– Или продюсер тебе на самом деле очень понравился и ты просто оставила себе лазейку, чтобы потом согласиться? – строгим голосом предположил Алексей.
– Ну Леш!
Настя рассмеялась и брызнула на него пушистой пеной. Вернувшись домой, она первым делом собралась было влезть под душ, но отчего-то передумала и налила ванну. Оказывается, всё проведенное в дороге время она находилась в напряжении, и теперь ныли и стонали мышцы спины и плеч. Она погрузилась в горячую воду, с наслаждением чувствуя, как постепенно расслабляется тело, а Чистяков, присев на край ванны, слушал ее рассказ о поездке и о неожиданных попытках заказчика поухаживать за ней.
– Насчет квартиры, конечно, не звонили…
Настя дежурно задала вопрос, в котором и не было вопроса как такового. Конечно, не звонили, иначе Лешка первым делом сообщил бы об этом.
– Нет. Ася, а может, и в самом деле ну ее, эту продажу? Давай будем сдавать.
Она помотала головой, забыв, что лежит в ванне, и не рассчитав движение, отчего вода немедленно залилась в ухо.
– Не потянем, Лешик. Жильцы сейчас сам знаешь какие. В элитном жилье квартиранты обычно состоятельные и приличные, за редкими исключениями, а убитую «однушку» на окраине города кто сможет снимать? Мы сейчас приведем квартиру в порядок под сдачу, потратим деньги, а через полгода жильцы съедут, оставив нам с тобой полную разруху. И снова ремонт, починка мебели или вообще покупка новой, и так по кругу. Ты работаешь, я работаю, денег лишних не предвидится, свободного времени тоже. Надо уже избавиться от этой собственности раз и навсегда.
– Наверное, ты права, – вздохнув, согласился муж.
– Редкий случай, – усмехнулась Настя. – Ладно, хватит разлеживаться, работать надо.
Она выдернула из ванны пробку, поднялась и включила душ. Вымыть голову, выпить кофе, созвониться с фирмой, где они с Чистяковым заказывали шкаф-купе, уточнить, не изменились ли сроки, потом до ужина попытаться собрать какую-нибудь информацию об Андрее Кислове и подготовиться к завтрашнему визиту к нему домой. Не факт, что визит состоится, поскольку явится она без предупреждения и вполне может не застать хозяина дома, но надо же с чего-то начинать. Звонить и заранее договариваться о встрече Настя по ряду соображений не хотела.
В мебельной фирме подтвердили, что заказ будет готов к завтрашнему дню, и предложили доставку на послезавтра «в течение дня». Настя попыталась было сузить рамки и сделать время доставки более конкретным, ну хотя бы в пределах диапазона в три-четыре часа, на что ей ответили, что трафик в городе сложный, при нескольких доставках на одну машино-единицу рассчитать время трудно и варианта только два: либо ожидание «в течение дня», либо самовывоз.
Они переехали, когда квартира была оборудована лишь частично. Полностью готовыми были только кухня, санузел и кабинет, чтобы Алексей мог нормально и с комфортом работать. В спальне одиноко стояла кровать, в гостиной – стол для ноутбука и компьютерное кресло, а также открытые сумки, коробки и чемоданы с вещами, книгами и папками. Книжные шкафы заказаны, шкаф-купе для одежды тоже, а сколько всего еще предстоит… Диван, кресла, телевизионная панель, тумбочки, мебель для прихожей, светильники и масса прочего – даже думать об этом страшно. Но это самое «прочее» вполне может подождать, никакой спешки нет, можно месяцами жить без дивана в гостиной и без панели, даже без тумбочек в спальне легко обойтись, складывая всякие нужные мелочи вроде очков, книги, телефона и таблеток на пол рядом с собой, а вот шкафы – это действительно срочно.
Настя покорно согласилась ждать послезавтра «в течение дня» и приступила к поиску и изучению личных страниц Андрея Кислова в соцсетях. К вечеру она, совершенно обалдевшая от мелькания строк и фотографий, пришла к выводу, что Эмилия Марковна дала Кислову довольно точную характеристику: легкий, веселый, позитивный. Да и девушка-редактор, на которую ссылался Латыпов, это подтвердила. Кислов, похоже, был не только веселым, но и здоровым, во всяком случае, единственным упоминанием о болезнях были посты под названием «Вести из больнички», размещенные несколько лет тому назад. Автор сообщал, что по собственной глупости попал в аварию, и с юмором описывал свои будни в отделении травматологии одной из московских больниц.
Ладно, будем работать с тем, что имеем.
Светлана Гнездилова
И все-таки оно рвануло. Даже чугунные крышки в конце концов не выдерживают.
Умер сосед по лестничной клетке. Давний знакомый Гнездиловых, Михаил Вениаминович. Светлана Дмитриевна и на похороны поехала, и на поминки в ресторан, она очень сочувствовала вдове, сопереживала, понимала, каково это. День был ветреный и слякотный, типичный ноябрьский московский день, сумрачный и тоскливый. Светлана продрогла на кладбище, на поминках выпила три рюмки водки, но вообще-то хватило бы и одной, первой, на пустой-то желудок. Заботливые ухаживания соседа по столу приняла сперва за обычную вежливость, а странное, непривычное ощущение, что ее «отпускает», списала на то, что просто отогрелась.
– Вы очень красивая женщина, – сказал ей сидящий рядом мужчина.
Светлана Дмитриевна с удивлением глянула на него. Он показался ей совсем молодым, лет тридцати пяти, не больше. Шутит, что ли? Или издевается? Она никак не может казаться красивой в глазах мужчины на тридцать лет моложе.
– Я серьезно, – сосед улыбнулся обезоруживающе и, кажется, искренне. – Вы меня не помните? Я племянник дяди Миши, мы с вами несколько раз встречались у него на днях рождения. Вы приходили с супругом. Я знаю, – торопливо добавил он, угадав, по-видимому, что Светлана собралась перебить его. – Примите мои соболезнования. Виктор Семенович был замечательным человеком и самым справедливым судьей в нашей стране.
Она вглядывалась в лицо молодого мужчины, силясь вспомнить гостей на застольях у соседей, но так и не вспомнила. Отчего-то захотелось улыбнуться в ответ, но она сдержалась: поминки – не место для улыбок, тем более что она и сама вдова.
– Извините, – Светлана покачала головой, – не узнаю́. Наверное, третья рюмка была лишней, но я так замерзла. Не привыкла пить, теперь вот соображаю плохо.
«Зачем я оправдываюсь? – пронеслось у нее в голове. – Какое мне дело до того, что подумает обо мне племянник Михаила Вениаминовича? Какое мне дело вообще до всех этих людей? Почти всех их я вижу в первый и в последний раз в жизни. Захочу – и напьюсь вхлам, и никто мне слова сказать не посмеет».
Она потянулась к пустой рюмке. Племянник покойного тут же подлил ей водки, а в высокий стакан налил клюквенного морса. Дождавшись окончания очередной траурной речи, Светлана Дмитриевна торопливо опустошила сперва рюмку, затем стакан с морсом. Официанты как раз разнесли глиняные мисочки с куриной лапшой, и она с неожиданной для самой себя жадностью быстро съела дымящийся наваристый суп. Ей стало жарко, но почему-то приятно и легко.
Домой вернулась вместе с соседкой и ее взрослыми детьми. Еще немного посидели узким кругом, выпили, помянули, погрустили, и Светлана Дмитриевна ушла к себе. В спальне стала снимать черные брюки и свитер, собиралась закутаться в теплый халат и устроиться на диване под пледом, но, оставшись в одном белье, бросила взгляд в высокое, в полный рост, зеркало. Природа одарила ее щедро, грех жаловаться. Стройная подтянутая фигура, волосы по-прежнему густые и блестящие, несмотря на многолетнее окрашивание, упругая кожа, хорошо сохранившийся овал лица, на котором с трудом можно углядеть едва заметные морщинки. Невозможно поверить, что эта красавица родила двоих детей, а ее внук скоро окончит школу.
Родила двоих детей… Старая привычная боль сдавила сердце и вдруг показалась совершенно невыносимой. Светлана Дмитриевна как была, в одном белье, быстро прошла в кухню, достала из шкафчика непочатую бутылку чего-то крепкого, даже не посмотрев на этикетку, сделала несколько глотков прямо из горлышка. Обычное многолетнее восхищение мужем внезапно вызвало в ее душе рвотный рефлекс.
Она, оказывается, так и не простила того, что он сделал.
В этот вечер Светлана Дмитриевна Гнездилова впервые напилась по-настоящему. Для этого понадобилось не так много спиртного, ведь прежде, под чутким руководством строгого супруга, она позволяла себе не больше одного бокала вина, и привычки к алкоголю не было. Вырвавшиеся наружу мысли и чувства не удивили изрядно опьяневшую женщину, казались естественными и нормальными и вызывали не стыд и неловкость, а решимость и ярость.
Наутро она чувствовала себя не очень хорошо, но и не так погано, как могло бы быть. А главное – мысли не ушли и не забылись, ярость и решимость не растворились в похмельной тошноте, напротив, стали как будто четче и определеннее. Весь день после похорон соседа Светлана Дмитриевна провела дома, полеживая на диване и попивая кефир, а на следующий день, уже полностью оправившись, поехала по магазинам. Позвонила своему мастеру в салон красоты, попросила срочно найти время сегодня же. Мастер пошла ей навстречу, передвинула какую-то клиентку, освободила три часа вечером, перед закрытием. На смену скучному строгому «пучку» невыразительного цвета пришла длинная стрижка с модной сложной окраской.
– У вас важное мероприятие? – поинтересовалась мастер.
– У меня жизнь. Вернее, то, что от нее осталось, – уклончиво, но искренне ответила Гнездилова.
Стрижка и сложная окраска заняли намного больше запланированных трех часов, но администратор салона отнеслась к ситуации с пониманием и терпеливо ждала, пока в опустевшем зале мастер закончит работу, ведь Светлана Дмитриевна была на протяжении более чем десяти лет постоянным клиентом, уважаемая женщина, приличная, не скандальная, ни разу за все годы не выказавшая недовольства и не предъявившая претензий.
Вернувшись к себе домой ближе к полуночи, Светлана с удовольствием и не торопясь перемерила купленную новую одежду, порадовалась своему отражению в зеркале, достала из шкафа бутылку виски, а из холодильника – пару банок колы. Она помнила, как понравилось ей ощущение тепла, легкости и свободы, испытанное позавчера. Почему бы не повторить? Виски с колой – это же безопасно, правда? На два пальца виски и много сладкой газировки – вполне пристойный напиток, не имеющий ничего общего с грязным постыдным алкого