— Это просто великолепно, — а вот разочарования он не сумел скрыть. — Я буду через несколько минут.
Викмайер отключился, а я прямо посмотрел на Лену. Девушка теребила поводья, внимательно следя за моим разговором.
— Садись на Матиса и на разминку. Когда появится эта гнида, я дам отмашку на забег, — быстро проговорил Гаранин, а мне ничего не оставалось, как согласиться с этой бредовой идеей, в которой Лена будет выступать в роли жокея.
Долгова посмотрела на меня, после чего взлетела в седло спокойно стоящего коня и, дав шенкеля, начала движение к дорожке для забега. Матису, похоже, нравилось быть причастным к такому важному событию, ну или он действительно слегка застоялся, потому что слушался свою наездницу беспрекословно.
— Давай! — крикнул Роман и включил секундомер. Я же не мог отвести взгляд от хрупкой фигурки, сидевшей верхом на мощном жеребце. Матис понёсся по дорожке, с каждой секундой увеличивая скорость, отдаляясь от меня. Лена чуть привстала и подалась вперёд, отчего штаны так плотно натянулись на её… — Дима, секундомер включи и не пялься так на неё, — Ромка слегка толкнул меня, возвращая на землю. Я тряхнул головой и щёлкнул кнопкой, запуская стрелку, следя за её продвижением, то и дело бросая взгляд на несущегося по ипподрому коня.
— Дмитрий Александрович, рад с вами познакомиться лично, — раздался вдалеке голос Викмайера. Я даже оборачиваться не стал, пристально следя за стрелкой. Много чести. Я же сказал, что занят. — У вас, смотрю, грандиозные планы на это место, — восхищённо проговорил он, видимо, стараясь хоть как-то привлечь к себе внимание.
Я поднял руку, затыкая его, и Викмайер благоразумно замолчал. Матис тем временем пересёк условную финишную черту, начиная стремительно замедлять ход. Я щёлкнул секундомером.
— Минута двадцать четыре, — громко проговорил я, обращаясь к Роману.
— Всего на пять секунд меньше его среднестатистического результата на такой дистанции, — ответил Гаранин, глядя на приближающегося к нам коня. Он ловко подхватил поводья и помог слезть Лене. Её волосы выбились, шлем немного съехал в сторону, а во взгляде читался неописуемый восторг. — Это отличный результат, учитывая, что его тренировал всё это время не я. Дмитрий Александрович, вы в своём уме? Зачем вы собираетесь его продавать? — и Гаранин потряс у меня перед носом своим секундомером. — Дайте мне три месяца, и он выиграет все забеги, в которых будет участвовать, принося вам целое состояние. — Матис заржал, явно подтверждая слова Романа, и выразительно тряхнул головой, начиная стучать передним копытом.
— Я даже не знаю, что вам сказать, — задумавшись, произнёс я. — Возможно, вы правы…
— Вы хотите оставить Матиса себе? А как же наша договорённость? — меня прервал Викмайер, и я наконец-то обернулся к нему. Мошенник стоял напротив меня в сопровождении трёх человек. Ромка, окинув их пристальным взглядом, отошёл к Матису, не стремясь пока полноценно участвовать в общении.
— Господин Викмайер, вы забываетесь, — холодно прервал я его.
Заметив возникшую напряжённость, в нашу сторону выдвинулись Фёдор и Денис. Андрея я всё ещё не видел. На рукавах формы подходивших к нам военных блеснули шевроны в виде оскаленных волчьих морд, и это мигом остудило Викмайера, который, похоже, действительно слегка забыл, с кем он разговаривает. А его сопровождение попятилось, явно не понимая, какая нелёгкая их сюда занесла.
— Дмитрий Александрович, вы меня неправильно поняли, — Викмайер поднял руки. — Я просто обескуражен тем, что сделка может не состояться.
— Я пока ещё думаю над вашим предложением. Пока всё выглядит так, что вы по какой-то неведомой мне причине внезапно решили, что можете диктовать мне условия. Я делаю вам одолжение, встречаясь с вами лично, и только потому, что ваше предложение меня заинтересовало, — я продолжал говорить холодно, умудряясь смотреть сверху вниз на мужчину, возвышающегося надо мной на полголовы. Гомельский меня очень здорово выдрессировал вести переговоры даже вот с такими зарвавшимися скотами. — Но пока я не вижу рядом с вами Камарильо, которую вы мне обещали сегодня предоставить. И в связи с этим я начинаю терять интерес к этой сделке. Тем более, тренер Матиса сегодня очень убедителен, — я смотрел на мошенника, не стремясь поймать его взгляд. Всё-таки он может почувствовать стороннее влияние, а этого желательно было избежать.
Эмоции считать легко. А здесь и менталист не требуется. Судя по тому, как он покрылся красными пятнами, Викмайер начал понимать, что это не его лига, и теперь судорожно соображал, что же делать.
— Дмитрий Александрович, вы отказываетесь от сделки? Но у нас были определённые договорённости, пусть даже и устные, — Викмайер сумел взять себя в руки, бросив алчный взгляд на Матиса.
— Покажите мне лошадь, я проверю все документы и чип. Её осмотрит мой тренер, и если нас всех всё устроит, я позволю вам приблизиться к Матису, потому что ваше предложение всё ещё мне интересно. Пока интересно.
— Да, но… — начал он, но я его прервал.
— Вас что-то не устраивает? Всего доброго, выход вон там, мои люди вас проводят, — и я отвернулся от него, встречаясь с Ромкой взглядом. Он ничего не сказал, повернувшись к Матису.
— Простите, я мог вас где-то видеть? — Викмайер внезапно обратился к Гаранину, пристально его рассматривая.
— Вряд ли, — ровно ответил Рома. — Я с вами точно не знаком. Тренеры элитных лошадей известны всем заводчикам, — добавил он ядовито, явно намекая на то, что к элите мошенник точно не относится. — Возможно, вы могли меня видеть на какой-нибудь фотографии в прессе, — добавил он, пожав плечами.
— А как…
— С тренером моих лошадей пообщаетесь позже, — я отвлёк внимание Викмайера от Ромки. — Я всё ещё хочу взглянуть на Камарильо.
— Приведите лошадь, — повернувшись, отдал распоряжение мошенник то ли своим помощникам, то ли охране и отошёл в сторону, о чём-то задумавшись.
— Три наёмника фландрийской Гильдии, — прошептал Гаранин, приблизившись ко мне. — Среднее звено. Мог бы кого и получше, конечно, найти. Сомневаюсь, что они меня узнали, лично я с ними не знаком. А вот волков они оценили, и вряд ли будут делать глупости, если только это не отряд самоубийц.
— На то и был расчёт, — ответил я, отмечая, что Рома начинает нервничать.
Тут я услышал мелодичное ржание и резко повернулся в сторону дорожки. Двое наёмников вели на поводу белоснежную лошадь. Она сопротивлялась, мотала головой из стороны в сторону, стараясь освободиться от сопровождающих её людей. Мне начало казаться, что кто-нибудь из фландрийцев не удержится и ударит кобылу. Но всё обошлось. Лошадь неожиданно резко успокоилась и встала, глядя прямо на нас.
Увидев своего хозяина, она заржала, поднялась на дыбы и забила в воздухе передними копытами, вырывая поводья из рук наёмников. Опустившись на все четыре ноги, она со всей дури лягнула задними копытами попытавшегося приблизиться к ней одного из фландрийцев. Раздался крик и последующий за ним стон, осевшего на землю наёмника. Мотнув головой, кобыла клацнула зубами в сантиметре от протянутой руки Викмайера, подбежавшего к ним, что-то говоря на ходу, стараясь успокоить пришедшую в ярость лошадь.
Ирэн всхрапнула, фыркнула и понеслась прямо на опешившего от её поведения Романа.
— Если она приблизится к нам и начнёт ластиться к нему раньше времени, ничего точно не выйдет, — тронула меня за плечо Лена.
Ответить ничего я ей не успел. Матис рванул с места и встал перед нами, закрывая нас от взбесившейся лошади. Он тряхнул головой, заржал, оскалился и принялся бить передним копытом о землю. Ирэн практически сразу успокоилась и, посмотрев на вставшего на её пути жеребца, опустила голову и потёрлась ею о бок Матиса.
— Эм, — я выразительно покосился на находившегося в прострации мошенника. — Я, кажется, говорил, что хочу спокойную кобылу в обмен на бешеного и своевольного Матиса. Как по мне, ваша Камарильо ещё хуже моего коня.
— Она перенервничала после продолжительного переезда, — сразу же ответил Викмайер. — Да и смотрите, ей просто понравился ваш Матис. Видите, как они воркуют друг с другом. Вот все документы, — и он протянул мне папку.
Я хмыкнул и принялся внимательно вчитываться в договор дарения. Не купли-продажи, а дарения. После того как документы были прочитаны, я протянул папку Гаранину. Рома пробежался по ним взглядом, акцентируя внимание на размашистой подписи некоего Евгения Дмитриевича Ожогина.
— Это не Женина подпись, — тихо произнёс Рома, наклоняясь ко мне, чтобы Викмайер не слышал, что он говорит. — У него наклон другой. Хотя раньше, возможно, он так и расписывался, до того, как начал подписывать документы за меня. И я стал официальным владельцем раньше, чем Ожогин «подарил» Ирэн, — он указал на дату подписания дарственной. — Можешь спокойно брать его.
— После того как ты проверишь метку, чтобы не было никаких недомолвок, — прошептал я и, повернувшись к Викмайеру, улыбнулся. — Отлично. Конечно, документы проверят мои юристы, но на первый взгляд всё нормально. А теперь, с вашего позволения, мы всё же осмотрим кобылу, — когда я это говорил, то больше не чувствовал от него никакого волнения. Викмайер успокоился и сейчас был абсолютно уверен в себе. Видимо, действительно больше волнения ему доставляли именно бумаги. — Роман, проверь её, — отдал я приказ Гаранину, не глядя на него.
Рома перемахнул через забор и оказался на дорожке. Я медленно повернулся к нему, так же, как и Викмайер.
— А теперь, дружище, я сам, — Гаранин похлопал Матиса по боку и подошёл к своей лошади. — Ну, извини меня, — он погладил её по морде, после чего полоснул себя по ладони небольшим ножом, который достал из кармана тренерской куртки, и приложил окровавленную руку к шее всхрапнувшей кобылы.
Некоторое время ничего не происходило, а затем место на шее лошади, куда попала кровь, медленно, словно неохотно засветилось красноватым свечением, и прямо на светлой шерсти кобылы стал проступать рисунок. Ромка, нахмурившись, посмотрел на свою ладонь, потом перевёл взгляд на лошадь, на шкуре которой проявился родовой герб Гараниных. Этот герб в настоящее время имел только историческую значимость, ну и, как оказалось, применялся в подобных случаях клеймения. Правда, пропал он очень быстро, но, возможно, так и должно было быть, я не знаю, как клеймение работает.