— Ах, да! Да же, господи! — воскликнул обрадованный старичок, ознакомившись с карточкой. — Господин Маслов, конечно! Очень ждали, вы не поверите, очень ждали. Прошу ко мне! Так ждали!
Элеш понял, что дэ Дон над ним насмехается и, видимо, от слабоумия уже не умеет общаться по-другому, однако он взял себя в руки, надел на лицо вежливо-отстраненную улыбку, разработанную для таких случаев, и вслед за старичком вошел в вычурную дверь.
Кабинет, мягко говоря, превзошел ожидания гостя. Он был настолько огромен по площади и высоте, что скорее напоминал заброшенный спортивный зал, который оккупировали пациенты сумасшедшего дома, сбежавшие от попечения докторов. Зал был заставлен самыми разными и не подходящими друг другу предметами: большой помост, криво сколоченный из настоящих досок, на помосте разбросаны старые музыкальные инструменты, как видно, разломанные, впереди стойка с микрофоном в старинном стиле; рядом с помостом поваленный набок медицинский бокс, очевидно раскуроченный намеренно; ведра с водой; длинный пыльный стол с окаменевшей едой; полуживые цветы в горшках по всему пространству; у дальних стен несколько диванов, повидавших наверно еще Советскую Россию; тускло светившие торшеры и разного рода лампы, хозяин явно презирал верхний свет; и множество другого хлама, который валялся здесь годами, если не веками.
— О, милый дом! — воскликнул дэ Дон, пройдя чуть вперед и воздев руки к потолку.
Элеш посмотрел наверх, ожидая увидеть или мумию кашалота, или древнюю концертную люстру о тысяче свечей и на железной цепи, но мумий и люстр, по счастью, не было.
— Входите же, мой добрый гость! Заприте дверь, поставьте в угол меч, вам кубок поднесут! Вздохните свободной грудью! — призвал хозяин.
Элеш закрыл дверь, и на ней тотчас же засветилась крупная красная табличка из трех строк:
Скучный мир
Скучные люди
Не входить!
Элешу уже хотелось выйти — вернее, войти в терминах красной таблички.
— Мо-тя! — позвал кого-то дэ Дон тем сладким голосом, которым подзывают любимого пёсика.
На зов в дальнем углу зашуршало и задвигалось что-то белое. К хозяину мелкими зигзагами приблизился маленький пушистый робот о пяти лапах, размером с зайца, такие веселые игрушки дарят детям в самом раннем возрасте. Робот Мотя сделал оборот вокруг ног хозяина и на команду: "А дай-ка свету!" — побежал от одного светильника к другому, ловко взбираясь на мебель и прибавляя яркости лампам. Стало немного светлее — ночь превратилась в густые сумерки.
— Прошу! — сказал дэ Дон, указывая к левой стене.
У стены стоял тяжелый широкий стол, а за ним невзрачный стульчик. На стульчике немедленно разместился хозяин и показал напротив. Напротив стола величаво стояло кресло не кресло, а целый трон со ступеньками, так что посетитель должен был сидеть сильно выше стола. К гостям тут относились по-королевски, и это не понравилось Элешу: он был чужд эклектики, шуточных обстоятельств между незнакомыми людьми и вместо этого предпочитал спокойную деловую обстановку. Элеша беспокоила необходимость терпеть этого странного человека и его, так сказать, кабинет, поэтому он решил сойти с предложенной колеи и вместо того, чтобы подняться на гостевое место, осмотрелся, нашел глазами обычный стул, на котором лежала коробка с бумагами, годными только в мусор, подошел, убрал ее на пол, платком протер сиденье, принес к столу и сел сбоку от "трона", всем видом давая понять, что ему здесь не нравится, и только воспитание удерживает от того, чтобы покинуть помещение прямо сейчас.
Дэ Дон наблюдал за Элешом молча и, когда тот сел, то вздохнул, и его лицо стало серьезным. Он сунул визитку Элеша в ящик стола, там что-то загудело, потом тихо звякнуло, и дэ Дон достал белую книгу небольшого формата. Элеш понял, что это его досье, и еще раз уверился, что его берут, как бы дальше ни кривлялись перед ним. Взяв книгу, дэ Дон встал, передвинул стул вбок и сел напротив гостя, положив книгу на колени. Пришло, наконец, время разговора.
— Господин Маслов… — начал дэ Дон, но сразу остановился и решил взять более дружеский тон, — Элеш, если позволите? — Элеш кивнул и чуть приподнял руку, давая понять, что не против. — Называйте меня Дин, — продолжал он, в свою очередь кивнув и улыбнувшись.
"Дин дэ Дон? — мелькнуло в голове у Элеша. — Хм! Значит менял имя. Скорее всего артист откуда-то с юга. Неудавшийся комик или даже цирковой клоун. Наверно всю жизнь побирался на детских праздниках. Какого чёрта?!".
Дин смотрел на Элеша, будто читая его мысли. У него куда-то пропало с лица придурковатое, насмешливое выражение, и теперь он походил на нормального чиновника, который на свежую голову принимает первого утреннего посетителя.
— Вам повезло, Элеш, — сказал он, — "Лучик тепла" относится к вам с теплотой, хоть вы наверно и удивлены этому. Но всё-таки, вы понимаете, фонд не возьмет вас в штат.
Элеш понимал и ждал продолжения.
— Тепло нашего фонда пусть согревает вас, — продолжал тонко шутить Дин. — Я вижу какой вы прекрасный человек, и не думайте, что я говорю это из вежливости. Нет, я несколько дней назад начал знакомиться с вашей биографией и действительно ждал вас.
Элеша зацепило слово "нашего" — он напрягся и рискнул спросить:
— Простите, Дин. Вы являетесь сотрудником фонда?
— Да, я устроен официально. И уже больше двадцати лет.
Элеш еще раз оглядел "кабинет".
— А на какой должности, если не секрет? — спросил он.
— Клоун, — ответил Дин.
"Дин дэ Дон, клоун, двадцать лет официальный сотрудник второго по влиянию фонда на Большом Севере. В первый же день я попадаю к нему, а до этого мне показали трех неподключенных андроидов", — подумав это, Элеш Маслов отказался что-либо понимать и внутренне отпустил ситуацию. Дальше могло быть что угодно: нашествие зомби, прыжки на батуте — он бы ничему не удивился.
— Фонд не возьмет вас, Элеш. Во всяком случае, не сегодня… и не в ближайший год, — сказал Дин. — Но не расстраивайтесь, как утешение я предлагаю вам свою дружбу и сотрудничество. Ладно, насчет дружбы я может взял лишнего, простите мою старческую искренность, но стать моим помощником — это я абсолютно серьезно. Надеюсь, вас не смутила моя должность. "Клоун" — для некоторых звучит странно, но я не вижу в этом ничего мешающего хорошему делу. Я даже не припомню, чтобы хоть раз кого-то рассмешил в этом здании. Да и не пытался, прямо скажу.
— Почту за честь, — сказал Элеш безо всякого чувства, как сухой оборот вежливости. — Я могу хотя бы примерно узнать какого рода помощь от меня требуется?
— Э-э, — Дин посмотрел в потолок, — одно могу пообещать: вы каждую неделю будете получать деньги в размере… потом узнаете. Это будет оформлено как подарок, а все положенные имперские сборы я беру на себя. Дополнительно обещаю, что не буду трогать ваш рейтинг. В любой момент вы можете отказаться, и на этом мы расстанемся.
Элеш не рискнул повторить вопрос, хоть и не услышал ответа, вместо чего ему смутно рассказали о жаловании. В крупных фондах действительно рассчитываются с фактическими сотрудниками через систему подарков, и, как ни велики государственные сборы, но фонды идут на это, лишь бы не иметь с работниками официальных отношений.
— Прямо сегодня вы и получите первый подарок, — сказал Дин. — И знаете, не будем откладывать. Я даю команду.
С этими словами он достал планшет, в несколько движений произвел нужные действия, и браслет Элеша мягко завибрировал, доставив радостную весть о пополнении счета. Элеш не стал проверять сумму, хоть его и разбирало любопытство, он лишь коснулся запястья, успокоив браслет, и поблагодарил Дина.
— Сегодня только поговорим, — сказал Дин, отложив планшет и раскрыв книжку. — Надеюсь, все важные и законно доступные сведения изложены в вашей биографии. Подчеркиваю: законно доступные, — и Дин посмотрел на гостя, будто призывая не верить его словам.
На Элеша его многозначительный взгляд произвел мало впечатления. Он был честным, открытым человеком, южанином из хорошей московской семьи, поэтому Дин мог знать о нем и законно, и незаконно — Элеша это не тревожило.
Дин пробежался глазами по первым страницам. Элеш мог бы поклясться, что Дин впервые видит их — всё читалось на его лице.
— Вы из Москвы? Знаете, я никогда не был в Москве, хоть и мечтал побывать, — сказал Дин.
— Откуда вы родом? — спросил Элеш.
— Из Китая, из провинции Хубэй. Бывали?
— Нет, но мечтал бы.
— Ой, поверьте, там нечего делать, — заверил Дин, махнув рукой, — русских почти нет, только хани, немецкие евангелисты и арабские хеймиты. Скука смертная. Я убежал при первом случае.
— Вам нравится на Севере? — рискнул спросить Элеш.
— Разумеется! Лучше мечтать нельзя. Я здесь женился на самой красивой женщине в мире, и она родила мне двенадцать детей. На дальнем юге такую жизнь приняли бы за сказку, а здесь пожалуйста.
"Неужели не врет?" — подумал Элеш и снова украдкой осмотрелся.
— О, вы ходили на Северный полюс?! — Дин поднял на Элеша удивленные глаза.
— Да.
Пеший поход на полюс был гордостью Элеша. Он совершил его в восемнадцать лет, в составе университетской команды, потратил три зимних месяца и чуть не погиб на обратном пути, когда провалился под лед.
— Прямо пешком? — спросил Дин.
— Да, иначе нет смысла.
Дин воодушевился.
— Как я рад, что познакомился с вами. Обязательно оставайтесь в фонде.
Элеш обратил внимание на последнюю фразу, она намекала на возможность официальной карьеры. Дин пробежался глазами по последним страницам книжки и отложил ее в сторону.
— Теперь прошу отвечать абсолютно честно, — сказал он. — Я хочу знать о всех тайных группах, где вы состояли. О всех тайных знаках в этих группах, о паролях и прочем. Если вы делали что-то незаконное, что ускользнуло от правоохранителей — я и это хочу знать. Но только не говорите, что вам нечего поведать. Отбросьте страх: заверяю, что дальше этого кабинета ваши слова не уйдут.