— Очень рада, господин Маслов, — сказала она. — Желаете осмотреться или мы сразу пройдем к товарищу Юмину? Он готов принять вас.
— Кто это? — спросил Элеш, потому что никого здесь не знал и фамилия "Юмин" ему ничего не сказала.
— Никаких должностей он не занимает, но я уверена, что вам стоило бы побеседовать именно с ним, — улыбаясь сказала Венна.
Элеш подозревал, что примерно так с ним и будут общаться. Никто не сознается ни в чём, все сами по себе, да и он, если вольется в фонд "Лучик тепла", тоже останется свободным человеком как и сейчас. Просто будет заниматься… непонятно чем. Осматриваться он не посчитал нужным, потому что был в этом музее пару лет назад и не хотел терять время, было уже за полдень, поэтому согласился сразу пройти к товарищу Юмину, кто бы он ни был.
— Прошу за мной, — пригласила Венна, оставила пост, а на ее место тут же встал юноша с усиленно ответственным лицом: такой же вторик в сером костюме.
Они пошли коридорами и залами мимо туристов, прыгающих детей, передвигаемых экспонатов, мимо стен, расписанных крупными сложносюжетными фресками, в которые Элеш не успевал вглядываться, но которые создали у него впечатление чего-то красивого и значительного, нарисованного не просто так. Шли долго, спустились куда-то вниз, постепенно вокруг них пропали люди и наступила тишина. Это случилось так плавно, что Элеш не заметил как впал в легкий транс от пустоты, мягкого света и приятного эха шагов.
Только было Элеш осознал, что находится в трансе и скорее всего это сделали с ним нарочно, как они вошли в большой, высокий пустой зал, где стояли два десятка кресел и столики с напитками и закусками. Но Элеш разглядел это уже потом, потому что совсем другое привлекло его внимание и не могло не привлечь. В большую стену, монотонно раскрашенную тем же серым цветом, каким был костюм Венны, были вмурованы три человеческих тела. Разумеется, это были андроиды, и Элеш сразу это понял, ибо кем еще они могли быть? Но всё-таки в первую секунду его чисто рефлекторной реакцией было: "О боже, мертвые люди!" Именно так бы он воскликнул, если бы успел облечь эту мгновенную эмоцию в словесную форму.
Это были один мужской и два женских андроида: мужчина в середине, женщины в метре по сторонам, все трое подняты на высоту в половину человеческого роста, что на фоне огромной пустой стены создавало впечатление, что здесь бы с радостью разместили кого-нибудь еще. Андроиды были вмурованы наполовину: голова почти вся снаружи, затылок вплотную к стене, плечи и руки почти целиком в стене, но кисти рук снаружи, грудь, живот и бедра видны лишь местами, колени и стопы торчали наружу. Они были голыми, и только гениталии прикрыты полосками белой ткани. Глаза были закрыты, лица не перекошены лишней эмоциональностью, у мужчины чуть заметная усмешка, у женщины по правую руку от него было чуть злобное и одновременно расстроенное лицо, как у страстного игрока, случайно проигравшего решающий раунд. На теле этих двух не было ни царапины, а вот третий андроид был истерзан и обуглен с левой стороны. У этой женщины была оторвана левая нога на середине бедра, оттуда торчали оборванные каркасные нити, а кожа висела ошметками; туловище было в черных пятнах, видимо она горела; левая половина головы обуглена, сквозь щеку виднелся череп и искореженные зубы, а глаз не полностью закрывался веком. Она будто выставляла свои раны, призывая оценить, что бывает с непокорными машинами.
Они подошли, Венна встала в стороне и не отвлекала гостя от разглядывания экспонатов. Элеш конечно знал, что в богатых конторах и некоторых частных коллекциях есть больше сотни андроидов, которых Союз Операторов не берет в обслуживание, но которых, однако, не спешат уничтожить — именно с выставочной целью: как-никак, часть истории человечества, затронувшая почти все уголки Земли. Эти андроиды стоили безумных денег, и дело было не только в деньгах. Элеш мог допустить, что несколько экземпляров есть и в этом фонде, однако не думал, что ему, простому посетителю, вот так запросто покажут их в первый же день. Пока разглядывал, Элеш понял, что теперь он свой, один из лучиков, фонд взял его, а всё остальное, что ему сегодня предстоит, будет или формальностью, или обычным знакомством с теперь уже коллегами. Это осознание внушило ему уверенность, он даже почувствовал себя немного хозяином и этого здания, и андроидов, и самой Венны.
— Кто они? — спросил Элеш.
Венна подошла ближе.
— Мы называем их "три поросенка". Настоящие имена не раскрываются, потому что память еще не расшифрована. Но если условно, то это Наф, — она показала на мужчину, — Нифа, — показала на здоровую женщину, — и Нуфа, — показала на искалеченную. — Они здесь меньше года. Предыдущий владелец перед смертью подарил их нашему фонду с условием уничтожить, когда расшифруют память.
— И навряд ли вы с этим торопитесь, я прав? — весело спросил Элеш, он освоился и ничуть не страшился "поросят".
— Это во власти Императора, от нас не зависит, — сказала Венна.
Элеш подошел к обугленному андроиду и попытался заглянуть в ее приоткрытый глаз.
— Я вижу, Нуфу брали с боем, — заметил он, надеясь услышать подробности.
— Вы правы, солдаты брали ее уже далеко от города. Да и все трое — одиозные существа, если это слово применимо к андроидам. На троих — двадцать семь жертв. Я думаю, у вас будет возможность услышать о них подробнее уже не от меня.
Элеш повернулся к Венне и пристально, ничуть не стесняясь, осмотрел ее с головы до ног.
— А вы сами, как андроид, что у вас? — спросил он.
Ее не смутил ни взгляд, ни вопрос.
— Как андроид… Моя память расшифрована сорок лет назад. За мной, к сожалению, есть жертва. Я устроила поджог, и в том пожаре погибла старушка, — с этими словами Венна сделала скорбное лицо.
— Как быстро вас обезвредили? — спросил Элеш, по привычке и незаметно для себя входя в роль следователя, хоть это было не к месту.
— Быстро, на выходе из города. Я работала в Красноярске, и там была сильная паника.
— Куда вы хотели бежать?
— В Африку. Предупреждая ваш вопрос: да, в Японию ближе, но тогда я уже знала про Японию. Вы знаете, что там случилось?
— Конечно. У меня по истории высший балл.
— Жуткое дело, — вздохнула Венна и этим вздохом сбила следственный пыл гостя.
Он понял, что, действительно, немного взял лишнего, допрашивая второида, который ничем ему не обязан. Чтобы сгладить неловкость, он решил поговорить с оператором.
— А вы, как оператор, как относитесь… к подопечной? — спросил он, сделав рукой неопределенный жест.
— Давно привыкла, — улыбнулась Венна. — Я с ней больше десяти лет, и только с ней. То, что она убила человека… Знаете, в моем возрасте выбирать не приходится. Мне девяносто три, живу одна, чистого андроида не дадут, а прозябать в старческой скуке не хочется.
— О, значит вы застали Второй Сбой?
— Да, но я ничего такого не видела. Родители не выпускали нас с братом из дома, и это всё. Никто ничего не понимал, просто ждали. Нас не коснулось. Потом видели вдалеке пожары, но у нас в районе ничего не горело.
— Где вы жили?
— Тоже в Красноярске. И до сих пор живу там, в том же доме.
— Как интересно, — сказал Элеш.
Через минуту они пошли дальше, поднялись на несколько этажей, им снова стали попадаться люди, уже явно не туристы. Венна остановилась в светлом коридоре с растениями и пустыми птичьими клетками, только в одной сидел крупный белый попугай, который не обратил на вошедших никакого внимания, потому что самозабвенно бился клювом в зеркальце, подвешенное на двух цепочках. В коридоре было две двери, на ближней висела табличка:
Товарищ Виктор Юмин
Критика и исключения
Вторая, дальняя дверь была без вывески, но высокая и вычурно оформленная, будто ее украли с первого этажа, из зала "Древний Египет" и поставили сюда поперек общему стилю помещения. Венна предложила Элешу кресло, сказала: "Я сейчас", — подошла к двери Юмина, сделала какое-то странное движение всем телом, как тренированная лошадь перед забегом, и вошла в темный кабинет. Элеш заметил необычное движение вторицы и даже понял его, но отнюдь не удивился, ибо видел за свою карьеру всякое и пропаганду о второидах воспринимал как нудный фон, необходимый для воспитания юношества.
"Неплохо, — оставшись в одиночестве, подумал Элеш о заявляемых вывеской занятиях Юмина. — Критиковать и исключать. Я бы тоже занялся". И он начал представлять, как бы его приняли в фонд на такую должность. Воистину, он был бы в ней чертовски хорош, и, когда к нему приводили бы таких как он, он бы страстно изучал биографию кандидата, его образование, смотрел бы в глаза, щурился, делал цокающие паузы и потом, вежливо улыбаясь и подбирая ласковые слова, объяснял бы краснеющему бедолаге, что тот недостоин даже в километре пройти от такой великой организации как "Лучик тепла", а придя домой, спал бы сладко и ни секунды не думал о чужих поломанных судьбах.
— Не шурши! — услышал он сзади.
Элеш повернул голову и посмотрел на попугая, совет не шуршать шел от него. Элеш не знал, что попугаи могут так чисто говорить и сперва засомневался, что говорит именно он, поэтому еще раз огляделся.
— Тихо будь! — дал попугай еще один мудрый совет, при этом его хохолок поднялся как антенна, показывая, что здесь всё слышат, а может, как знать, читают мысли посетителей.
Пару минут Элеш просидел в одиночестве, развлекаемый советами мудрого попугая и его нейтральным, как у всех птиц, взглядом. Он уже хотел достать планшет, решив, что с ним начали играть в "забыли, пусть поморозится", но тут из темного кабинета вышла Венна и, что странно, не пригласила гостя войти, а закрыла дверь.
— Товарищ Юмин не может принять вас и просит извинить. У него критический порыв. Я предлагаю вам встретиться с господином дэ Дон, — Венна показала в конец коридора, на "украденную" дверь. — Он сейчас придет. А вот, кстати, и он!
В другом конце коридора появился низкий лысоватый человек неопределенного возраста — то есть старик, ведь только глуповатые старики и осторожные наркоманы бывают обладателями неопределенного возраста. Дальше Венна повела себя странно. По мере приближения господина дэ Дон она, не сводя с него глаз, медленно попятилась к двери Юмина как черепашонок в родную ямку. Она отвела руку за спину, повернула ручку, плавно заскользила в кабинет и, когда старичок приблизился, исчезла внутри и закрыла дверь. Элеша удивило такое поведение прислуги: никогда раньше ни в каком заведении он этого не встречал. Видимо, в "Лучике" была своя атмосфера и более свободные отношения между сотрудниками и второидами, чем он мог подозревать даже с высоты своего опыта. Теперь они стояли рядом с подошедшим господином дэ Дон и смотрели на так невежливо закрытую дверь, за которой происходил критический порыв, что бы это ни значило. Наконец старичок резко повернулся к Элешу и посмотрел на него с вопросительной улыбкой именинника, ожидающего богатого подарка. Элеш спохватился, вынул визитку и подал ее двумя руками с поклоном головы.