма.
— Так вот, мой третий путь, — я снова сфокусировал взгляд на Кассиане, — заключается не в том, чтобы уничтожить или заморозить. А в том, чтобы починить. Взять вожжи в одни руки.
— Ты возомнил себя богом, Наследник, — в его голосе впервые прозвучало нечто, похожее на презрение.
— Хуже, — я хищно улыбнулся. — Я возомнил себя здравомыслящим. В отличие от некоторых. Моя цель, Кассиан, — я произнес это медленно, чеканя каждое слово, — не просто остановить тебя. Моя цель — отобрать у тебя твой Ключ Порядка.
Его адепты снова шагнули вперед, но он остановил их. Он хотел дослушать.
— Потом я заберу Ключ Жизни у нее, — Арина вздрогнула, но не отвела взгляд. Она поняла. — И объединю их с моим. Я соберу все три части этой проклятой головоломки в одном месте. В себе. Чтобы наконец-то вылечить этот мир и вернуть его в то состояние, в котором он должен был быть. В состояние равновесия.
В зале повисла такая тишина, что у одного из адептов за спиной Кассиана что-то щелкнуло в механизмах маски. Мой план был не просто дерзким. Он был абсолютно безумным. Самоубийственным. Тем не менее, в этом безумии была своя, извращенная, но железная логика. И Кассиан, этот гений системного анализа, не мог этого не видеть. И не мог этого принять. Я посягнул на святое — на его веру в единственно верное решение.
Отказав ему и предложив свою альтернативу, я объявил себя его врагом, его конкурентом, его… палачом. Я заявил права на то, что он считал своим по праву тысячелетнего страдания: на его силу, на саму суть его бытия.
И тут система дала сбой.
До этого момента Кассиан был безупречен. Однако сейчас под идеально гладкой маской что-то треснуло. Я не увидел этого — я это почувствовал. Температура в зале, и без того близкая к арктической, начала падать с такой скоростью, что на губах выступила ледяная корка. Синий огонь в камине не погас — он замер, превратившись в неподвижную, светящуюся глыбу льда. Стены зала начали темнеть, покрываясь не инеем, а черным, как антрацит, граненым кристаллом, который пожирал свет и издавал тихий, едва слышный стеклянный звон.
— Интересно, — прошипел он, и этот шепот, лишенный всякой громкости, заставил волосы на затылке встать дыбом. Он не кричал. Он говорил так, будто диктовал протокол вскрытия. — Твой предок тоже верил, что сможет удержать все. Его останки до сих пор тлеют в ущелье. Ты закончишь так же.
Его холодная ярость была страшнее любого крика. Ярость машины, обнаружившей вирус и приступившей к его методичному уничтожению.
— Ты не вирус, Наследник. Ты — просто шум. Помеха в идеальной симфонии тишины, — он медленно поднял руку, и воздух вокруг его пальцев начал кристаллизоваться, превращаясь в острые, как иглы, осколки тьмы. — И я тебя уберу.
За его спиной адепты пришли в движение, беззвучно, как единый механизм. Из их рукавов выскользнули клинки из того же черного льда, не отражающие, а поглощающие свет. Они готовились не к бою. Они готовились к зачистке.
— Я дал тебе шанс на безболезненное слияние с Порядком, — его шепот стал еще тише, почти неразличимым, но от этого еще более жутким. — Теперь ты познаешь его принудительно.
— Анализ… ошибка… ошибка… — голос Искры в моей голове дрогнул, потеряв всю свою игривость. — Энергетический фон нестабилен. Это не гнев. Это… распад локальной реальности. Он не просто злится, он переписывает физические законы этого зала под себя! Михаил, протокол «беги-как-никогда-не-бегал» активирован!
«Поздно пить боржоми, подруга», — мысленно огрызнулся я, моя рука уже сжимала рукоять Искры. Меч не гудел. Он вибрировал, как натянутый нерв, чувствуя смертельную угрозу.
Кассиан сделал шаг вперед. Под его ногой каменный пол не треснул — он беззвучно обратился в пыль, которая тут же замерзла, повиснув в воздухе черным облачком. Его философия, его маска мудрого, уставшего бога никуда не делись. Однако теперь под ними чувствовалась абсолютная, безжалостная решимость хирурга, готового ампутировать зараженную конечность без наркоза.
— Твоя самоуверенность забавна, — прошептал он. — Как самоуверенность мотылька, летящего на пламя. Ты говоришь о балансе, но сам являешься его главным нарушителем. Я исправлю это. Вырву твой Голод. Запечатаю ее Тепло. А твою самонадеянную, глупую душу я использую как фильтр для очистки системы от остаточных эманаций хаоса. Ты будешь полезен. Даже в таком состоянии.
И вот тут я понял, что он не шутит. Он не собирался меня убивать или пытать. Его план был куда хуже. Он собирался разобрать меня на запчасти.
— Протокол «Консервация», — его приказ прозвучал не как слово, а как системная команда. — Изолировать аномалии. Целостность объектов — приоритет.
Десяток адептов сорвались с места. Беззвучно, плавно, как капли ртути, они потекли по полу. Их черные клинки не оставляли росчерков в воздухе — они просто вырезали из него куски реальности. Они двигались не как воины, а как антитела, бросившиеся на вторгшийся вирус. Двое — на меня. Трое — на Ратмира, который уже стоял в низкой стойке, и его двуручник, казалось, врос в пол. Остальные — на Арину.
Ратмир не зарычал — он выдохнул, и этот выдох прозвучал, как скрежет камня о камень. Его меч со свистом разрубил замерзающий воздух. Я выдернул Искру, и ее черное лезвие, казалось, втянуло в себя остатки света, становясь абсолютно черным провалом в пространстве.
Мы были в ловушке. В самом сердце машины, которая решила нас стереть. Окруженные бездушными исполнителями, ведомые логичным, а потому абсолютно беспощадным безумием. Шансов не было. Никаких. Статистическая погрешность, как сказала Искра.
Тем не менее, как показывает практика, именно эта погрешность и ломает всю систему.
Первый адепт двигался с грацией хищной пантеры, нацелив черный клинок мне прямо в сердце. Время не замедлилось — оно сжалось в одну точку, где были только я, он и полтора метра смертоносного, поглощающего свет льда. Утробно выдохнув, словно скрежетнув камнем, Ратмир развернул свой двуручный тесак, принимая на него сразу двух противников. Его меч с визгом встретился с их клинками, высекая сноп не искр, а черных, как сажа, всполохов, от которых запахло озоном. Остальные адепты текли к Арине, нацелившись на самый слабый, как им казалось, элемент нашей хлипкой обороны.