- При чем здесь душа Ринды? - прогремел Талос Яростный. Его страх с шипением пролетел по залу в виде трескучих белых шаровых молний.- Кайрик завладел книгой!
В зале нависла тишина. Келемвар потянулся к мечу. Мистра поймала его за руку:
- Что ты делаешь?
- Я не собираюсь слушать эту лживую книгу! - ответил Келемвар так, чтобы слышали все. - Лучше я сгнию в преисподней, чем буду служить Кайрику!
Тир вынул из воздуха белый блестящий молот и уставился на бога Смерти пустыми глазницами. Но прежде чем Справедливый предостерег Келемвара от нападения на Кайрика, Мистра схватила Повелителя Смерти за локоть и спросила:
- Почему ты думаешь, что у нас только два пути - рабство или преисподняя?
- Тир ведь решил…
- Тебе не переубедить Тира с помощью меча, к тому же Тир судья. Нельзя идти против него. - Мистра отвода руку Повелителя Смерти от эфеса меча. - Эо никогда бы этого не позволил. Поверь мне.
Келемвар нахмурился. Мистра поймала его взгляд и выразительно на него ответила, наконец, в его глазах вспыхнул свет понимания.
- Как пожелаешь. Возможно, я погорячился.
- Отлично, - Мистра посмотрела на Тира и добавила: - Как бы ни была велика наша ненависть к Кайрику, мы должны подчиняться решению Справедливого.
Тир кивнул, но он ведь был фигляром, а такие легко попадаются на льстивые женские речи. Он раскрыл ладонь и вернул свой блестящий молот в пустоту,
Но Огма так легко провести не удалось. Он нахмурился и произнес:
- Полагаю, ты искренна в своих речах, богиня Магии. Помни, Эо знает все.
- Далеко не все, иначе он давно бы что-то сделал с Кайриком. - Мистра снова посмотрела на Тира и сказала: - Так как мы должны подчиняться твоей воле, Справедливый, то я прошу, чтобы ты и к Кайрику предъявлял те же требования. Кажется, начало суда назначено на час рассвета в Кэндлкипе?
- Ты права, - ответил Тир. - Обвинение - безвредность, по причине безумия. А потому Кайрик остается в ответе за пренебрежение своим божественным долгом - распространять раздоры и разногласия за пределами своей Церкви. Раз Безумец отсутствует, кто выступит против приговора?
Присутствующих богов не удивило, что в ответ наступила глубочайшая тишина. Невидящие очи Тира смотрели то на одного бога, то на другого, задерживаясь на каждом ровно столько, сколько нужно было для соблюдения формальности.
Именно в эту секунду Гвидион напал на меня в Башне Хранителя. Я выпал из окна, по-прежнему сжимая толстый том с застрявшим в нем ножом.
- Кайрик, Единственный и Вездесущий! - закричал я, после чего свалился, как мне показалось, на какую-то поленницу. Воздух вырвался из моих легких, книга сложилась на груди, а яркое небо надо мною закрыло худющее лицо, обтянутое кожей.
- Ты опоздал, - проскрипел Единственный. Мне он казался гигантом. Я лежал на ладони его скелета, а вокруг меня шевелились костлявые пальцы, длиною с верблюжью шею. Глаза у него были размером с фургонные колеса, вместо ноздрей - две пещеры, а зубы были похожи на два ряда костяных щитов. Он согнул один палец и постучал им по фолианту на моей груди. - Спрячь это под одеждой.
Поначалу я не понял. Мне показалось до невероятности глупым, что Единственный и Вездесущий принял по ошибке обычную толстую книгу в моих руках за священный «Кайринишад», но Кайрик обхватил костлявыми пальцами мое тело и начал его сжимать.
- Делай как велено!
- Но, Всемогущий, это ведь…
- Немедленно, Малик! - Из его глаз полилась тьма и затянула меня, как в ледяной омут. - Суд уже начался.
Как долго я проплыл в холодном море теней, трудно сказать. Мне казалось, что это длилось секунду и в то же время целую вечность. Я едва успел засунуть книгу под одежду, и все же в моей голове пронеслись тысячи мыслей. Я вспомнил, что, пока Ринда носит на шее бриллиантовый амулет Огма, ни Кайрик, ни какой-либо другой бог не может определить, где находится «Кайринишад». Даже если бы та книга, которая теперь оказалась у меня, была священным томом, то все равно Единственный не мог этого знать, и ему это было известно. Тут только я понял ошибку нашего Темного Повелителя: он поверил, будто заклинание Огма превратило «Кайринишад» в ту книгу, которую я держал в руках.
Спустя какое-то время ледяное море теней расступилось, и мы вошли в Зал Полярной звезды. Я увидел одновременно с десяток отличных мест: тут тебе и лес, и пещера, и золотистый небосвод, и поле брани, и еще восемь других видов - причем все на одном и том же пространстве. Каждый пейзаж казался реальным, как сам Фаэрун, в каждом было по двенадцать бесформенных ослепительных сияний. В страхе потерять зрение я тут же прикрыл единственный здоровый глаз - второй был до сих пор закрыт распухшим веком, - но свет проникал даже сквозь череп. В моей голове зажглось кольцо из двенадцати солнц, горящих двенадцатью цветами, и, что бы я ни делал, я не смог бы заставить их погаснуть.
- Ты опоздал, Кайрик. - От слов Тира я чуть не лопнул. - Мы уже зачитали обвинение.
- Ты, как обычно, ошибаешься. Безглазый,- ответил Единственный. - Я прибыл вовремя. А вот ты и остальные заявились пораньше.
Волна возмущения, прокатившаяся по залу, была слабым бормотанием для богов, но мне она показалась грохотом землетрясения. Кайрик не обратил на это внимания и поставил меня на то, что ему казалось дыбой, пуховой постелью было для Сьюн и склепом для Келемвара.
- Но ваша поспешность вряд ли даст свои плоды, - проговорил Единственный. - Я знаю обвинение и готов доказать его несостоятельность.
- Каким образом? Замучив этого беднягу до смерти? - спросила Мистра. От ее сияния отделился блестящий поток магии и, пролетев по комнате, окутал меня с ног до головы. В ту же секунду все мои раны исчезли. - Мы знаем, что ты жесток, Кайрик. Вопрос в том, на что именно ты способен.
Я сразу раскусил замысел Блудницы: она пыталась разозлить Единственного и погубить меня, а потому я закричал:
- Что ты наделала? Не нужна мне доброта шлюхи! - По сравнению с громогласьем богов мои слова прозвучали не громче пения сверчка, но это меня не остановило. Я плюнул в сторону, откуда исходило сияние Мистры, и завопил во все горло: - Чума на все твое колдовство! Оно ничто по сравнению с Истинной Верой!
Кайрик расхохотался, и от этого раската я слетел со своего насеста на пол. набив себе синяки на ребрах, но смех спас мне жизнь. В одну секунду шесть молний, посланных шестью богами, ударили в скамью, где я только что стоял. Если ни одна из этих молний не принадлежала Мистре и если она не отозвала свое волшебство, излечившее мои раны, то оттого только, как я уверен, что опасалась вызвать гнев Темного Повелителя.
Продолжая посмеиваться, Кайрик поднял меня с пола и выставил на всеобщее обозрение.
- Это Малик-эль-Сами-ин-Нассер, и я не позволю вам его убить. Малик мой свидетель.
- Свидетель? - прорычал Келемвар.
- Я ведь имею право на свидетеля, - обратился Кайрик к Тиру. - Он и будет моей единственной защитой.
- Разумеется, - ответил Тир. - Любой по твоему выбору может здесь выступить.
- И на этот раз никто его не прервет? - поинтересовался Кайрик. - Не пошлет в него молнию?
- Любой свидетель находится под моей защитой, - пообещал Тир. - Никто не причинит ему никакого вреда. Ясно, Талос?
Из сияющего пятна, каким мне казался Талос, раздалось неохотное потрескивание в знак согласия, после чего он начал дрейфовать по залу, круша все на своем пути. Сияние Келемвара подплыло поближе к Мистре. Сьюн скользнула за спину Темпоса, а светящаяся тень Шары начала уменьшаться сама по себе. Все они знали о книге, спрятанной у меня под одеждой, и, подобно Кайрику, все они верили, что это «Кайринишад».
- К чему нам слушать этого смертного? - Сияние Сьюн придвинулось к сиянию Темпоса так близко, то они слились в одно целое. - Пусть лучше Темпос снимет свое обвинение!
- Нет.
- Ради меня! - Сьюн так отчаянно стремилась предотвратить слушание «Кайринишада», что готова была предложить ему себя прямо тут на месте. - Я была бы весьма… благодарна.
- Темпос, ты разумно поступишь, приняв ее предложение, - подхватила Шара. - Если будешь настаивать на своем обвинении, то всем нам от этого будет только хуже.
Не успела Предвестника Ночи присоединиться к голосу Сьюн, как их поддержали Сильванус и Талос, а затем и Чантия с Летандером добавили свои голоса в растущий хор. И тогда я подумал, что теперь уже не важно, какая книга спрятана у меня под одеждой. Будь это даже «Наставления калифа в любви», все равно боги сняли бы свои обвинения.
Но только не Мистра, не Келемвар и не Темпос. Они дружно воскликнули «нет!», и по залу пронесся порыв настоящего ветра. Когда ветер утих. Повелитель Битв добавил:
- Я не сниму своих обвинений, не могу,- Темпос говорил правду, ведь он не мог нарушить слово, данное Маску.
- А я и не прошу, - сказал Единственный. Я весь покрылся мурашками, почувствовав, как он самодовольно заулыбался. - Более того, я требую права ответить на обвинение. Малик, начни читать.
- Прямо сейчас. Всемогущий? - Меня почти порадовало то обстоятельство, что под одеждой был спрятан вовсе не «Кайринишад»; после ужасного приступа тошноты, который я испытал, едва притронувшись к сундуку, вряд ли я остался бы жив, если бы пришлось зачитывать сам священный том. - Я?
- Ты, Малик. И прямо сейчас!
Когда я вынул из-под одежды фолиант, в зале поднялось оглушительное бормотание. Сияния Темпоса, Талоса и Келемвара разом поплыли на меня, а Тир двинулся им наперерез. В горле у меня образовался такой ком, что я не мог говорить: я понимал, что в предстоящей битве мне не уцелеть.
Тогда вперед выступила Мистра и поймала Келемвара за руку:
- Погоди! Пусть читает. - Не дожидаясь ответа, она повернулась ко мне.- Приступай, Малик. Начинай сначала. Никто не причинит тебе вреда.
Заверение Блудницы поразило ее соратников богов не меньше, чем меня самого. Келемвар замер на месте, как, впрочем, и Талое с Темпосом, и даже сияние Тира развернулось, чтобы взглянуть в лицо Мистре.