– Вы не могли бы распорядиться, чтобы клетки начали переправлять на борт? Мы уже давно ждем, и животные сильно волнуются.
– К сожалению, в данный момент это вне моей компетенции. – Второй человек на корабле развел руками в извиняющемся жесте. – Решение принимает бортовой врач. Как только он даст нам знать, мы сразу же приступим к загрузке.
– Бортовой врач? – недоуменно переспросила я. – Вы имеете в виду доктора Уолкса?
– Да, совершенно верно.
И с какой стати именно этот человек, даже ни разу не появившийся в поле нашего зрения, занимается подобными вопросами? Сидит где-то на корабле, ведать не ведает, как обстоят дела тут, снаружи, и при этом все ждут его указаний?
– Могу я с ним переговорить?
К счастью, возражений старпом не имел.
– Разумеется. Он у себя, в медотсеке. Помните дорогу? Если нужно, я могу подобрать вам провожатого.
– Нет, спасибо, я все прекрасно помню, – заверила я, кажется, вызвав в офицере чувство облегчения. Сейчас, перед началом полета, каждый сотрудник был на счету. Количество дел со временем не уменьшалось, а как будто, наоборот, росло по мере приближения старта.
Предупредив Тима, что звери временно остаются на его попечении (в восторг вор, не имевший ровным счетом никакого зоологического образования, конечно же, не пришел, но в данном случае его мнения никто не спрашивал), я взбежала вверх по ступеням и шагнула в проем. Лифт, коридор, несколько приветствий по дороге, еще несколько незнакомых лиц – и я уже возле входа в медотсек. Приличия ради постучала в дверь, но открыла ее, не дожидаясь ответа, благо что помещение оказалось не заперто. Док был здесь: преспокойно сидел за столом, вытянув ноги, и что-то читал у себя на дисплее.
– Господин Уолкс! – первой заговорила я, едва врач поднял голову, отрываясь от текста. – Возникла проблема. Мы уже почти час ждем, когда нас пустят на корабль. Я говорила со старшим помощником, он утверждает, что решение принимаете вы. Не могли бы вы связаться с ним, чтобы дело сдвинулось с мертвой точки?
Док одарил меня бесстрастным взглядом непрошибаемого флегматика.
– Вы имеете полное право подниматься на борт, – просветил он меня. – Равно как и ваш помощник, на необходимости которого вы настояли. Вы члены экипажа и можете в любой момент занять свои места.
Вдох-выдох. Спокойствие, только спокойствие. Злиться пока еще рано. Вдруг он и вправду не понял, о чем идет речь?
– Я имела в виду, что на борт не пускают животных, которых мы с Тимоти сопровождаем, – вежливо уточнила я. – Вы можете распорядиться, чтобы рабочие приступили к переправке клеток?
– Конечно, – заверил врач. – Именно так я и поступлю. Но не раньше, чем ознакомлюсь с историей болезни и характеристиками каждого из этих животных, дабы удостовериться, что их присутствие на корабле не несет угрозы здоровью членов экипажа.
И он бросил мимолетный взгляд в направлении экрана: видимо, там как раз и были открыты файлы с информацией по моим подопечным.
– Я уже ознакомилась с документацией, – сообщила я. – Там все в полном порядке. Никто не болен и опасности для экипажа не несет.
– Отлично, – и глазом не моргнул Уолкс. – Вы сделали свою работу. Теперь предоставьте мне сделать свою.
И снова вдох-выдох, без этого уже никак.
– И как долго вы собираетесь ее делать?
– Столько, сколько потребуется.
Задавая свой последний вопрос, я уже была на взводе. Но после такого ответа просто озверела.
– Вы понимаете, что животные беспокоятся, кричат, мечутся по клеткам? – воскликнула я. – Они и так лишились привычного дома, их долго транспортировали по воздуху, доставили сюда, высадили посреди космопорта, где много технического шума, и люди бесконечно снуют туда-сюда, и корабли взлетают. Каково им, по-вашему, в таких условиях?
– Ваша задача – заботиться о животных, моя – о людях, – не внял моей пламенной речи врач. – Каково будет им, если они подхватят от ваших питомцев какую-нибудь инопланетную гадость? Даже если эта гадость не будет смертельна – весьма сомнительное удовольствие оказаться прикованным к постели на корабле, который находится в открытом космосе, когда до ближайшей приличной больницы неделя пути.
– Вы передергиваете! – возмутилась я. – Эти животные не откуда-нибудь, а из зоопарка, им делали все необходимые прививки, их здоровьем занимались квалифицированные ветеринары. В конце концов, я вам говорю, что все в порядке, меня наняли на работу именно за этим! Вы, видимо, просто тешите свое самолюбие, а звери из-за этого страдают!
Тут, кстати сказать, я слегка покривила душой. Среди дожидавшихся снаружи зверей был один, не имевший к космическому зоосаду ни малейшего отношения. По удачному стечению обстоятельств, помимо двенадцати животных, нам передали пустую (тринадцатую) клетку. На всякий случай: к примеру, вдруг одна из используемых случайно бы сломалась, или потребовалось бы временно пересадить ее обитателя, чтобы произвести основательную уборку. Именно в эту клетку, опять-таки временно, я и определила длинноклюва. А его документы присовокупила к картам остальных питомцев зоопарка. Впрочем, в плане безопасности для здоровья вэбээсников это ничего не меняло: здоровье Хоббита было в полном порядке, о чем свидетельствовали заполненные в лаборатории показатели.
– Пострадают еще немного.
Уолкс, похоже, был совершенно непрошибаем.
На это раз о глубоком вдохе и выдохе я забыла и просто выпалила:
– Да как вам не совестно? Это же живые существа! Вам вообще знакомо такое понятие, как сострадание?
– Ну конечно же нет. Мы, доктора, вообще бездушные существа. Я ведь предлагал вам посмотреть ролики про врачей-убийц. Очень советую заняться этим прямо сейчас. У вас как раз подходящее настроение, да и время быстрее пролетит.
– Послушайте! – Я сжала руки в кулаки и все-таки постаралась дышать ровнее. – Ну представьте, вот каково бы вам было, если бы вас вырвали из привычной обстановки, привезли в космопорт в тесном контейнере, в котором и пробежаться-то толком негде, и оставили ждать незнамо чего в огромном незнакомом месте, где безумно шумно и над головой постоянно пролетают огромные непонятные предметы. Как бы вы на такое отреагировали?
Уолкс, по-прежнему до безобразия спокойный, сложил руки на груди.
– Я бы воспользовался всеобщей суматохой, чтобы выбраться из заточения и сбежать на свободу, – с предельно серьезным видом сообщил он. – Именно поэтому я сейчас нахожусь здесь, а они – в клетках. Добавлю, что чем дольше продолжается наш разговор, тем больше времени вашим животным придется провести в ожидании посадки.
– Ну все, моему терпению пришел конец. Я иду говорить с капитаном.
– Вы хотите таким образом меня напугать? – осведомился он, искренне позабавленный.
Не сочтя нужным отвечать на этот вопрос, я сделала то, что намеревалась: отправилась на поиски Рейера Макнэлла.
Найти последнего оказалось несложно, а вот разговора пришлось подождать, выстояв в самой настоящей очереди.
– Господин капитан, правильно ли я понимаю свои обязанности? – начала я, наконец получив возможность высказаться. – В мои задачи входит забота о животных и о том, чтобы члены экипажа никак от них не пострадали?
– В целом – да, – немного подумав, согласился с формулировкой Макнэлл.
– Тогда не могли бы вы передать это бортовому врачу? – выпалила я.
Капитан прикрыл глаза и устало усмехнулся. Несмотря на утомленный вид и пролегшие под глазами круги, он вдруг как будто стал выглядеть моложе.
– Ну, и что там натворил наш доктор? Да вы не переживайте. Присаживайтесь.
До сих пор разговор проходил стоя, поскольку по умолчанию все вопросы решались сейчас на бегу. Как-никак времени до старта оставалось все меньше.
Без всякий зазрений совести я наябедничала Макнэллу на самоуправство Уолкса.
– Я все понял. Не переживайте, я решу этот вопрос. И в любом случае мы вскоре взлетаем, так что приступить к загрузке все равно придется.
Приободренная этим обещанием, я поблагодарила капитана и возвратилась к клеткам. Как раз вовремя: от стресса звери вели себя все более шумно, а Тим откровенно побаивался приближаться к некоторым из них.
В течение десяти минут дело и вправду сдвинулось с мертвой точки. Клетки с животными начали переправлять на корабль через специально открытый проем. Была ли в этом заслуга капитана, доктора или же просто неумолимо приближавшегося старта, я сказать не могла.
Глава 7
Да… Здоровье тут надо железное.
Клетки установили на первом этаже (по иронии судьбы, том же, где находилась и тюремная камера, к счастью, на данном этапе уже опустевшая), с двух сторон широкого коридора. Именно здесь мне предстояло провести львиную долю своего рабочего времени. Дел сперва было невпроворот: всех накормить, установить в каждой клетке сосуд с чистой водой и хоть немного успокоить новых «пассажиров», а заодно и членов экипажа, поскольку кое-кто из последних безумно боялся мимо этих самых пассажиров проходить. Поначалу я даже хотела попенять на утраченную доблесть отдельных военных, но после сообразила, что как раз пехотинцы были не из пугливых. Передвигаться по узкому пространству между решетками опасались главным образом люди из технического состава, и то далеко не все. Правда, в случае необходимости даже они были обязаны взять в руки оружие, но в конце-то концов уровень боевой готовности вэбээсников меня не касался. Есть ведь люди, которые запросто ринутся в битву с врагом, но ни за какие коврижки не отправятся ночью на кладбище. Наверное, другие аналогичным образом испытывают панический страх перед зверями. В особенности если эти звери – инопланетные, а некоторые из них кусаются, с легкостью разрывают плоть жертвы когтями или просто способны задавить любого человека своим весом… Да, пожалуй, в подобном страхе присутствует некоторая логика.
Первые неприятности возникли, когда клетки только-только закончили устанавливать. По автоматическим часам, выданным нам вместе с комбинезонами и ботинками, пришло сообщение: мы с Тимом должны по очереди явиться в медотсек на необходимый перед взлетом осмотр. Проклиная все на свете, я отправила парня первым: сказать по правде, на данном этапе от него все равно было мало проку. Я надеялась, что со временем он освоит ту часть работы, которая не требовала особенной профессиональной подготовки, и сможет реально мне помогать, но пока до этого было далеко. Однако наступил момент, когда нам с вором пришлось поменяться ролями: он остался «на хозяйстве», а вот я вынужденно направилась к лифту. И это совершенно мне не нравилось.