ого общества оказалось под угрозой. И тогда наши предки решили покинуть родную планету. Их путь лежал на Миенг, и волей судьбы они оказались именно здесь, в Межгорье, долине, отрезанной от цивилизации туземцев. И это к лучшему. Деды завещали нам помнить, что техника бывает не только полезна, но и вредна, даже опасна. И мы чтим их заветы, не позволяя машинам делать то, что должно быть доступно только богу. – Он снова усмехнулся и завершил свое лирическое отступление: – Вы не найдете здесь связи с космопортом. Мы не желаем ее и потому не имеем. У нас нет ни телефонов, ни рации, ни плантернета.
Я украдкой покосилась на Уолкса, потом на Тима. Как я и ожидала, душещипательная история, поведанная Грэмом, не тронула ни одного из них.
– Что ж, это немного усложняет нам задачу, – признал врач, осторожно оглядываясь, словно набрасывая на мысленную карту пути отхода. – Но это не трагично. В конце концов, шаттл у нас есть, будем надеяться, что технически он исправен, и топливо тоже пока имеется. Попробуем снова подняться в воздух. Главное – взять правильный курс. Возможно, вы немного направите нас в этом отношении?
Отрицательный ответ буквально читался в неприятной улыбочке Грэма, каковой ни капли не мешала торчавшая из уголка рта сигара.
– Не так быстро, парень. – Взгляд его стал холодным и жестким. – В воздух вы не подниметесь.
– Это еще почему? – правильно оценивая ситуацию, док не говорил с откровенным вызовом, но и готовность подчиняться в его интонациях не сквозила.
А между тем число свидетелей нашего разговора все возрастало, и вместе с ним повышался градус царившей в атмосфере напряженности. Казалось, вокруг столпилось население целой деревни – или как еще называются населенные пункты в этих местах? Некоторые топтались на расстоянии, уважая чужое личное пространство, другие же подошли почти вплотную. Несколько человек, наверняка по указке Грэма, держали наготове ружья, и я не сомневалась в том, что эти «музейные экспонаты» не менее смертоносны, чем наши бластеры.
– Население Миенга не знает о нашем существовании, и нам это на руку. Мы не хотим, чтобы вернулись в космопорт и стали рассказывать там истории про Межгорье, в котором уже не одно десятилетие живут люди.
– Вы действительно полагаете, что в наш век о таком поселении могут ничего не знать? – скептически переспросил Уолкс.
– О да, более чем уверен, – убежденно откликнулся Грэм. – Мы окружены высокими, непроходимыми горами. Над нами не проложены летательные маршруты: из-за здешнего климата из пункта А в пункт Б всегда лучше добираться иначе. Дорога над горами чревата опасностями: природные аномалии здесь нередки. Возможно, сам бог позаботился о том, чтобы нас не беспокоили в нашем новом пристанище.
– Наверняка планету фотографируют со спутников, – напомнил док.
– И что они увидят? – насмешливо хмыкнул Грэм. – Горы и леса. Наша долина надежно скрыта от ваших камер. Деревья прячут нас от посторонних глаз. Здесь нет заводов, дым которых мог бы привлечь нежеланное внимание. Мы не используем электричество сверх того, что дает сама природа.
– А что вам дает сама природа? – полюбопытствовал Тим.
– На планете есть растения, которые генерируют электрические разряды. – При всей своей неприязни к технике, явно разделяемой и остальными местными жителями, Грэм с легкостью оперировал достаточно сложными понятиями, которые могли возникнуть исключительно в эпоху прогресса. – Это позволяет нам обеспечить себя необходимым минимумом. Освещать дома по вечерам, обогреваться в холодные дни – а здесь таких очень мало. А большего нам и не нужно. И вывод прост. – Его тон снова стал жестким, не допускающим пререканий. – Никто не знает о существовании нашей колонии. И никто не должен о ней узнать. Поэтому в воздух вы не подниметесь и никаким иным путем долину не покинете. Обыскать! – Этот приказ был уже обращен не к нам. – Заберите все, что может послужить для контакта с внешним миром. Да и вообще всю технику. Здесь она им не пригодится.
Признаюсь, тут я испугалась не на шутку, но обыск прошел на удивление быстро и безболезненно, я бы даже сказала, профессионально. Уж не знаю: то ли у местных имелся в этом отношении опыт, то ли просто, как говорится, призвание. Зато нас разом лишили массы вещей: ноутбуки, часы, переговорное устройство, карманные носители информации – все перешло во владение жителей Межгорья. Имелась и другая находка, в некотором смысле намного более тревожащая: старинный портсигар, весьма дорогой, который был извлечен из внутреннего кармана куртки Тима. Хозяин обнаруженной вещи объявился практически сразу и был крайне возмущен инцидентом, невзирая на то что пропажу ему возвратили незамедлительно.
Цензурных слов в отношении Тима у меня в тот момент не было. За последние дни я успела подзабыть о его подлинной профессии, и теперь с небес на землю меня вернули самым что ни на есть неприятным образом. Однако же мне хватило ума не выяснять отношения прямо здесь, при всем честном народе. Док изначально знал меньше, выводы, без сомнения, сделал, но линию поведения выбрал такую же. То есть заговаривать с моим «помощником» о случившемся не стал. Лишь позволил себе смерить последнего взглядом в духе «Чего-то подобного я от тебя и ожидал». Правда это была или нет, трудно сказать. Но, если верить моим наблюдениям, Уолкс с самого начала относился к Тиму с некоторой долей скептицизма.
Впрочем, сейчас отнюдь не наша с доком реакция имела решающее значение. Грэм поглядел на Тима в высшей степени неодобрительно и изрек:
– В нашем обществе очень плохо относятся к ворам и воровству. Но сперва я хочу обсудить возможность вашего пребывания в нашей колонии.
Он нарочито переключил свое внимание на нас с Уолксом, как бы не желая продолжать разговор с дискредитировавшим себя членом нашей компании.
– Мы прибыли на планету в составе патрульного судна военно-безвоздушных сил Союза гуманоидов, – предельно внятно произнес док. – Перед вами один офицер и двое рядовых с корабля военного флота. Наше исчезновение не пройдет тихо. Нас будут искать и в конечном итоге найдут. И вас ждут крупные неприятности, если вы станете чинить нам препятствия. И, наоборот, вам будет оказана всяческая помощь, если вы станете нам содействовать.
– Садись.
Грэм, так и не поднявшийся ни разу с того камня, на котором восседал в самом начале, гостеприимно указал Уолксу на второй, довольно похожий.
– Как тебя звать?
– Уолкс. Брэндан Уолкс.
О своем врачебном звании док пока не упомянул, и правильно сделал: любые козыри, а медицинская специализация наверняка таковым является, следует выкладывать в подходящий момент.
– Ну вот слушай меня, Брэндан Уолкс. Если я вам сейчас дам улететь, нас точно ждут неприятности. Все старания наши, наших отцов, наших дедов – коту под хвост, если у вас так до сих пор говорят, конечно. А если вы здесь останетесь, то, может, и пронесет. Скорее всего пронесет даже. Не находили нас до сих пор – и теперь не найдут. Вы сами признались, что связаться со своими не смогли. А теперь и подавно не сможете. Кораблем вашим займемся. А по земле отсюда не уйти: горы крутые.
– Хорошо, – немного подумав, произнес док, не то волей Грэма, не то по собственной инициативе взявший переговоры на себя. – Что вы предлагаете?
– Вот это уже деловой разговор, – одобрительно кивнул местный страж порядка, или попросту главарь. – У вас три логических возможности. Улететь отсюда – но этот вариант мы уже отмели. Остаться с нами – но это только на наших условиях. Или… – Он многозначительно покосился на свое ружье, затем неопределенно махнул рукой. – Думаю, третью опцию обсуждать не надо, и так все ясно, а вы ребята неглупые.
– Какие условия?
Врач тоже не был поклонником лишних разговоров.
– Жить по нашим правилам.
– И как же вы живете?
– По закону Божьему.
– Ну, в этом я не сомневаюсь. – Уолкс обвел насмешливым взглядом окруживших нас мужчин с ружьями. – И в чем конкретно это проявляется?
– Для начала – никакой техники.
Грэм вытащил сигару изо рта и смачно сплюнул себе под ноги. Видимо, такое поведение законом божьим в здешнем понимании не возбранялось.
– Полагаю, ее запрещает Библия? – вновь не сдержал сарказма док.
– А вот не надо иронизировать в таких вопросах. – Грэм недобро прищурился, и я поразилась, как он умудряется сочетать набожность (пусть даже и напускную) с видом и поведением уголовника. Или, на крайний случай, ковбоя с Дикого Запада Старой Земли. – Дальше. Заповеди соблюдать: не воровать, например. – Он устремил красноречивый взгляд на Тима. – По воскресеньям ходить в церковь, соблюдать праздники, но об этом вас наш батюшка лучше просветит. Мужчинам работать: народу у нас не слишком много, дел хватает, лентяев здесь не любят. Женщине знать свое место, хозяйничать в доме, шить, чинить снасти.
Не успела я инстинктивно возвести глаза к небу – уж больно коробил такой шовинистский подход, – как Грэм полностью огорошил меня, припечатав:
– И замуж выйти поскорее, разумеется.
Он произнес это почти будничным тоном, отчего чувство абсурдности происходящего лишь усилилось.
– Замуж?! – не выдержав, я вклинилась в беседу, наверняка вопреки всем местным правилам. – Это-то с какой стати?
Грэм поднял полный ледяного спокойствия взгляд, от которого мне стало по-настоящему не по себе.
– Женщина – сосуд греха, – проговорил он, словно учитель, вынужденный в десятый раз повторять нерадивым ученикам прописную истину. – Единственный способ удержать ее в узде и уберечься от ссор и разлада – раннее замужество. Женщин у нас меньше, чем мужчин, и замуж они выходят уже в пятнадцать. Готов поспорить, тебе будет побольше.
С языка едва не слетело едкое замечание о том, что у меня имеются проблемы посерьезнее, нежели стравливать между собой здешних неискушенных самцов. Однако в сложившихся обстоятельствах умнее было воздержаться от подобных комментариев.
– У вас, что же, совсем нет незамужних? – спросила я вместо этого. – Или вдов, например?