Но что-то не сходилось в моих воспоминаниях.
Тьерри заметил мою растерянность, а потом увидел и листок. Он словно окаменел. Похоже, тоже встретился с призраком, подумалось мне.
— Идем быстрее, Колен.
Было на этом листке что-то странное, очень неправильное.
Я двинулся к перекрестку, уверенный, что мы сейчас сойдем на тропинку, ведущую к развалинам аббатства.
Внезапно Тьерри упал на землю и велел мне сделать то же самое. Издалека приближалась машина, но она проехала мимо, едва замедлив ход на перекрестке. Тьерри снова стал вслушиваться в ночь. Воспользовавшись заминкой, я попытался разобраться в своем положении, и только тут до меня дошло: даже если брошенная монетка каким-то чудом и разбудила Армана, даже если он, заметив воткнутый ножик, понял, что это крик о помощи, он просто не сможет меня найти. Как он узнает, куда меня увели? Надо срочно что-то придумать.
Я снова обшарил карманы. Ничего, кроме скомканных бумажек.
Бумажки? Я вытащил одну — клочок красной бумаги, который я подобрал во время игры два дня назад.
Есть!
Мади с Арманом точно их не пропустят и сразу все поймут.
Тьерри поднялся:
— Живее, Колен!
Я побрел следом, на обочине остался красный клочок, еще один опустился у фонаря с газетным листком. Ветра, к счастью, почти не было, потому, если повезет, бумажки не улетят. Я перебежал дорогу и свернул на тропинку, уронив в ее начале красную метку.
Три портрета с газетной полосы так и стояли у меня перед глазами. Они словно пробудили воспоминания о том, что было до того последнего застолья. Будто тучи расступились и выглянуло солнце.
Мы шли почти в полной темноте, лишь конус света от фонарика Тьерри плясал впереди. Я все думал о незнакомце с листка. Теперь я вспомнил, что он тоже был на том собрании. И смотрел на меня.
Это был…
Сердце у меня колотилось все сильнее. Неужели я схожу с ума?
Это…
Картинка обрела четкость. Я вспомнил все.
Это был… Это был он.
Ни малейшего сомнения.
Но я сознавал, что это невозможно.
58. Три портрета
Воскресенье, 20 августа 2000, 01:18
Лагерь на диком полуострове, остров Морнезе
Арману снилось, что он блуждает в лабиринте подземных парковок торгового центра. Выйдя из кино, он пошел следом за девушкой, а та исчезла словно по волшебству. Заблудившись, он запаниковал. Вокруг было темно, выходы словно ускользали от него. Он брел по лужам, с потолка капало, одна крупная капля шлепнулась на щеку. Он попытался ее смахнуть, потер лицо и перевернулся на другой бок.
Монетка, съехав со спальника, звякнула об пол. Арман открыл глаза. Что это было? Не до конца проснувшись, он потянулся к тумбочке, взял очки, надел и свесил голову — на дощатом полу рядом со спальником лежала монета. Откуда она тут взялась? И тут он увидел нож, воткнувшийся в пол совсем рядом с его постелью. А это еще что такое? Сон тотчас выветрился.
Это же нож.
Но кто его сюда воткнул?
Это угроза? Пока он спал, кто-то хотел его убить? Он наклонился ниже и узнал деревянную рукоятку, потертую, видавшую виды. Складной ножик Мади, который она дала Колену.
Что за чертовщина?!
Арман выскочил из спальника и бросился к постели Колена. Спальник был пуст.
Не задаваясь больше никакими вопросами, он пробрался на половину девчонок и растолкал Мади:
— Колен исчез! А рядом со мной было воткнуто вот это! — Он сунул ножик под нос Мади. — Что, по-твоему, это означает?
— Что он в тебя не попал, — зевнула Мади. — Промазал. А теперь отвали.
— Что? — возмутился Арман. — Но Колен…
— Скройся! Мне надо одеться, придурок. Совершенно ясно, что хотел сказать Колен. Снова решил во что-то вляпаться и просит, чтобы мы проследили за ним.
— Я так и подумал!
Арман медлил, глядя на лежащую Мади, словно прикидывал, не сдернуть ли простыню.
Когда Арман наконец убрался, Мади оделась и нырнула на соседнюю половину. Арман хотел отдернуть полог палатки, но Мади его удержала:
— Тише ты. Во дворе полно легавых!
Они дождались, пока мимо палатки пройдет полицейский, и как только он отошел, выскочили наружу и быстро растворились в ночи. Под деревьями царила кромешная тьма.
— Надеюсь, ты взяла фонарик? — спросил Арман.
— А ты про него вспомнил, Индиана Джонс?
— Я могу посветить мобильником.
— Так мы далеко не уйдем. Я-то не умею ходить по Брайлю!
— Ладно, тогда пошли к шоссе, на перекрестке всегда фонарь горит. Там разберемся.
Вскоре впереди замаячило светлое пятно. Чем ближе был фонарь, тем быстрее они шли. У столба остановились, разглядывая листок «Островитянина». Красный клочок лежал чуть в стороне, сдвинутый поднявшимся ветерком. Подростки его не заметили, все их внимание было сосредоточено на листке, пришлепнутом к фонарному столбу.
— Исчезли они, как же! — фыркнула Мади. — Валерино и отец Колена далеко не ушли.
— Один воскресший и два разбойника, — сказал Арман.
— Два кого?
— Разбойника! Два бандита, если тебе так больше нравится. Но кто этот третий?
— Машина! — крикнула Мади.
Арман хотел было спрятаться, но Мади осталась под фонарем, глядя на машину, надвигавшуюся прямо на них. Внезапно она шагнула вперед, прямо на середину дороги.
— Чокнулась! — заорал Арман.
— Смотри! — прокричала в ответ Мади. — Это же тачка местных газетчиков!
И правда — на маленьком красно-белом «пежо 106» был логотип газеты — ракушка, которая постепенно превращалась в знак вопроса.
— Надо ее остановить! В час ночи у нас вряд ли будет другая возможность позвать на помощь!
Девочка принялась махать руками, машина замедлила ход и почти сразу затормозила. Выскочивший из «пежо» немолодой мужчина выхватил из кармана пистолет. Арман тут же растворился в тени. Мади подняла руки и выдала:
— Спокуха, Старски[12]. Ты уже это перерос.
— Что ты делаешь ночью посреди дороги? — не опуская оружия, спросил Дельпеш.
Из машины выбралась блондинка, втиснутая в обтягивающее пурпурное вечернее платье.
— Не валяй дурака, Дидье, — сказала Клара. — Ты же видишь, это девчушка.
Мади присвистнула:
— Надо же, Хатч… Фигура у тебя получше, чем по ящику…
— Не смей так разговаривать с дамой, нахалка, — оборвал ее журналист.
— С мадемуазель, — поправила Клара. — И это она не ко мне проявила неуважение, а к твоей клоунской тачке.
Дельпеш опустил пистолет и вздохнул:
— Ну ладно. Мы торопимся. И ты, очкарик, вылезай, иди сюда, поговорим.
Смущенный Арман выбрался на свет.
— Вы, как я понимаю, из лагеря? Принимая во внимание обстоятельства, не думаю, что ваши вожатые устроили большую ночную игру.
— А вы? — вопросом на вопрос ответил Арман. — Задумали репортаж про оборотней? Мне показалось, ваша завтрашняя первая полоса уже готова.
Дельпеш прикинул: что могут делать эти детишки одни, ночью, на дороге? Сложив вместе то, что ему было известно, он понял.
— Послушайте, не из той ли вы троицы, что откопали из-под развалин сарая в Чаячьей бухте?
— А вы весьма неплохо информированы, — хмыкнула Мади.
— Хуже чем хотелось бы. Стало быть, вы друзья Колена? И вы его ищете… или прикрываете? Ребятки, нам надо с ним увидеться. Мы хотели бы поделиться некоторыми сведениями. Сдается мне, парень в большой опасности.
Арман хотел было ответить, но Мади заорала:
— Замри!
Клара изумленно уставилась на нее.
— Моя подруга сказала «замри», нам надо подумать, — пояснил Арман. — Деррик, можешь убрать свою пушку и припарковать машину, а то она торчит прямо на перекрестке.
«Пежо» с открытыми дверцами и зажженными фарами в самом деле стоял почти ровно в центре круга света от фонаря, и Дельпеш, которому не слишком понравилось ни то, что его обозвали Дерриком, ни то, как насмешливо глядела на него Клара, отогнал машину к обочине. Подростки шушукались в стороне.
— Ладно, — наконец объявил Арман, — мы решили, что можем вам доверять. У нас всегда была слабость к журналистским расследованиям, хотя моя подруга немного ревнует к блондинкам. Это все ее средиземноморская кровь. Так вот, — продолжил он, не дав Мади времени возразить, — мы тоже ищем Колена. Его нет в лагере, он исчез посреди ночи. А теперь выкладывайте, что известно вам.
— Круто ведешь дела, малыш, — усмехнулся Дельпеш. — А что именно ты хочешь узнать?
— Все!
— Это займет немало времени. Уточни.
Арман задумался. Ему было немного не по себе — смущала блондинка-вамп в обтягивающем платье. Да, этот журналюга ни в чем себе не отказывает…
Заговорила Мади:
— Для начала — эти три портрета, там, на рекламе твоей газетки. — Она показала на приклеенный к фонарному столбу листок.
— И что?
— Двоих мы знаем. Жан-Луи Валерино, человек с желатиновыми мозгами, и Жан Реми, зомби. А третий кто?
Дельпеш вопросительно посмотрел на Клару. Секретарша кивнула, и он ответил:
— Третий — Максим Приер. Второй человек в ассоциации Святого Антония, лучший друг детства Жана Реми — до несчастного случая в Сангвинариях — и лучший друг Жана-Луи Валерино после всего случившегося.
— Он тоже умер или пропал? — спросил Арман.
— Не думаю. Наверное, все еще шатается где-то поблизости, но я много лет его не видел. По последним сведениям, живет на континенте. Не так давно открыл дизайнерское бюро. Он неплохо умел работать с рисунками, фотографиями, обрабатывать их на компьютере, именно этим и занимался в ассоциации — восстанавливал в рисунках разрушенные объекты. Кстати, логотип «Островитянина» тоже его рук дело. — И с гордостью глянул на свою красно-белую машину.
— Красиво, — похвалила Мади. — У него талант. Но если он водился с Валерино и Жаном Реми, то его, наверное, интересовало не только рисование? Он был их сообщником? Вы ведь на это намекаете? Они, все трое, были сообщниками?