— Не пей больше. Ты себя в таком состоянии не контролируешь, — усмехнулся Гаранин. — Что ты говорила про свой дар, усиливающий эрилей? — подождав, пока взгляд Ванды прояснится, спросил он.
— Значит, это точно был не сон, — выдохнула она. — Рома, я…
— Это правда, — Роман задумался и встал на ноги. — Мне нужно хорошо обо всём подумать.
— Я понимаю, — Ванда опустила голову, начиная рассматривать свои руки.
— Это ключи от моего дома, — он положил на стол связку. — Ты говорила, что тебе в Москве негде жить. Особняк находится в двух кварталах от здания Службы Безопасности, так что, думаю, лучших условий ты вряд ли найдёшь. Допуск для тебя, Димы и Егора я сделал, как и для твоих родителей. Я приеду, как всё решу, — не глядя на Ванду, Роман вышел из комнаты, на ходу надевая куртку.
— Какая же ты дура, Вишневецкая, — закрыв лицо руками, тихо прошептала Ванда, откидываясь на кровати. По щеке проползла одинокая слезинка, которую девушка даже не попыталась вытереть.
Блямс!
Я открыл глаза и зажмурился от слишком яркого солнечного света. Во рту было сухо и гадко, а ещё побаливала голова, но, конечно, не так сильно, как кружилась.
— Открой глаза, — раздался слегка раздражённый голос Эдуарда. Я вздохнул, сел и только потом приоткрыл сначала один глаз, а потом второй. Когда в глазах перестало двоиться, я сфокусировал взгляд перед собой. На одеяле лежала газета. Это её на меня бросил Эд, заставляя проснуться.
— Что это? — говорить было неприятно из-за сухости во рту. Я несколько раз облизнул губы, пытаясь выдавить хоть немного слюны. Это совершенно не помогло. Глубоко вздохнув, ощутив, что голова закружилась ещё больше, сжал виски пальцами.
— Это? Это утренний выпуск «Российских известий», — ответил Эдуард.
— Вот этот момент я понял, но зачем ты этот выпуск на меня бросил? Что там такого экстраординарного написали? Я вроде бы нигде не засветился.
— Хочу поздравить тебя с твоим первым настоящим скандалом, — Эдуард ухмыльнулся и направился к двери. — Наслаждайся. Дмитрий Наумов — повелитель китов.
Я проводил его неприязненным взглядом, пожал плечами и начал пролистывать газету. Уже на второй странице я обнаружил большую, на целый разворот, статью с несколькими фотографиями. Заметив в названии упоминание моей фамилии, принялся читать.
Дочитав до конца, я выпал в осадок, пытаясь переварить прочитанное и одновременно понять, что это такое здесь написано и самое главное, откуда появились фото, особенно последнее.
Статья была полностью посвящена мне и вчерашнему вечеру. Начиналась она следующим образом:
'Ни для кого не секрет, что личная жизнь молодого Наумова — тайна за семью печатями, тщательно охраняемая от посторонних глаз. Весь прошлый год он не появлялся в обществе, заставляя всех гадать, что же происходит за плотно запертыми воротами его особняка.
И коллектив нашей газеты рад сообщить, что ему удалось слегка приоткрыть завесу этой тайны. Сейчас мы расскажем нашим читателям, кто же такой Дмитрий Наумов на самом деле, и чем он занимается после трагической гибели своего отца.
Из достоверных источников нам стало известно, что, несмотря на молодость, Наумов ведёт довольно разгульный образ жизни. Не далее как вчера, он и его ближайшее окружение решили с размахом отпраздновать совершеннолетие Дмитрия, устроив оргию на борту комфортабельной океанской яхты…'
Далее шло перечисление участников оргии, но точное количество, так же как и половозрастной состав этих участников упоминалось без конкретики: вроде были мужчины и несколько девушек, причём мужчин было больше, но, может быть, и нет.
После представительской части шло описание разгула и выкинутых на ветер огромных денег. Один только великолепный фейерверк, состоящий из тридцати залпов, один краше другого, чего стоит. Такой фейерверк может позволить себе правительство, и только на День независимости, да и то не всегда.
Я так и не понял, на что хотели обратить внимание авторы данной статьи этим фактом: на то, что мне некуда деньги девать, или что правительству денег не хватает даже на приличный фейерверк? Особенно если учесть, что именно на этот момент праздника не было потрачено ни копейки. В качестве доказательства моей расточительности было приведено фото самого первого огненного цветка.
Закончив с описанием, точнее, с предположением стоимости вечеринки, авторы статьи начали выдвигать чудовищные версии. Откуда-то они взяли фото перевесившегося через борт Эдуарда. Лица видно не было, да и фигуру видно плохо, фото было очень размазанным, всего лишь силуэт, но я точно знаю, что это именно Эд. Только вот ни одному работнику этой поганой газетёнки не пришло в голову, что у него всего лишь морская болезнь! Нет, меня практически обвинили в том, что я хотел отравить одного из моих гостей! Или же хотели отравить меня, потому что фото было нечёткое, и у автора статьи не было полной уверенности в том, что это один из гостей, а не сам Дмитрий Наумов.
В конце концов, журналисты пришли к выводу, что это всё же один из гостей, чем-то мне не угодивший.
Когда же с отравлением ничего не вышло, я призвал на помощь то ли друганов, то ли телохранителей. Я так и не понял из статьи, в качестве кого на моей оргии находились волки. Согласно выводам авторов, они должны были сбросить отчаянно сопротивляющееся тело в океан, чтобы, внимание, скормить специально пригнанному для этого киту!
Я настолько охренел от такого известия, что даже забыл про своё плохое самочувствие. Посидев в прострации пару минут, продолжил читать об этом исчадье ада, о себе, то есть. Размытая фотография, на которой вокруг страдающего Эдуарда столпились наёмники, была помещена в конце этого абзаца. Понять, кто именно на этой фотографии был запечатлён, не представлялось возможным, только силуэты, по которым можно было сказать одно — эти парни имели армейскую выправку.
А потом появился кит. Вот тут фантазия у авторов зашкалила, и они плавно от моего злостного замысла о невинно убиенном и скормленном киту госте перешли к заговору против… меня!
Оказывается, кит появился там всё-таки не случайно, его освободили ярые защитники природы из закрытого зоопарка, где несчастное животное подвергалось немыслимым угнетениям и страдало от ожирения.
Кита выпустили в Чёрное море, и ни у одного защитника природы нигде не кольнуло, что киты хоть и живут в морях, но предпочитают северные моря, а ещё лучше — океаны.
Так как кит не мог жить в дикой природе, некоторые предприимчивые люди начали использовать несчастное животное в качестве оружия для устранения конкурентов.
В общем, кита наняли за ведро мойвы, чтобы он убил именно меня, возможно, вместе с моими гостями, и всё впоследствии списалось на несчастный случай.
Но белоснежный волк, любимец Наумова, спас несчастного Дмитрия от убиения китом, отогнал огромное животное и доволок парня на себе до берега. Он спас Наумову жизнь, ведь преданность волков и собак ничем нельзя разрушить, и в таких делах на них можно положиться, не то что на людей!
Весь этот бред про воинственного волка был подкреплён малюсенькой фотографией, на которой различалась только накренившаяся яхта и маленькое белое пятно, находившееся в воде рядом с практически затонувшим судном.
И под конец была представлена фотография более высокого качества, чем все предыдущие. На этой фотографии я целовал Лену. Моё лицо было видно наполовину, и узнать меня смог бы только тот, кто хорошо меня знал. Лица Лены не было видно вообще. Подпись под фотографией гласила:
' Похоже, целый год ушёл у Дмитрия Наумова на то, чтобы прийти в себя после предательства его ветреной девушки, сбежавшей с охранником. Неужели мы стали свидетелями зарождающейся новой любви? Кто эта девушка? Она прекрасная наследница огромного состояния или всего лишь охотница за богатым мужем? И не из-за неё ли потенциального мужа этой ночью едва не убил кит? А может быть, во всём виноваты всё-таки инопланетяне?'
— Они угадали только одно: Ванда действительно у нас ветреная девочка, — пробормотал я, скомкав в кулаке газету. Упав на кровать, закрыл глаза, чтобы тут же вскочить. — Откуда у них эта фотография? Мы были в поместье, которое защищено от всего на свете. Сюда не могли проникнуть папарацци. Откуда у них это фото?
Я, путаясь в штанинах, натянул джинсы зачем-то поверх пижамных штанов и бросился из комнаты, прихватив с собой газету. Надевать рубашку у меня не было ни времени, ни желания. Ворвавшись в столовую, где в это время завтракали Иван и Эдуард, я бросил газету между ними.
— Откуда у них последнее фото⁈ — заорал я, падая на соседний с Ваней стул.
— Это всё, что тебя волнует? — иронично спросил Эдуард, разглядывая статью.
— Во всей этой статье написана настолько откровенная чушь, что найдётся совсем немного идиотов, которые в неё поверят…
— Ошибаешься, — прервал меня Рокотов. — Ты и представить себе не можешь, насколько сильно многие люди верят в подобные статьи. Они немного ошиблись с заголовком. Нужно было написать: «Личная жизнь Дмитрия Наумова! Почему спустя длительное время он появился на публике с китом?» И всё, тираж раскупили бы моментально.
— Может, хватит надо мной издеваться? — взвился я.
— Почему нет? — сделал глоток чая Эд и иронично посмотрел на меня. — Ты же не чувствуешь вины за то, что превратил и мой, в том числе праздник, в небольшой ад.
— Я же не знал, что ты настолько странный. И я уже попросил прощение.
— Предложив мне ириску?
— Барбариску, — огрызнулся я.
Эдуард только хмыкнул в ответ и, взяв в руки газету, пробежал глазами статью, после чего произнёс:
— Видно, что статья немного сыроватая, писалась как срочная новость. И всё равно люди будут обсуждать её ещё долгое время, и заметь, каждый найдёт в ней то, что хочет найти. Надо будет обговорить всё это с Гомельским. Не хотелось бы, чтобы кит-убийца привёл к нежелательным экономическим последствиям. Хотя само появление Наумова на публике, а также доказательства того, что ничто человеческое ему не чуждо, должно хорошо отразиться на стоимости акций.