Валерино не случайно совершил побег за несколько дней до того, как юный Колен Реми должен был вступить в законные права на владение участком. Но какую цель преследовал преступник? Что задумал?
Симон полагал, что он один может это узнать. Но тут его посетила другая мысль — этому парнишке, Колену Реми, угрожает опасность.
Клара сидела за компьютером, раскладывала пасьянс. Босые ступни она пристроила на соседний стул, в пятно солнечного света.
— Ты, я вижу, не слишком занята? — ворвавшись в комнату, спросил Симон.
— Велено хранить молчание! Приказ мэра. Хранить полное молчание. Журналистам ничего не говорим. Не пугаем отдыхающих. Не мешаем полиции работать.
— Гарсья все еще в тропиках?
— Да. А что ему тут делать? — Она кивнула на телефон со снятой трубкой:
— Звонящие слушают убаюкивающее сообщение, записанное господином мэром. На Морнезе все хорошо. Погода прекрасная. Вода теплая. Полиция все контролирует. От подробностей я тебя избавлю. Советникам и служащим он тоже разослал сообщение: нельзя сорвать туристический сезон из-за одного беглого арестанта, который наверняка уже перебрался на континент.
Симон аккуратно приподнял загорелую ногу Клары, опустил ее на пол и устроился рядом с секретаршей.
— Я только что от нотариуса. По-моему, темная личность, тебе не кажется?
— Ничего подобного. Выглядит он устрашающе, но все здесь считают его честным человеком.
— Неужели?
— Да. Говорят, больше двадцати лет назад его старшая дочь умерла от передоза — на континенте, недалеко отсюда. Попала в сети к молодым дилерам родом с острова. Он их знал. И он их выдал. После чего у него начались большие неприятности. Многие люди на острове хотели бы от него избавиться, но, похоже, он знает секреты каждого. И он осторожен. Один из редких людей здесь, кому можно доверять.
— Угу, — промычал Симон, не слишком убежденный. — Ты все так же ловко шаришь в Сети?
— Лучше всех. Что тебе найти? Сайты знакомств? Караоке? Светские сплетни?
— Телефонный справочник.
— И только? Кого ты ищешь?
— Габриеля Бордери.
— Других сведений нет?
— Кажется, живет где-то на Лазурном Берегу, президент «Эко-Стоун». Это крупная строительная компания, раньше называлась «Евробильд».
— Каза, ты зарываешься. Будь осторожнее, не то получишь по носу.
Клара безуспешно пыталась найти адрес Габриеля Бордери во всех департаментах юга Франции, зато без труда отыскался юридический адрес компании — она была зарегистрирована в Сент-Андре-де-ла-Рош, на северной окраине Ниццы.
— Скорее всего, он и живет где-то неподалеку, — сказал Симон.
— Ага. Только этот тип в закрытом списке. Ничего удивительного, раз он важная шишка на Лазурном Берегу.
— А если позвонить в компанию, как думаешь, они дадут его адрес?
— Разбежался. По-твоему, секретарши — полные идиотки?
Симон благоразумно отступил.
— Ладно, ладно, не сердись. Ниточка номер два. Наследник… Колен Реми. Ты в те годы жила на острове?
— Конечно. Мне еще тридцати не было — молодая, красивая и соблазнительная, весь остров валялся у моих ног. Райская жизнь.
Симон посмотрел на слегка морщинистое лицо Клары и не решился опустить глаза на смуглое декольте. Коротенький оранжевый топик в цветочек мало что скрывал.
— Я шучу, Каза. В то время я была влюблена в одного местного мальчонку, который сбывал краденые автомобильные радиоприемники и запчасти, и верна ему… Он, наверное, и сейчас где-нибудь здесь отирается — между отсидками.
— А что насчет сына Жана Реми?
— Совсем его не помню. Знаю лишь то, что известно всем. Его отец утонул, мать вскоре разбилась на машине, сироту забрали дядя с тетей. Они уехали на континент, и больше о них никто ничего не слышал. С тех пор прошло…
— Десять лет, не напрягайся. Десять лет, день в день. Ты знаешь фамилию дяди?
— Сейчас найду. Вроде бы мы как-то все отсканировали.
Клара проворно потыкала в клавиши и открыла папку с архивами, потом другую, под названием «Ассоциации», а следом еще одну — «Ассоциация Святого Антония». На экране появилась цветная фотография с подписью «Жан Реми, руководитель». Симона поразили открытый взгляд и веселая улыбка загорелого мужчины с высоким лбом и длинными волосами. Еще на нескольких фотографиях была представлена ассоциация. Молодые люди на снимках работали под палящим солнцем, ворочали камни, копали, ели за большим столом. Дальше шли фотографии развалин, камней, осколков фаянса, все пронумерованные и подписанные.
— Они кажутся счастливыми, — сказал Симон. — Ты их знала?
— Не так чтобы хорошо, — ответила Клара. — Они были здесь чужими, путались под ногами, везде лезли. Так про них говорили у нас дома. Мне-то они скорее нравились, эти загорелые хиппари, и бицепсы у них были будь здоров, ведь они целыми днями ворочали камни. И выглядели экзотично… Но я была при своем парне. А всем на острове хотелось одного: чтобы они свалили.
— Настолько всем мешали?
— Похоже на то.
— Ладно, как фамилия дяди и тети?
— Без проблем.
Она прокрутила немного вниз, открыла вордовский файл, появился список членов ассоциации. Клара остановилась на именах Тьерри и Брижит Дюкурре.
— Вот, это точно они.
— Возвращаемся к справочнику?
Поиски не заняли и двух минут. Некий Тьерри Дюкурре проживал в коммуне Кормей-ан-Паризи, сквер Луизы де Вильморен, дом 2.
— Бинго! Я звоню.
Клара вздохнула и вернулась к пасьянсу.
Симон ждал долго, но впустую. Больше десяти гудков — и полное разочарование.
— Никого! — сказал он.
— Или на работе, или уехали в отпуск.
— Черт!
— А ты что думал? Надеялся распутать это все телепатически, не выходя из мэрии? Дозвонишься в обед. Или вечером. Или завтра. Спокойно, Каза. Хочешь, включу караоке, споем дуэтом, чтобы ты расслабился?
Симон, не соблазнившись этим предложением, принялся рассуждать вслух:
— Мальчик в опасности. Этот Колен Реми оказался в эпицентре циклона. Ты права, Клара, телепатия здесь не поможет. И я не стану ждать как дурак до обеда или до вечера.
Клара просматривала названия.
— «Однажды». «Она снова мне приснилась». Давай попробуем.
Симон не слышал — он сосредоточился на какой-то мысли.
Клара продолжала развлекаться.
— Ну давай! Самое-самое! Питер и Слоун? Нет? «Слова»? «Слова», Далида и Делон?
— Сколько отсюда до Кормей-ан-Паризи? С паромом на все про все часов пять?
Клара оторвалась от списка и язвительно заметила:
— Если ты на велосипеде доедешь от Морнезе до Парижа за пять часов, то бросай работу и получи желтую майку лидера.
Симон не ответил.
— Пять часов… После обеда я буду на месте. На дорогу туда и обратно самое большее десять часов… Обернусь за день.
— Ты в курсе, что просто крутишь педали? Хочу напомнить, что в Сент-Аргане нет служебной машины.
Симон широко улыбнулся секретарше, сверкнув белыми зубами, и невинным тоном спросил:
— У тебя же «твинго», да?
Клара вскинулась:
— И речи быть не может, Каза, даже не мечтай!
— Если не гнать, я смогу вернуться к полуночи.
— Даже не думай.
— Тебе ведь сегодня машина ни к чему?
— Говорю тебе, и не проси…
Симон заглянул Кларе в глаза. Она и не замечала, какие они у него голубые.
— Ну и ладно, — лениво процедил Симон, — будем спокойно ждать здесь. Давай свое караоке. Что предлагаешь? Ринго и Шейла, «Оставим гондолы в Венеции»? В конце концов, нам нет никакого дела до того, что по острову шляется беглый каторжник и зарывает трупы на пляжах, где играют детишки. О его следующем убийстве нам сообщат по радио, сегодня в полдень или вечером. Где-то в парижском предместье. И жертвой почти наверняка станет этот мальчик-сирота, Колен Реми.
Клара с воплем вскочила и встала перед Симоном, так что он едва не ткнулся носом в ее декольте.
— Ты меня достал, Каза! Вот где вы у меня все, все мужики! Ключи от машины у меня в шортах. Можешь достать.
31. Он?
Пятница, 18 августа 2000, 17:47
Лагерь на диком полуострове, остров Морнезе
Остаток дня пролетел быстро, даже занятия в парусной школе. Я ждал вечера, стараясь не привлекать к себе внимания, а незадолго до ужина начал изображать усталость — зевал, вздыхал. Это оказалось не так уж и трудно — за последние две ночи у меня набралось маловато часов сна. Едва закончив есть, я демонстративно уткнулся в книгу, отказавшись от всех предложений во что-нибудь поиграть.
— Сил нет ни на что.
Арман меня прикрывал.
— Отстаньте от ребенка. К нему завтра семья приедет, он должен выглядеть пристойно.
В девять я заявил, что пойду спать, Йойо и Стефани ничего не имели против. В палатке я набил спальник шмотками и подушками и пристроил его так, чтобы издали казалось, будто в нем кто-то лежит. В палатке темно, я не сильно рисковал. Для большей безопасности Арман и Мади по очереди должны были следить за всеми, кто входит в палатку и выходит из нее.
Я посмотрел на часы. 21:04.
Через минуту Арман отведет Йойо и Стефани в сторонку, чтобы сделать признание. Он решил наврать, что ему кажется, будто одна из девочек, Виржини, самая страшненькая, от него забеременела. Йойо и Стефани не настолько глупы, чтобы поверить, но им все-таки придется его выслушать. Просто на всякий случай…
21:05.
Путь должен быть свободен. Я выбрался наружу.
Никого не видно. Похоже, Арман отлично справился со своей ролью.
Уже стемнело, и я, прячась за деревьями, вышел из лагеря, никому не попавшись на глаза. Отойдя метров на двести, включил карманный фонарь. Я все видел и так, но сердце бешено колотилось, а луч света меня успокаивал. Идти надо было около получаса, потому я не торопился — не хотел показаться вымотанным или перепуганным, мне необходимо произвести самое лучшее впечатление. В жизни своей я так не волновался. Говорят, актеры чувствуют что-то похожее, перед тем как выйти на сцену.