— И ты ничего не помнишь? Тебе надо поспать, а потом сосредоточиться.
А вот реакция Армана меня удивила.
— Ты уверен, что он умер, этот Валерино?
— Во всяком случае, выглядел он не лучшим образом. А почему ты спрашиваешь?
Я не ожидал, что Арман станет беспокоиться о беглеце. Какое ему дело до убийцы? А что, если он его знал? А что, если он…
— Эта история с нападением кажется мне странной. Немного слишком…
— Слишком что?
— Мелодраматично!
— Я и слова-то такого не знаю, — усмехнулась Мади.
Подозрения Армана меня встревожили. Я прислушивался к звукам в палатке, но не слышал ничего, кроме дыхания спящих. Стараясь говорить уверенно, я спросил:
— Так ты со мной, Арман?
— С тобой, дурак, с тобой, и даже больше, чем ты думаешь!
— Как это понимать?
— А так, что я — мозг, которого тебе недостает.
Мне его слова не понравились, был в них какой-то второй смысл.
— Пора ложиться, — сказала Мади. И добавила, как заботливая мамочка: — Тебе надо поспать, Колен.
Потом снова подмигнула, и они разошлись по своим местам. Мади скрылась за занавеской, на половине девчонок, а я наблюдал в темноте за спальником Армана. Что-то подсказывало: стоит мне уснуть, как он встанет, чтобы кого-то предупредить. Если он против меня, должен успеть до десяти утра, до того, как я заберу бумаги у нотариуса. Если усну, окажусь в опасности, перестану контролировать ситуацию. Надо держаться.
Шли минуты, казавшиеся часами, глаза начали закрываться сами собой.
Держаться. Держаться. Несмотря ни на что. Встретиться с отцом, не разочаровать его… Моя миссия…
Веки все больше тяжелели, я больше не мог их контролировать. Только мозг еще держался. Не смешно ли вот так сопротивляться, бороться со сном? Завтра утром я должен быть готов действовать! Разве не это самое главное?
Я заставил себя повернуть голову, открыть глаза.
Спальник Армана равномерно приподнимался и опускался. Он спал. Или притворялся спящим.
Я сам себя накручивал. Попытаемся рассуждать разумно. Девяносто девять шансов из ста, что Арман мне и правда друг, что он не имеет никакого отношения к этой истории… Но могу ли я пренебрегать оставшимся шансом? А если это не Арман, а Мади? Или они сообщники? Или…
Я провалился в сон.
40. Бухта Ангелов
Суббота, 19 августа 2000, 08:00
Английская набережная, Ницца
В восемь утра Английская набережная была почти безлюдна, попадались разве что бегуны, в большинстве своем не первой молодости. Симон оставил машину на стоянке напротив пляжа. Было уже совсем тепло. Он устроился на террасе одного из немногих открытых кафе и подумал, что этот галечный пляж его нисколько не привлекает.
Неужели это и есть Ницца? Серый пляж не выдерживал никакого сравнения с золотистым песком Рубиновой бухты. Вот по части сведения счетов и зарытых трупов Ницца, должно быть, ей не уступает…
Он заказал кофе со сливками и пару круассанов вышколенному официанту. Посмотрел на часы. 08:06. Кларе звонить слишком рано.
По набережной до сих пор не прошла ни одна девушка… моложе сорока. И для них тоже, конечно, слишком рано. Он выждал четверть часа, прежде чем набрать номер Клариного мобильного, и с легким намеком на вожделение подумал, что сейчас она еще в постели.
— Каза? — совсем не сонным голосом отозвалась Клара. — Ты где?
— В Ницце. С видом на красоток, гуляющих по Английской набережной.
— Вот и хорошо, любуйся!
— Ты спала?
— И рада бы поспать, но я должна была с утра пораньше позвонить, не забыл?
— И что?
— Ну что… прикинулась дурищей. Моя машина сломалась, мотор делает тук-тук-тук, пусть мсье Мартинес позвонит, как только сможет. Мсье Мартинес, как понимаешь, — это ты.
— Я догадался. — Спешить Симону было некуда. — Клара, ты одна?
— Само собой. После того, что ты вчера рассказал, мне только Дельпеша в постели недоставало.
— Ты голая?
— Развратник! Я тебе в матери гожусь! Чао, Каза. Мне через двадцать минут на работу, а я еще зарядку не сделала. Береги мою тачку… Мартинес!
Симон подождал еще полчаса. Карликовых пуделей на Английской набережной пока что насчитывалось больше, чем красоток. Он проглотил еще пару круассанов и столько же чашек кофе и ровно в девять позвонил в приемную компании «Эко-Стоун».
Все вышло ошеломляюще просто.
Секретарша явно была рада оказать услугу и старалась как могла. Она не только продиктовала Симону адрес, но больше десяти минут подробно объясняла, как найти виллу.
— Она самая красивая в верхней части города, как раз под авеню Белла Виста. Оттуда открывается великолепный вид на бухту Ангелов, но дом не так легко найти среди олив и вечнозеленых дубов.
Симон уже собирался поблагодарить и распрощаться, но тут она произнесла фразу, из-за которой он едва усидел на стуле и чуть не опрокинул кофе.
— Не волнуйтесь, мсье Мартинес. Мсье Бордери был в заграничной поездке, но его самолет приземлится через два часа, и от одиннадцати до двенадцати он обязательно заедет домой переодеться.
Бинго!
Больше двух часов можно бездельничать.
41. Бункер мэтра Бардона
Суббота, 19 августа 2000, 09:28
Лагерь на диком полуострове, остров Морнезе
К тому времени, как я проснулся, почти все уже встали, Мади и Арман в том числе. Я запаниковал. Посмотрел на часы. 09:28.
Черт!
Я поспешно оделся, вытащив из рюкзака первое, что подвернулось под руку. Шорты и майка сомнительной чистоты меня вполне устроили. Я сунул ноги в кеды и, щурясь, вылез из палатки.
Солнце било в глаза.
Я отвык вставать так поздно. Все занимались своими делами, не обращая на меня внимания. Я шел с беспечным видом, и никакого плана в голове у меня не было.
Как лучше — насвистывать или не надо?
Поравнявшись с большим навесом, я перехватил внимательный взгляд Йойо, означавший: не знаю, что ты затеял, но я за тобой присматриваю.
Его явно проинструктировали — скорее всего, отец Дюваль. Или, может, он получил распоряжение еще от кого-то? А ведь Йойо казался мне совершенно безобидным.
Вот именно — казался.
Не доверять никому. Даже Йойо.
Я не удержался и еще раз посмотрел на часы. 09:37.
Нужно поторапливаться. Но как же мне выбраться из лагеря? До забора и пятидесяти метров нет, но если я двинусь в ту сторону, Йойо тут же меня перехватит. Прятаться за деревьями хорошо вечером, когда темно и во дворе никого, но средь бела дня, под неусыпным контролем…
Арман, голый по пояс, весь красный, читал на солнце, постелив на землю плед. Хотя мне показалось, что он не столько читает, сколько искоса наблюдает за двумя самыми старшими девочками в лагере, которые пытались заплести себе африканские косички. И тут появилась Мади с двумя подружками. В руке у нее был плеер, в ушах наушники.
Время шло. 09:42.
Йойо, по утрам обычно погруженный в глубокую летаргию, сегодня напоминал сторожевого пса. Он точно получил приказ. Но от кого?
Арман отвлекся от начинающих парикмахерш и повернулся ко мне.
Глядя то на Йойо, то на часы, я старался изобразить мировую скорбь. Арман вскочил и направился к Мади:
— Не стыдно слушать такое дерьмо на моем плеере?
Готов поклясться — у Армана никакого плеера не было. Мади несколько мгновений недоверчиво его разглядывала, потом сообразила.
— Вали отсюда, недомерок!
Арман не сдвинулся с места.
— Я не имею обыкновения повторять, Mad Girl. Быстро! Мой плеер!
— Что за глупости, это мой…
— А ну вытаскивай мои наушники из своих поганых ушей. Я не хочу подцепить от тебя какую-нибудь болячку.
Арман никогда не умел вовремя остановиться. «Побыстрее, ребята! — думал я. — Все хорошо, вышло убедительно». Я краем глаза наблюдал за Йойо. Он прислушивался к ссоре между Арманом и Мади.
Мади вцепилась в Армана:
— Что ты сказал?
Она изобразила — по крайней мере, я надеялся, что это так, — удар коленом по яйцам, Арман чертовски натурально сморщился, завопил и бросился на обидчицу. Вскоре вокруг них собралась половина лагеря.
Йойо тоже поднялся:
— Вы меня достали!
Он с трудом пробился сквозь кольцо подростков и наклонился над дерущейся парочкой.
Самое время!
Несколько секунд — и я оказался по ту сторону забора.
Свободен!
Мне надо было пройти сто метров по дороге, ведущей к ферме, и я знал, что за поворотом меня ждет отец.
Солнце светило прямо в глаза, а бейсболка и темные очки остались в лагере. Приложив руку козырьком ко лбу, я различил впереди тень. Отчетливый силуэт, прямо напротив.
Угрожающий.
Я сощурился и уронил руку: это была Стефани.
Они за мной следили! Объединились, чтобы не пустить меня к отцу. И все же я решил попытать счастья.
— Стефани, ты должна пропустить меня. Я сейчас не могу все тебе объяснить, но так надо. Для меня это жизненно важно.
Она не ответила. Слегка расставила руки и стояла, как вратарь в ожидании пенальти. Не переставая улыбаться, призывно пошевелила пальцами, что означало: давай-давай, попробуй.
— Стефани! — закричал я. — Ты же не с ними? Скажи, что это не так! Ты должна меня пропустить!
— Тебе придется вернуться в лагерь, Колен, — спокойно сказала она.
Я опустил глаза, прикидывая. У Стефани спортивная подготовка лучше, чем у меня, она сильнее, быстрее… но не это главное. Настроена ли она более решительно — вот в чем вопрос. С кем, по ее мнению, она имеет дело — с обычным подростком или с беглецом, готовым рисковать жизнью?
Она подошла ближе.
— Ну все, Колен, хватит дурака валять, иди обратно. Сегодня вечером поговоришь с дядей и тетей и тогда делай что хочешь. Мне совершенно не хочется найти тебя зарытым в песок, как того вчерашнего бандита.
Я взорвался:
— Зарыть меня в песок?! Ты мне угрожаешь, Стефани?
Она изумленно уставилась на меня: