– С правой стороны есть кнопка, нажмешь на нее – появятся колеса. Будь добра, подвези его сюда. Кажется, сам я не дойду.
«Потяни, деточка, за веревочку – дверь и откроется», – проворчала я себе под нос, но просьбу выполнять отправилась, хотя отходила от врача с некоторой опаской. Передвинула стол к нему поближе и снова надавила на ту же кнопку. Колесики втянулись обратно, возвращая ножкам прежнюю устойчивость.
– Может, тебе воды дать? – спросила я, оглядываясь на полупустую бутылку минералки.
Ответом мне стал громкий храп. Обернувшись, я обнаружила Брэна мирно спящим на секционном столе.
На следующее утро я пришла в медотсек, чтобы осведомиться о состоянии пациента. Будить его не хотелось, но и сидеть в неведении было тяжело. В итоге я дотерпела лишь до девяти часов и теперь тихонько постучалась в надежде, что если док еще спит, то попросту меня не услышит. Однако же дверь распахнулась практически мгновенно, и передо мной предстал Брэн – свежий, бодрый, чисто выбритый, в новой рубашке и с абсолютно не помятым лицом. Я аж отшатнулась под этим напором безукоризненности и испытала жгучее желание сбегать к капитану и спросить, приходил ли он вчера ко мне в каюту. Ну, просто для того, чтобы проверить, не привиделось ли мне все последующее.
– Доброе утро! – бархатным баритоном поприветствовал меня док. – Проходи.
– Спасибо. Доброе! – спохватилась я уже в отсеке.
Повисла неловкая пауза.
– Как ты себя чувствуешь?
Ответ был очевиден, но вопрос все равно следовало задать, как минимум по инерции.
– Прекрасно. Я должен принести свои извинения за вчерашнее. Кажется, я был немного не в себе. Уверяю, это больше не повторится.
Его слова прозвучали безупречно, и именно в этой безупречности сквозил холод, проводивший между нами невидимую грань покрепче иного металлического забора. Я набрала побольше воздуха в легкие.
– Видишь ли, я кое-что должна тебе объяснить. Собиралась сделать это еще вчера, но момент выдался не вполне удачный.
Я прикусила губу, опустила взгляд на руки, заметила, что с ногтя на указательном пальце правой руки начал слезать лак. Вечно этот палец самым первым страдает. Мотнула головой, заставляя себя сосредоточиться: думать о маникюре было значительно проще, чем затрагивать щекотливую тему.
– В общем, мы с Тимом вчера возвращались на корабль… То есть мы были на Истерне в разных местах, но назад шли вместе. А ты же давно понял, что у него с законом… как бы это сказать… не все просто. И тут, как назло, полицейский, откуда ни возьмись. Вот я и создала ему прикрытие. Ну, как-то так.
Не в силах наблюдать за тем, как напряженный взгляд постепенно превращается в насмешливый, я отвернулась и прошлась по отсеку, якобы разглядывая интерьер. Но собственная неуверенность злила.
– Ты мне веришь или нет? – спросила я, должно быть, резче, чем следовало.
Брэн прошел к своему рабочему столу, вероятно, для того, чтобы снова оказаться ближе ко мне. К слову, вчерашнего патологоанатомического стола в поле зрения не было.
– Конечно, – заверил врач. – Ты же всегда защищаешь всех… – он щелкнул пальцами, подбирая выражение, – …существ с непростой судьбой.
– На капросов намекаешь? – гневно сдвинула брови я.
– На них в том числе, – и не подумал увиливать Брэн. – Впрочем, в порядке самокритики должен признать, что вчера вечером ты занималась тем же самым.
– Да пошел ты! – взорвалась я. – Я тут за него волнуюсь, поддерживаю, на кровать укладываю… то есть на стол… секционный…
Даже не став сдерживать смешок (а зачем отказывать себе в удовольствии), док уселся на край своего несекционного стола, покатал по нему какой-то инструмент и вновь поднял на меня до невозможности наглый взгляд. Я рассвирепела еще сильнее.
– Все волнуюсь зачем-то, как он там, не навредит ли ему вчерашняя дегустация, не случится ли от нее каких-нибудь непоправимых последствий. Например, место одно самовоспламенится, – мстительно уточнила я. – Прибегаю сюда с утра пораньше, чуть к коку по дороге не заскочила, банку соленых огурцов с рассолом попросить. А он тут лыбится, про капросов рассуждает! Вот какого черта я это делаю, скажи мне?
– Нравлюсь я тебе, наверное, – имел наглость предположить этот мерзавец с самым что ни на есть довольным видом.
Мои глаза вылезли из орбит, а наполнившаяся воздухом грудь вздыбилась настолько, что на осанку любо-дорого было посмотреть.
Спокойно, Марина, спокойно. Надо просто досчитать до десяти. Один, два, три, четыре…
– Ты? Нравишься? Ха! Да ты вообще не в моем вкусе! Я, может, блондинов люблю, вроде нашего капитана, – осклабилась я.
– Врешь.
– С чего ты взял?
– Помнишь тех милых миенжских ковбоев? Они рассказывали про МИ, аппарат «Момент истины», с планеты Эль Кроз? Тот, который определяет настроение человека по его жестам и мимике? Вот он. – Врач пододвинул ко мне прибор с крохотными лампочками, вытянутым глазком камеры и узким экраном. – Стоит ли уточнять, что определить такую ерунду, как правду говорит человек или лжет, программе легче легкого?
– Ах, так? – Я дошла до той точки кипения, при которой разговариваешь практически спокойно. – Значит, аппарат у тебя имеется? Значит, ты так со мной решил общаться, да? Посредством аппаратуры. Очень хорошо. Тогда вот тебе «Момент истины»!
Я схватила прибор и с размаху швырнула его об пол. Обиженная таким обращением техника зазвенела, разлетелись по сторонам осколки, покатились, подскакивая, винтики, треснула с прощальным скрипом панель. Я даже не отшатнулась, только ногу приподняла, чтобы избежать столкновения с рассыпавшимися ингредиентами.
Брэн тоже не стал отскакивать и вообще как-либо менять положение. Только смотрел на меня эдак задумчиво, будто мысленно перерывал медицинскую энциклопедию в поисках диагноза.
– Н-да, Марина, с тобой шутки плохи, – подытожил он наконец. – Ну какой, к чертовой матери, «Момент истины», запрещенный к применению почти во всей галактике, в кабинете хирурга на корабле ВБС? Ты только что уничтожила совсем новый и, кстати сказать, очень дорогой аппарат по диагностике зрения.
– Сам виноват, – отрезала я, развернувшись к выходу.
– После того как мы поженимся, ты вернешь мне всю сумму, – прилетело в спину.
Я остановилась. Слова чуть не продырявили меня насквозь, наподобие пули вылетев из груди.
– А вот не знаю, – чисто по-женски ответила я, вновь поворачиваясь лицом к доку. – Говоря откровенно, до вчерашнего вечера я была готова выйти за тебя замуж. Но теперь выяснилось, что у тебя есть слишком большой недостаток.
– То, что я способен напиться? – хмурясь, предположил Брэн.
Я отрицательно мотнула головой.
– То, что ты способен храпеть. Это очень и очень плохо. Я ненавижу беруши.
Я открыла дверь и уже с порога бросила:
– Когда мы поженимся, у нас будет общий семейный счет.
Дверь автоматически задвинулась, оставляя Брэндана Уолкса наедине с этой новостью.
Эпилог
Счастье – это когда тебя понимают.
Без расставаний, конечно, не обошлось. Тем же самым вечером «Галалэнд», невзирая на все неприятности воистину безумного рейса, возвратился в космопорт приписки на Новой Земле. Мне предстояло восстановление своей профессиональной жизни, а также налаживание личной. А пока – многочисленные прощания. С Гайкой, Самантой, парой дуэллийцев, отважным Картером, никогда не унывающим Мэттом и многими другими. Необычайно удивил Хоббит, внезапно сообщивший о своем намерении путешествовать с Тимом.
– С ним не скучно, – поделился своими соображениями он. – К тому же присмотрю за ним, чтобы глупостей не наделал.
Невзирая на мелкий укол ревности, я понимала, что Тиму такая компания и вправду нужнее. К тому же я уже договорилась с длинноклювом о дальнейшем сотрудничестве научного характера (Иолетрия, кстати, тоже, так что наш инопланетный друг был теперь нарасхват), а это значило, что в оговоренный срок мы увидимся и с вором. Телефонами мы, конечно же, обменялись, но кто знает, как скоро парень сменит номер, в очередной раз заметая следы? Я очень хотела напоследок попросить его сменить профессию на более спокойную, но в итоге, во время короткого прощального объятия, только шепнула:
– Не попадайся, ладно?
Впрочем, со временем Тиму удалось меня удивить. Он устроился на легальную работу, причем не куда-нибудь, а в областной театр на Истерне! Несмотря на отсутствие образования, парня приняли во вполне приличную труппу, разглядев в нем недюжинный актерский талант. Не так давно я была на представлении и должна отметить, что он весьма лихо отплясывает в одном из популярных на спутнике мюзиклов! Не знаю, полностью ли он отказался от своего прежнего рода деятельности. Спросить об этом напрямую я не рискую: слишком боюсь получить отрицательный ответ.
Гайка вышла замуж за Тонклорна. Правда, свадьба чуть не сорвалась, когда регистратор брака обратилась к невесте как к Адаманте Калвенстоун. Жениху пришлось долго уговаривать девушку взять себя в руки и все-таки довести начатое до конца. Разволновались практически все гости, не считая разве что Брэна, который просто делал пометки в блокноте, что-то бормоча о второй диссертации.
Мы поженились немногим позже. Гостей собралось много, и среди них – команда «Галалэнда» в полном составе. Приготовления, как и положено, заняли немало времени, и Брэн успел как следует меня шокировать, предложив бросить не один, а несколько букетов, предварительно подложив в каждый по кирпичу. Когда я рассказала об этом Гайке, она долго хохотала, но в чем тут дело, так и не объяснила, заявила, дескать, это было бы нехорошо по отношению к Сэм. К счастью, настаивать Брэн ни на чем не стал, и в результате я бросала ровно один букет, без кирпичей. И угадайте, кто его поймал? Правильно: лингуан.
Повседневная жизнь складывается на данный момент не так уж просто. Мой муж по-прежнему служит на «Галалэнде», а это значит, что он может пробыть в рейсе как две недели, так и два месяца. Впрочем, у медали есть и обратная сторона: как правило, после подобных рейсов он так же долго остается дома. Я же работаю в новоземской лаборатории, в то время как наш общий дом (в недавнем прошлом – частная собственность Брэна) находится на Истерне. Все это создает весьма очевидные сложности. Мы видим друг друга совершенно нерегулярно и реже, чем хотелось бы. Пожалуй, ни один из нас до сих пор полноценно не осознал, что мы теперь семья. Впрочем, в этом есть свои плюсы: по крайней мере, нам не приходится страдать от рутины.