– Настя, – негромко проговорил тот, – я все знаю. Мне вчера Большаков звонил. А до него еще какой-то деятель, спрашивал, работаешь ли ты у нас и давал ли я тебе задание по Кислову. Деятель, само собой, был послан подальше с рекомендацией задавать вопросы только лично, а не по телефону, и только при предъявлении служебного удостоверения.
Большаков звонил Стасову. Ну да, конечно, могла бы и сама догадаться, что, прежде чем мчаться ее выручать, Константин Георгиевич хотя бы по минимуму проверит информацию.
– Могу представить, сколько нервов тебе это стоило, – продолжал Владислав, – да еще на фоне стресса с мамой. Поэтому я по-честному хотел дать тебе передышку хотя бы пару дней, чтобы ты пришла в себя. Но у Николая Маратовича изменились обстоятельства, так что извини.
Изменились обстоятельства… Ясен пень, Кислова-то больше нет, так что выяснять, каким путем можно повлиять на его решение не продавать права, уже нет необходимости. А кстати, откуда Латыпов-то узнал, что Кислова убили? Этот вопрос Настя себе уже задавала, но глупые обидки ухитрились вытеснить из ее головы мысли о работе.
– Мне позвонила сестра Кислова, – вступил продюсер, – сообщила печальную весть. Она же и нашла брата мертвым.
Да, Большаков что-то вчера говорил о сестре, у которой были ключи от квартиры Андрея Вячеславовича. Вот, стало быть, как… Сильная женщина, волевая, не впала в шок, не растерялась, сохранила способность заняться информированием друзей и знакомых покойного.
– Когда она звонила? – машинально спросила Настя.
Спросила просто так, для поддержания разговора. На самом деле ей вовсе не было интересно, когда именно Латыпову позвонила сестра Кислова.
– Вчера.
Вчера, значит. На следующий день после убийства брата. Любопытно.
– Собственно, именно поэтому я и обратился к вам опять, – продолжал Латыпов. – Сестра сказала, что с передачей прав на экранизацию проблем больше не будет, ее родители являются наследниками первой очереди, и она гарантирует, что…
– Что она вообще может гарантировать? – резко спросила Настя. – Нужно ждать шесть месяцев при любом раскладе, и если в течение полугода не объявятся другие претенденты на наследство, тогда можно о чем-то говорить. И еще неизвестно, какова позиция родителей Кислова. Возможно, он отказывался от передачи прав не только с их ведома, но и по их прямому настоянию. Может, там какие-то внутрисемейные дрязги и сложные обстоятельства. Мы ничего этого выяснить не успели. Так о каких гарантиях со стороны сестры, наследницы всего лишь второй очереди, может идти речь?
– Она заверила меня, что родители не будут возражать. Я проконсультировался с юристом, мне посоветовали заключить с наследниками предварительный договор о намерениях, согласно которому они обязуются передать нам права, если через шесть месяцев эти права получат. Но поскольку на самом Кислове я обжегся, то теперь хотелось бы подуть на воду. Мне нужно убедиться, что этим людям можно доверять и что они не выкинут такой же фортель.
– Понятно, – кивнула она. – Если родители или сестра получат права. А если не получат? Если в семье есть и другие наследники первой и второй очередей? Например, еще какие-нибудь братья и сестры или внебрачные дети Кислова? Нетрудоспособные иждивенцы?
На лице Латыпова отразилось раздражение и нетерпение.
– Так вот поэтому я здесь, Анастасия Павловна. Мне нужны сведения о семье, и как можно более полные. И как можно скорее. Полный список возможных наследников и их психологические портреты.
Компьютер Стасова издал короткий мелодичный звук, извещая о полученном сообщении. Владислав посмотрел на экран, прочитал и удовлетворенно хмыкнул:
– У Зои есть первые результаты. Через пару минут она отпишется более подробно.
– Я бы предпочел услышать из первых, так сказать, уст, – заявил Латыпов. – Пусть ваша сотрудница придет сюда и расскажет.
«Ох, бедная Зоя, – с сочувствием подумала Настя. – Ей гораздо проще написать, чем говорить. Напишет она быстро, но подробно и развернуто, со всеми нужными деталями, зато при ее нелюбви к разговорам устный доклад будет звучать скупо и убого. Все впечатление от тщательно и быстро проделанной работы окажется скомканным».
Стасов молча отстучал ответное сообщение. Клиент всегда прав, что поделаешь. Кто девушку обедает, тот ее и танцует.
Зоя появилась через несколько секунд, невыносимо высокая и столь же невыносимо красивая. Молча вошла и встала на пороге, не закрыв за собой дверь. Толстая каштановая коса перекинута на грудь, огромные серо-зеленые глаза смотрят внимательно и сосредоточенно, бесконечно длинные, безупречной формы ноги обтянуты узкими брючками. Настя, сидевшая напротив Латыпова, увидела, как мгновенно изменилось его лицо. Напористый и властный человек, раздающий команды направо и налево даже тем, кто не находится у него в подчинении, вдруг исчез, и теперь в кресле для посетителей снова сидел притихший и словно чем-то придавленный мужчина. Похоже, у них тут не одна только Зоя Печерникова «бедная». Николаю Маратовичу тоже не сладко. «Прав был Лешка, – появилась в голове у Насти неожиданная мысль, – а я, как обычно, не права. Почему я сразу начинаю думать, что испытывать подобный интерес – это несладко? Почему я сразу исхожу из того, что внезапная влюбленность – это беда? Потому что у самой был печальный опыт? Да, я уверена, ну ладно, почти уверена, что интерес Латыпова к Зое останется безответным, Николай Маратович явно не тот человек, который сумеет и захочет долго общаться с интровертом, экономящим каждое слово, да и у Зои, насколько я помню, с личной жизнью полный порядок. И что с того? Попытается, наверное, поухаживать, получит от ворот поворот, разочаруется, возможно, даже начнет злиться, но зато хотя бы несколько дней будет переживать прекрасное чувство влюбленности, яркого и сильного интереса к женщине. Что в этом плохого? Почему нужно непременно сочувствовать ему?»
– Чем порадуете нас, Зоенька? – спросил Латыпов.
Он, видимо, пытался говорить весело и уверенно, снисходительно величая человека, которого едва знает, уменьшительным именем, но получилось хрипловато и неубедительно, ему даже пришлось откашляться, чтобы прочистить горло.
– Она наркоманка, – коротко ответила Зоя и снова умолкла, не собираясь, по-видимому, ничего пояснять.
На ее красивом лице Настя прочитала нетерпеливую муку. Зое явно хотелось поскорее вернуться к своим любимым «железу» и «софту», а не стоять тут столбом перед людьми, задающими вопросы и требующими развернутых аргументированных ответов.
– Кто именно? – подал голос Стасов, старательно пряча улыбку.
Он тоже заметил, какое оглушающее впечатление Зоя производит на продюсера.
– Кислова Юлия Вячеславовна, тысяча девятьсот девяносто третьего года рождения, родная сестра Кислова Андрея Вячеславовича, – четко, но с видимым усилием выговорила Зоя.
Латыпов нахмурился.
– Это точно?
– Прожка работает, я тестировала.
Стасов и заказчик, похоже, не очень понимали, о чем речь. А вот Настя понимала отлично. Еще до того, как Зоя пришла на первое собеседование к Стасову, она звонила Каменской с просьбой внятно обрисовать круг профессиональных умений, требующихся от айтишника в их агентстве. Услышав, что, помимо поддержания внутренней сети и информационной базы, нужно будет помогать сотрудникам искать разную информацию, Зоя сказала, что «качнет несколько дельных прожек», помогающих быстро составлять психологический портрет человека по следам его присутствия в соцсетях. Видимо, об одной из таких программ она сейчас и говорила. Настя знала, что есть программы, позволяющие по контенту в соцсетях определять наличие любой зависимости – алкогольной, наркотической и даже табачной, но большинство из них были не очень-то надежными. Самая лучшая на сегодняшний день, к сожалению, не российская и не находится в открытом доступе, и для того, чтобы ее скачать, нужно было прилагать серьезные усилия. А потом еще адаптировать к русскоязычному пользователю. Маркеры, касающиеся наличия фотографий на аватарках, частоты присутствия, содержания визуальных изображений в постах, количества «друзей», тематики групп и подписок, в адаптации не нуждались, а вот лингвистическую составляющую необходимо было переделывать и тестировать. Неужели Зоя Печерникова успела это проделать за несколько дней? Вряд ли. Хотя кто знает… Может, и успела. Или воспользовалась чьей-то помощью. Или знала, кто уже купил, а возможно – украл оригинальную программу и относительно успешно модифицировал ее применительно к русскому языку, воспользовавшись наработками специалистов, изучающих особенности лексики и письменной речи в разных социально-возрастных группах населения. Вор у вора дубинку… Такова печальная реальность современных технологий. На смену уголовникам-«медвежатникам» пришли хакеры.
– Давайте я объясню, – сказала Настя. – Наверное, Зою можно отпустить?
– Да, конечно, – тут же согласился Стасов, и Настя перехватила полный негодования взгляд продюсера, брошенный на Владислава Николаевича. – Спасибо, Зоя, продолжайте, пожалуйста, и как только будут еще результаты – держите нас в курсе.
Зоя с нескрываемым облегчением исчезла. На этот раз дверь она за собой закрыла.
Виталий Гнездилов
Сегодня у них есть целый день, чтобы насладиться обществом друг друга. Не нужно никуда спешить, смотреть на часы, рассчитывать время. Лиана на все выходные уехала к подруге в другой город, и Виталий, едва жена в пятницу вечером отправилась на вокзал, превратился в Хосе, для которого в этой жизни существует только его Кармен. Для приличия переночевал дома, чтобы не придумывать лишней лжи для сына. Егор совсем взрослый, уже восемнадцать лет, живет своими интересами, на родителей обращает мало внимания и даже ночевать не всегда приходит, но одно дело, когда молодой парень ночует у друзей или девушек или проводит ночь в клубе, и совсем другое – когда то же самое делает его отец, человек женатый, семейный.