– Я с дежурной группой на выезде.
Ах да, этот сотрудник сегодня дежурит, Шилов совсем забыл.
– По нашей части? – спросил он коротко.
– Слава богу, нет. Труп.
«Слава богу, труп, – с усмешкой подумал Шилов. – Дожили. Пусть злодеи творят, что хотят, лишь бы дело не касалось нашей ОРЧ. Пусть убивают, пусть насилуют, только бы нам работы не прибавилось. Во что мы превратились? В кого я превратился? Нет, определенно пора валить отсюда».
Он спохватился, что упустил время: начальник велел зайти через полчаса, а прошел уже час, даже чуть больше. Заела вконец эта чертова текучка! Шилов был уверен, что знает, зачем его вызывает зам по криминальной, поэтому достал из сейфа нужные документы, сложил в папочку и отправился к Валентину Евгеньевичу Сорокину.
Сорокин сидел хмурый и чем-то озабоченный, документы посмотрел с недовольным видом, потом вдруг спросил:
– Этот твой Федоров – он вообще как? Толковый?
Лейтенант Федоров был тем самым опером, который сегодня дежурил в составе группы и ухитрился написать такой глупый до смешного план.
– Воров ловит, – Шилов неопределенно пожал плечами. – Нормальный парень, как все. Не без косяков, конечно, ну а у кого их нет? Сейчас как раз на труп выехал по дежурке. Ты почему спросил? Что-то случилось?
– Именно что выехал, – сердито проговорил Сорокин. – И успел со следователем поцапаться. Мне уже братья по разуму звонили, следователь оказался нестойким и сразу кинулся жаловаться своему начальству. Девчонка какая-то сопливая попалась, ни у нее, ни у Федорова твоего ни ума, ни опыта, один только гонор да умение корочками трясти.
Обсуждать своих подчиненных с начальством майор Шилов не любил и тут же попытался свернуть на другую тему.
– А что за труп?
Начальник поискал на столе листок с записями, назвал адрес, фамилию и возраст потерпевшего. Шилов обомлел: это же тот самый дом, где он сегодня утром так приятно провел полчасика. Вот же как бывает! Он развлекался в компании хорошенькой дамочки, а в это время где-то совсем рядом, возможно, даже прямо на том же этаже, за стеной, кого-то убивали… Ему стало не по себе. И снова почему-то вспомнилась Каменская, одиноко сидящая на низких перильцах возле подъезда, бледная, потухшая, несчастная. Расстегнутый пуховик и повисшие сосульками мокрые волосы придавали ей вид неопрятности и бедности. Неужели через двадцать лет его ждет то же самое? Нет, определенно, надо или начинать рубить бабло по-черному, беззастенчиво и нагло, как делают многие его коллеги, или валить.
– Валя, а ты помнишь Каменскую с Петровки? – неожиданно спросил он.
Сорокин
Когда дверь за Шиловым закрылась, полковник Сорокин медленно обвел глазами свой кабинет. Все надоело, в зубах навязло, пора перебираться в кабинет получше и носить на плечах погоны со звездами покрупнее. Шевеление в рядах уже идет, в сентябре на Петровке вывели за штат кучу сотрудников и начали министерскую проверку, недели не проходит, чтобы не задержали кого-нибудь из высоких полицейских чинов по обвинению в коррупции, МВД перестает быть неприкасаемым, политологи на всех каналах предсказывают крутые перемены в будущем году вплоть до смены правительства. Придет новый министр – начнут менять всю команду, сначала сверху, потом в среднем звене, потом в нижнем. Борьба кланов в Министерстве внутренних дел идет нешуточная, и хорошо бы ухватить гребень волны, чтобы не просто выплыть, а совершить карьерный бросок. Начальника УВД снимут, в этом Сорокин был уверен и уже предпринял ряд шагов, чтобы занять генеральское кресло. Но… Хотелось бы прыгнуть повыше и подальше. За последние три месяца полковник Сорокин придумал и провернул парочку интриг, которые ему самому казались довольно ловкими, но результата отчего-то не принесли. И вдруг такой подарок судьбы: Каменская. Рядом с местом преступления. Бледная, подавленная, испуганная. То есть явно в шоке. В расстегнутом пуховике – значит, одевалась второпях и быстро убегала.
Каменская, о которой Валентин Евгеньевич в свое время много слышал. Кто ее поддерживал? Сорокин вспомнил звания и имена. Генерал Большаков, начальник МУРа, у него очень сильные позиции в министерстве. Генерал Заточный, нынешний председатель Совета ветеранов МВД. Полковник Гордеев, пенсионер, но с огромными связями и прекрасной репутацией.
На этом можно красиво сыграть. В одиночку Сорокин, конечно, не справится, но он знает, куда звонить и к кому обратиться за помощью. Это дорого, очень дорого, но деньги он найдет, если своих не хватит. Оно того стоит. Если выгорит, то ему светит такая должность, на которой Валентин Евгеньевич свои бабки отобьет за несколько месяцев, а то и быстрее.
Он взял телефон и нашел нужный номер.
– У тебя есть тупой козел, от которого хорошо бы избавиться? – спросил он, когда абонент ответил.
– Тупой козел? – недоуменно переспросил собеседник.
– Ну, или тупая коза, половая принадлежность роли не играет. Важны тупость, управляемость и твое желание сбагрить с рук.
– Таких навалом, – хохотнул голос в трубке. – Есть предложения?
– Надо встретиться, – коротко ответил Сорокин. – Очень срочно.
Каменская
– Настенька, почему ты так ужасно одеваешься? У тебя же есть хорошие вещи! Какая-то жуткая футболка, да еще с короткими рукавами – и это в такой холод! Ты должна прилично выглядеть на работе, а ты одета, как нищенка. И пуховик этот, в котором ты пришла, давно пора на помойку выкинуть. Вот меховая курточка, в которой ты в прошлом году ходила…
– Мамуля, угомонись.
Настя устало вздохнула и поправила подушку под головой у Надежды Ростиславовны. Не объяснять же маме про скромную работницу маленькой типографии из провинциального городка!
Вчера мама была еще слабовата после гипертонического криза, отец выглядел совершенно потерянным и испуганным и смотрел на Настю такими глазами, что она, конечно же, осталась у родителей ночевать. Ей было неловко перед Лешей, ведь она обещала сменить его примерно в час дня, и пришлось потратить довольно много времени, чтобы связаться с доставкой и выяснить, на каком этапе находится злосчастный шкаф-купе. Настя была готова к тому, что доставку придется отменять и выслушивать массу приятных слов в свой адрес. Если уж день не задался с самого утра, то полоса неудач так до вечера и протянется. Однако после многочисленных переключений с одного менеджера на другого ее заверили, хотя и недовольным тоном, что машина доедет до адреса в течение двух часов. Если действительно доедет, то Леша успеет на свой ученый совет. А вот если не доедет…
– Не дергайся, – невозмутимо отозвался Чистяков. – Если до без четверти четыре они не приедут, попрошу соседку принять доставку, оставлю ей ключи от нашей квартиры.
– Какую соседку? Мы же ни с кем не знакомы.
– Это ты не знакома, – усмехнулся в трубку Алексей. – Не все в этом мире такие интроверты, как ты. Короче, выбрось всё из головы и занимайся стариками, я решу проблему. Надежде Ростиславовне поцелуйчик, Леониду Петровичу поклон.
Вечером маме стало лучше, и она прочитала Насте целую лекцию о том, как неправильно ее дочь живет.
– Не нужно оставаться у нас до завтра, – заявила Надежда Ростиславовна, – как ты будешь спать? В чем? У тебя с собой нет даже пижамы.
– Папину надену, – легкомысленно ответила Настя.
– Девочки не должны спать в мужских пижамах. Это дурной тон.
– Мамуля, какая я тебе девочка? Опомнись! Ты не забыла, что мне скоро шестьдесят стукнет? Я уже давно пенсионерка.
– А уход за кожей? – не отставала мама. – У тебя нет с собой ни пенки для умывания, ни кремов, ни тоников, ни сыворотки. Моя косметика тебе не подходит. Что ты намерена завтра утром делать со своим лицом? Да у тебя даже зубной щетки нет!
Надежда Ростиславовна пользовалась швейцарскими средствами с экстрактом черной икры, которые вызывали у ее дочери мгновенную аллергическую реакцию: лицо начинало зудеть, потом гореть, затем появлялась отвратительная красная сыпь. Всё верно, мамина косметика не годится, но вариант «просто умыться мылом, вытереть лицо полотенцем и на этом успокоиться» профессор Каменская не рассматривала вообще. «Цель не в том, чтобы выглядеть молодо, а в том, чтобы выглядеть ухоженно», – не переставала повторять она. Да уж, Настина мама всегда была женщиной до мозга костей и оставалась ею даже в преклонные годы. «Все мамины гены по дороге потерялись, а может, разбежались со страху перед моей жизнью, – подумала Настя. – Просто удивительно, до чего я на нее не похожа».
– Позвони Алешеньке, пусть соберет и привезет тебе все необходимое, – потребовала мама.
– Мамулик, твой обожаемый Алешенька занят на работе до позднего вечера. Без кремов и тоников мое драгоценное лицо как-нибудь перебьется один день, а если тебя волнует зубная щетка, то я сейчас выскочу в магазин и куплю.
– Меня волнует! – мама возмущенно всплеснула руками. – А тебя не волнует?
Слава богу, вмешался Леонид Петрович:
– Надюша, не переживай, пожалуйста, доктор сказал, что тебе нельзя. У нас есть новые щетки, нераспакованные, мы же совсем недавно покупали.
Настя сделала матери укол, рекомендованный врачами «Скорой», и постелила себе на диване в гостиной. Днем, пока мама спала, она обзвонила нескольких знакомых медиков, получила советы и консультации, потом долго и старательно успокаивала отца, убеждая его в том, что доктора все сказали и сделали правильно, и лекарства нужные выписали, и рекомендации дали, и оснований для экстренной госпитализации не усмотрели. Ей показалось, что к вечеру Леонид Петрович перестал нервничать и бояться за любимую жену, но среди ночи Настя проснулась от того, что скрипнула дверь, ведущая в кухню. Пришлось встать и проверить, все ли в порядке.
Отец сидел на кухне за столом, сгорбившийся, несчастный, внезапно одряхлевший, так не похожий на сильного, уверенного, спокойного профессионала, каким был в Настиных глазах, сколько она себя помнила. Еще неделю назад, когда Настя с Чистяковым приезжали к ее родителям, отец был подтянутым бодрым пожилым мужчиной с ироничной улыбкой и неизменными шуточками по поводу «старческих болячек». А теперь…