— Так-то, Рейнхельт. — Абст насмешливо смотрит на притихшего собеседника. — Однако это не все. Более того, глубинное опьянение — не главная опасность. Если водолаз связан с поверхностью телефоном, признаки азотного наркоза легко определить. Тогда человека переводят на меньшую глубину, и опьянение проходит.
— Понял, шеф, — говорит Карпов, старательно поддерживая беседу. — Ну, а другая опасность? Вы сказали, в ней тоже повинен азот… Впрочем, кажется, я начинаю догадываться. Это кессонная болезнь?[46]
— Она самая, Рейнхельт. Ее называют также болезнью декомпрессии. А водолазы дали ей меткое имя: скрючивание. Я все подробно объясню, но позже. Сейчас надо идти к лагуне. Возьмите мою медицинскую сумку. Вон она, возле шкафа.
Площадка перед лагуной ярко освещена. Прожекторы направлены вниз. Лучи их высверливают в темной воде резкие световые конусы. Пахнет сыростью, йодом…
Гулко звучит голос Абста, дающего последние указания водолазу. Леонард, одетый в вязаное шерстяное белье и такую же феску, сидит на обломке скалы. Его плечи расслабленно опущены, глаза полузакрыты. Абст стоит перед ним, заложив руки в карманы штанов, и медленно чеканит слова. Вальтер, Глюк и Карцов внимательно слушают.
— Итак, вы погрузитесь на шестьдесят метров, — говорит Абст. — Все это время — связь со мной по телефону. Ваше молчание в течение тридцати секунд или неточный, неясный ответ — и я немедленно начинаю подъем. В случае порчи телефона — связь при помощи сигнального конца. Напоминаю сигналы от вас: каждые полминуты три подергивания троса; частые рывки более трех раз подряд — знак немедленного подъема. Надеюсь, вы не забыли?
Леонард кивает.
— На предельной глубине пробудете десять минут, — продолжает Абст. — Ваша задача — увидеть объект, определить его расположение. Важно узнать: открыт ли рубочный люк, имеются ли пробоины, где они, какой величины. И особо: есть ли пробоины в районе каюты командира. Ну-ка, где она расположена на “Випере”?
— Примыкает к центральному посту лодки со стороны кормы, — механически отвечает водолаз.
— Верно, — Абст оборачивается к Вальтеру: — Светильник и телефон готовы?
— Готовы и опробованы, шеф. Все в порядке.
— Хорошо. — Абст продолжает инструктаж: — Вы все зарисуете, Леонард. Потом — наверх. Согласно режиму декомпрессии подниматься будем с шестью остановками. У последней остановки я встречу вас. Я спущусь в кислородном респираторе. Запомнили?
— Да, — говорит Леонард. Он тоскливо улыбается. — Вдвоем будет веселее…
— Ну, все. — Абст вынимает руки из карманов. — Вальтер, Глюк, одеть водолаза!
Леонарда втискивают в водолазную рубаху — водонепроницаемый комбинезон из трехслойной прорезиненной ткани, помогают продеть кисти в узкие резиновые манжеты на рукавах. Глюк надевает ему на ноги “калоши” — свинцовые колодки, обитые красной медью, крепко привязывает их. Затем на плечи глубоководника накладывается медная “манишка”.
Леонард встает и ковыляет к трапу. По пути Глюк обвязывает его крепким плетеным тросом — это и есть сигнальный конец, на котором водолаз повиснет в толще воды.
Водолаз на трапе. Он стоит лицом к коллегам. Те навешивают на него грузы — пудовые чугунные отливки, по одному грузу на спину и на грудь, закрепляют их.
Все это время Абст крепко держит сигнальный конец: водолаз без шлема, и, если оступится и упадет в воду, гибель его неизбежна.
А вот и шлем. Глюк накрывает голову Леонарда кованым медным котелком, от которого тянутся резиновый воздухопровод и телефонный кабель. Шлем ложится на “манишку”. Его закрепляют. Теперь он составляет одно целое с “рубахой”.
Но водолаз еще дышит атмосферным воздухом: передний иллюминатор шлема вывинчен. В последний раз ощупывает Леонард свое снаряжение: кинжал в ножнах на поясе, глубиномер, часы и компас — на запястьях рук, цинковую пластинку и острый стальной стерженек, привязанные к “манишке” — принадлежности для того, чтобы можно было сделать кое-какие заметки под водой.
— Все в порядке, — говорит Абст. — Спускайте!
У трапа уложена батарея баллонов. Глюк отворачивает вентили. Сжатый воздух по шлангу устремляется в шлем.
— Есть воздух! — Глюк проверяет редуктор, понижающий давление воздуха, завинчивает иллюминатор шлема. — Пошел в воду! — командует он, шлепнув ладонью по медному котелку.
Леонард спускается. Свинцовые “калоши” громыхают по железным ступеням трапа. Шипит воздух, вытравливаемый из золотника шлема.
Карцов не без волнения наблюдает за процедурой спуска водолаза. Сотни раз присутствовал он при погружениях советских глубоководников, да и сам не однажды проделывал все то, что предстоит совершить Леонарду. Конечно, ему отлично известно наркотическое свойство сжатого азота. Знает он и обо всех других опасностях, которым подвергается человек в глубинах моря, знает и умеет бороться с ними. Но пусть его считают новичком…
Леонард на последней ступеньке трапа. Еще секунда — и красный шлем скрывается под водой. Вода в этом месте бурлит.
— Берите сигнал, Глюк!
Абст передаст рыжебородому сигнальный конец, включает секундомер.
— Остановите, как только скомандую, — говорит он Карцову.
“Правильно”, — отмечает про себя Карцов, приняв секундомер. Половина времени, затраченная на спуск водолаза, войдет в те десять минут, которые Леонард проведет на глубине шестидесяти метров.
Все глубже спускается водолаз. Вальтер и Глюк равномерно потравливают сигнальный трос и толстый резиновый шланг. Абст погружает в лагуну подводный светильник. Поворот выключателя — и вода возле трапа загорелась зеленым огнем. На поверхности беззвучно лопаются белые воздушные пузыри.
Тишина на площадке. Ее нарушает лишь шорох в динамике — телефон доносит размеренное дыхание водолаза. Временами слышится прерывистое шипение: нажав головой пуговку золотника, водолаз травит из скафандра излишек воздуха.
— Глубина двадцать, — раздается в динамике.
— Правильно, двадцать, — говорит Абст, сверившись с отметками на сигнальном тросе. — Леонард, как чувствуете себя?
— Ничего, шеф.
— Светильник?
— Он рядом со мной. Но в воде появилась муть, плохо видно. А, вот теперь стало лучше. Глубина тридцать.
— Что вы видите?
— Спускаюсь вдоль стены. Много расщелин, гротов. А рыб — ни единой. Нет и водорослей. Одни скалы. Мрачный колодец, шеф. Будто погружаешься в преисподнюю.
Время идет. Леонард миновал пятидесятиметровую отметку.
— Глубина пятьдесят пять метров, — говорит Абст.
— Остановите спуск, — глухо доносится из-под воды, — что-то темнеет внизу…
— Что вы увидели? — нетерпеливо спрашивает Абст.
— Какая-то тень. Пусть Глюк потравит светильник.
— Линь светильника у меня. Спускаю на метр.
— Я увидел ее! — раздается взволнованный голос Леонарда. — Вот она, лодка: лежит на скальном карнизе, метров на десять ниже меня. Она накренилась на борт!..
— Лучше глядите! — кричит Абст. — На грунте она или на скале? Видите грунт?
— Нет, шеф. Дна я не разглядел. Внизу все скрыто в сером тумане. Потравите светильник!
Абст исполняет требование водолаза.
— Все равно, — звучит в динамике, — серая мгла — и ничего больше. Наверное, здесь много глубже, чем мы думали. Лот, когда его бросили, упал на карниз или на палубу лодки.
— Понял вас, Леонард. Опишите лодку!
— Спустите меня еще метра на три—четыре.
— Спускаем! — Абст делает знак Глюку, и тот травит сигнальный конец. — Стоп! — командует Абст Карцову.
Секундомер остановлен.
— Восемьдесят четыре секунды, — докладывает Карцов.
Движением пальца Абст сбрасывает показания секундомера, снова включает его.
— Глубина пятьдесят девять метров, — сообщает он в микрофон. — Пробудете здесь девять минут. Не теряйте времени, рассказывайте!
Водолаз сообщает. В поле зрения середина лодки; корма и нос теряются в сумраке. Крышка рубочного люка откинута — Леонард висит над мостиком, ему это хорошо видно. На палубе, где она освещена, пробоин нет. Борта же лодки не видны.
— Самочувствие? — спрашивает Абст.
— Хорошее, шеф. Отличное. Вокруг так красиво. Будто во сне. Я вот что сделаю: спущусь на палубу! Пусть Глюк потравит сигнал и шланг.
Абст вопросительно глядит на рыжебородого. Тот пожимает плечами.
— Травите потихоньку, — решает Абст. И командует в микрофон: — Леонард, я спущу вас на три минуты. Осветите рубочный люк, загляните в него!..
— Сделаю, шеф, — отвечает водолаз. — За меня не беспокойтесь. Дышится легко, все идет хорошо. Если б кто видел, какая здесь красота!
Глюк хмуро сдает несколько метров сигнала и шланга. Карцов следит за секундомером. Стрелка заканчивает второй круг.
— Стою на палубе, — раздается в динамике. — Очень скользко: ноги разъезжаются. Смех, да и только! Эй, Глюк, трави линь светильника, чертов сын! Я внизу, а фонарь где-то над головой, освещает мне темя…
Абст опускает светильник.
— Вот так, — говорит Леонард. — Теперь я у мостика… Забрался на него.
Стрелка секундомера сделала еще один круг. Наблюдая за ней, Карцов в то же время чутко прислушивается к докладам водолаза. Голос его звучит весело, бодро. Куда девался страх, который испытывал Леонард перед погружением!.. Перемену в настроении глубоководника можно объяснить одним: видимо, началось действие азотного наркоза.
Глюк мрачен: тоже заметил неладное… Абст же делает вид, что все идет гладко.
Некоторое время в динамике слышится лишь тяжелое дыхание Леонарда. Но вот вновь звучит его голос:
— Шеф, я уже там!
— Где? — кричит Абст. — Неужели спустились в люк? Вы в боевой рубке?
— В центральном посту, шеф!
— Осторожно, Леонард! Идите назад!
— Минуту… Подошел к двери командирской каюты. И дверь отперта! Я увидел сейф. Вот он, железный ящик, лежит у переборки!
— Хватайте его, — вопит Абст, — хватайте и выходите из лодки! — Он оборачивается к Карцову: — Сколько?