удастся никаким образом. О случившемся узнает весь ее родной город, и последствия могут оказаться непредсказуемыми. Налет цивилизации на людях очень-очень тонкий, а под ним толстым слоем лежит вековая мудрость, далеко не всегда справедливая и правильная, и всякие народные присловья вроде «Сучка не захочет – кобель не вскочит». Люди не любят сочувствовать и понимать, им гораздо приятнее злословить и радоваться чужим несчастьям. Могут начать травить не только жертву изнасилования, но и ее мать. И самое главное: неизвестно, как отреагирует Виталик. Захочет ли он после этого жениться на ней? Не побрезгует ли? После младшего брата-то…
– Мы со Светланой Дмитриевной очень хорошо относимся к тебе и лучшей жены для Виталия не желаем, – твердо сказал Гнездилов-старший. – Мы искренне надеемся, что ваши чувства крепки, и уверены, что вы станете прекрасной супружеской парой. Перед тобой две перспективы. Первая – стать любимой и любящей женой и снохой, сохранить душевный покой своей матери, нормально окончить институт и получить достойную работу, жить в хороших условиях, в большой квартире. И вторая – сейчас же пойти в милицию и рискнуть все потерять.
Нет, рисковать Лиана не была готова. Она и по характеру-то была начисто лишена авантюризма, а уж в тот момент, избитая, изнасилованная, морально раздавленная, она так нуждалась в поддержке и тепле, в обещаниях, что все будет хорошо, все наладится и ничего не рухнет. Очень хотелось согласиться. Но тогда выходило, что мерзотине Леньке это сойдет с рук. И еще не факт, что он Витальке не расскажет.
– А Леня… – начала она дрожащим голосом и не смогла договорить, снова заплакала.
– Леня сядет, – жестко проговорил Виктор Семенович. – Его больше не будет ни в твоей жизни, ни в нашей. И он за все заплатит. Даю слово. Если ты выбираешь первый вариант, то я немедленно звоню и заказываю билеты, завтра мы улетим домой. Если выбираешь второй, то я немедленно звоню в милицию и прошу прислать за тобой патрульную машину. Сам с тобой поеду, чтобы тебя там не сильно обижали. Решай.
И она решила. Так, чтоб без риска.
Синяк на лице, ссадины на руках и ногах, неуверенную походку объяснили незатейливо: перегрелась на солнышке, получила тепловой удар, потеряла сознание – и в крайне неудачный момент, когда поднималась в гору и прошла больше половины пути. Упала, скатилась вниз, но, к счастью, ничего не сломала. Однако девушку решено было увезти с солнечного юга домой, в родное Поволжье, в среднюю полосу, коль она так плохо переносит жару.
Ленька, которому Виктор Семенович влепил по самое «не балуйся» и перестал разговаривать, с виду поджал хвост и при отце старался выглядеть побитой собакой, обещающей «больше так не делать», однако Лиана то и дело ловила на себе его презрительный и одновременно торжествующий масляный взгляд.
Байка о тепловом ударе прошла на ура, мать Лианы немедленно примчалась на дачу Гнездиловых, куда девушку привезли прямо из аэропорта, долго и искренне благодарила Светлану Дмитриевну за заботу о дочери, горячо сожалела, что из-за ее девочки сорвался отпуск у Виктора Семеновича, который весь год трудится, не зная сна и отдыха, и горько укоряла саму себя за то, что упустила проблему со здоровьем, не заметила вовремя, не обратила внимания.
– Она же никогда не пожалуется, не сошлется на недомогание, сцепит зубы и будет терпеть, – виноватым голосом говорила Наталья Степановна.
– Да, она у нас терпеливая и выносливая, – соглашалась Светлана Дмитриевна.
Лиана ни с кем не разговаривала, даже с матерью, сутками лежала, отвернувшись к стене, отказывалась от еды, только пила чай и какие-то отвары, которыми пичкала ее будущая свекровь. Виталий, узнав, что семья вернулась с юга раньше запланированного, потому что Лиане, оказывается, противопоказан жаркий климат, ничуть не обеспокоился и весело пожелал всем провести приятные недельки на даче.
– Поверил. Ничего не заподозрил, – с облегчением сказала Светлана, поговорив со старшим сыном сразу после приезда.
Шли дни, Лиана начала приходить в себя, понемногу включаться в обычную жизнь, разговаривать с Гнездиловыми, ходить сперва по дому, потом по участку, а потом и по поселку. И никак не могла взять в толк, как же это так: с ней такое случилось, а кругом все как всегда, как было и будет. То же небо над головой, те же облака, те же самые деревья на улицах и дачных участках, и соседи те же самые. У нее внутри что-то сломалось, а мир даже не заметил, не изменился ни на йоту, равнодушно прошел мимо.
Хотя нет, кое-что изменилось. В доме не было Леньки. И его самого не видно, и голоса его не слышно. Неужели оставили одного в городской квартире, понимая, что его присутствие еще больше травмирует Лиану? Вот лафа парню! А ведь Виктор Семенович пообещал, что Леня сядет. «Все они обещают, когда им что-то надо, – мрачно подумала Лиана. – В первый момент важно было уговорить меня не подавать заявление. А теперь поздняк метаться: время прошло, никакие экспертизы не помогут, я никогда в жизни ничего не докажу. Виктор Семенович боялся пролететь мимо должности, если его сына посадят за изнасилование, вот и запугал меня. Ладно, что уж теперь, сама ведь согласилась».
Но вопрос все-таки задала, молчать не стала. К ее удивлению, Светлана Дмитриевна заплакала, да так горько, что у Лианы сердце оборвалось.
– Ленечку арестовали. Идет следствие. Виктор Семенович говорит, что никаких вариантов быть не может и дело на днях передадут в суд.
Лиана решила, что ослышалась.
– Арестовали? – переспросила она тупо. – За что арестовали?
– За кражи. Квартирные, – продолжала всхлипывать Светлана. – Теперь его посадят.
Ну слава богу, хоть какая-то управа нашлась на этого подонка! Пусть не за групповое изнасилование, а всего лишь за кражи, но посадят. Однако Светлану Дмитриевну жалко до слез, она ведь и в самом деле была в последнее время для Лианы второй матерью, ухаживала, лечила, словами поддерживала, утешала, только что горшок из-под нее не выносила. Захотелось сказать хоть что-то обнадеживающее.
– За квартирную кражу много не дадут, он же несовершеннолетний, – неуверенно сказала Лиана, потому что и сама в точности не знала, сколько «дают» за кражи и какие поблажки полагаются малолеткам. – Тем более Виктор Семенович… ну, он же похлопочет, чтобы не судили строго, правда?
Светлана перестала плакать, вытерла лицо бумажным платочком, скомкала в руке и в сердцах бросила прямо на пол. Лиана удивленно глянула на нее, наклонилась, подняла белый комок и аккуратно положила в мусорный бачок.
– Ты что, не понимаешь? На Леню повесили пять квартирных краж, и Витя… Виктор Семенович сделает все, чтобы не было никаких послаблений на суде. Ему дадут по максимуму, но все равно это лучше, чем сесть за изнасилование.
– Почему лучше? – не поняла Лиана.
– Срок меньше. И отношение на зоне совсем другое. Так Виктор Семенович сказал.
– А как же назначение в Москву? Отменяется? Раз сын совершил преступление, то…
Светлана Дмитриевна ничего не ответила, только вздохнула.
События развивались быстро: единственным, на что прокурор области Гнездилов употребил свои возможности, был чрезвычайно скорый суд, которого не пришлось ждать несколько месяцев, как обычно. Лиана ожидала, что для защиты законных интересов подследственного, а затем и подсудимого будет приглашен самый лучший и самый дорогой адвокат, однако защиту Леньки осуществлял адвокат по назначению, который ничего не смог противопоставить доказательствам стороны обвинения, кроме обычных и всем надоевших слов о глубоком раскаянии, подростковой незрелости и о том, как легко сломать будущую жизнь юного человека, полного планов и надежд. Леонид Гнездилов получил свои пять лет лишения свободы.
В тот же день вечером прокурор области Виктор Семенович Гнездилов был гостем ежедневной информационной программы, шедшей на местном канале в прямом эфире. Теперь все в городе и области знали, что бескомпромиссный прокурор без колебаний отдал в руки правосудия своего младшего сына, ни разу не попытавшись ни словом, ни делом повлиять на судьбу подростка, который совершил преступление и должен за это ответить по всей строгости закона. Короче, вор должен сидеть в тюрьме. А полномочия прокурора области должны использоваться для надзора за законностью в интересах всех граждан, а не для решения внутрисемейных проблем и выторговывания преференций для родных и близких. Ему, Виктору Гнездилову, безмерно стыдно, что не смог воспитать сына достойным человеком, но он не считает нужным скрывать проблему или смягчать ее, потому что это еще более предосудительно. Закон справедлив только тогда, когда применяется ко всем без исключений.
Через неделю стало известно, что прокурор Гнездилов рискнул – и выиграл. Его назначение на должность в Верховном Суде утвердили. На фоне абсолютно безупречной репутации и полного отсутствия каких бы то ни было слухов о взятках, злоупотреблениях и недостойном поведении его публичное признание было расценено как свидетельство глубокой искренности и честности.
Все произошло так быстро… Виталий еще работал над каким-то проектом в научной лаборатории в Петербурге, а его брату уже огласили приговор. Светлана Дмитриевна понимала, что старший сын вот-вот узнает обо всем либо из новостей либо от кого-нибудь из друзей, которые услышали выступление прокурора по телевидению, и готовилась к тяжелому разговору. Лиана, уже вполне оправившаяся от стресса, недоумевала, с чего это Светлана так нервничает? Почему разговор должен быть тяжелым? Виталик терпеть не может Леньку и даже не скрывает этого. Но Светлана Дмитриевна, ослепленная любовью к младшему сыну, уверена была, что Ленечку любят все без исключения, а уж старший брат – тем более. Разговор, как и предвидела Лиана, прошел на удивление гладко и даже легко. Виталий не расспрашивал о подробностях и не увидел ничего необычного в том, что отец никак не поспособствовал облегчению участи сына. Он куда-то торопился и хотел поскорее свернуть разговор, чему Светлана Дмитриевна была только рада.