Сегодня Светлана выглядела если и не прекрасно, то намного лучше, чем в тот день, когда он впервые подошел к ней. Во всяком случае, для своих шестидесяти с хвостиком. Об отеле речь не шла, понятно, что потом они поедут к ней домой, и Вадим предложил просто посидеть где-нибудь, выпить кофе с пирожными. Это так похоже на красивое свидание с ухаживаниями, и Светлана обязательно купится.
Они мило болтали о пустяках, он заказал ей бокал шампанского, сам не пил: он же за рулем. После первого бокала последовал второй. Светлану забирало довольно быстро, Вадим видел это и беспокоился, как бы не переборщить: реакции должны стать расторможенными, но сознание хотелось бы оставить достаточно ясным.
Его айфон лежал на столе, прямо перед глазами. Увидев всплывший баннер, сообщавший, что «Серый Медведь и еще 16 человек оценили вашу публикацию», он разблокировал айфон, нажал на нужную иконку и удовлетворенно воскликнул:
– Заценили! Все-таки я молодец! Научился делать правильный ракурс.
Под фотографией, изображавшей Вадима в постели рядом с опухшей пьяной Светланой, стояла трехзначная цифра лайков. Комментарии уходили далеко вниз.
Он протянул айфон Светлане.
– Посмотри, какая красота.
Женщина с любопытством взглянула на экран. Лицо ее внезапно перекосилось.
– Это… Это что?
– Это мы с тобой, – весело отозвался Вадим. – Разве плохо? Народу нравится, смотри, сколько комментов! И лайки уже за две сотни перевалили.
– Зачем? – в ужасе пробормотала Светлана. – Зачем ты это сделал? Убери немедленно! Удали! Господи, какой кошмар…
– Да ты что? – он удивленно посмотрел на нее. – Нормальное дело. Ты же сама без конца выкладывала свои фотки с мужиками. Я был уверен, что тебе самой это по кайфу.
– Кто выкладывал? Какие фотки? Я ничего не… – растерянно твердила Светлана.
Вадим поморщился, забрал у нее айфон.
– Да перестань придуриваться. На твоей страничке все твои любовники есть, и ты там с ними во всех видах и во всех степенях опьянения. Что ты из себя строишь теперь? Думаешь, я не видел?
Он несколько раз нажал на экран и снова повернул к ней.
– Вот это что? А вот это? А это?
Светлана тупо уставилась на фотографии, которые он показывал. Пьяная, расхристанная, неприличная, с размазанной косметикой, в недвусмысленной обстановке, с разными мужчинами. Она их узнавала, этих мужчин. Она ничего не понимала, зубы начали стучать, и от этого полуоткрытые губы некрасиво подергивались.
– Откуда это? – с трудом спросила она. – Кто это выложил?
– Как кто? Ты и выложила. Это же твоя страничка. Вот, полюбуйся: имя твое, и фотка на аватарке тоже твоя.
– У меня нет такой странички… Это не мое…
– Ну как не твое? Света, перестань, а? Ничего плохого нет в том, что женщина гордится своими постельными победами, особенно в твоем возрасте. Пусть молодые завидуют, что ты мужиков меняешь каждую неделю. Радоваться надо! И не стесняйся меня, я прекрасно все понимаю. Ты лучше комменты почитай. Вот, к примеру…
Он сделал вид, что ищет нужный комментарий, хотя отлично помнил, где он находится.
– Некая Лика-Модель пишет: «Молодец, Светик! Выглядишь на все сто!» А… Людмила Сенькина – это кто? Ты ее знаешь?
– Люда… Да, они с мужем наши старые знакомые… почему ты спросил? – она повысила голос, в котором зазвучали истерические нотки. – У меня есть страница, но не такая, и я ничего этого не выкладывала! Почему ты спросил про Сенькиных?
– Да ничего, так просто.
Вадим сделал вид, что хочет уклониться от ответа.
– Дай сюда!
Светлана Дмитриевна вырвала айфон у него из рук и принялась читать комментарии под постом с фотографией, на которой она, сильно нетрезвая, с поплывшей вокруг глаз косметикой, сидела на коленях у симпатичного молодого мужчины в возрасте чуть за тридцать. Вадим точно знал, что нужные ему комментарии будут в числе последних, они появились только сегодня. Людмила Сенькина написала: «Какой позор! Как ты можешь? Забудь наш телефон». А еще одна дама из числа московских приятельниц участливо спрашивала: «Света, что происходит? Ты больна? Тебе нужно лечение?» Другая знакомая высказалась более категорично: «Сходите к психиатру, Светлана Дмитриевна. Нам с мужем стыдно, что мы считались друзьями вашей семьи».
Она подняла на Вадима потухшие растерянные глаза.
– Я ничего не понимаю… Как это может быть… Господи, ужас какой! Мне нужно выпить, иначе я сойду с ума.
Вадим сделал знак официанту, через пару минут перед Светланой стоял широкий толстостенный стакан с крепким напитком.
– Может, это фотошоп? – невинно спросил он, радуясь, что все идет по плану. – Ты что, этого парня никогда не видела?
– Видела. Я с ним встречалась. Кажется, летом… Или весной… Один раз… Я уже не помню…
– Значит, фотография настоящая.
– Но страница не моя! У меня нет такой!
– Твоя, Света. Перестань уже отпираться, ну что ты, ей-богу, как ребенок, который разбил чашку и не признается. Если ты не помнишь, что завела страничку и выкладываешь на нее фотки интимного плана, значит, у тебя и в самом деле проблемы. Ты слишком много пьешь, как по мне. Голова уже отказывает, ты стала забывчивой.
– Я не много пью, – огрызнулась она, залпом выпила содержимое стакана, обернулась и махнула рукой официанту: – Еще повтори!
После второго стакана слезы обильно полились из глаз, Светлана начала всхлипывать и вмиг стала старой и некрасивой.
– Я хочу домой. Мне надо домой… спрятаться от всех… я устала… я ничего не понимаю…
– Поехали, я отвезу тебя.
– Тебя увидят… Нас вместе увидят… Это нехорошо… Я позвоню сыну, пусть он заберет меня отсюда, – бормотала она, сражаясь с телефоном. – Это невыносимо.
– Конечно, – соглашался Вадим, – пусть приедет и заберет, если тебе так будет легче. Я посижу с тобой до его приезда. Представить не могу, с чего ты так распереживалась? Какие-то старые кошелки считают, что спать с мужчинами позор? Да пошли они! Их мужья давно импотенты, вот они и бесятся от зависти. Обрати внимание: они пишут комменты под твоими фотками, изливают желчь, брызжут злостью, но ведь ни одна из них не позвонила тебе, не захотела поговорить. Они знают, что ты им ответишь, и знают, что ты будешь права.
– Откуда ты знаешь, что они не звонили?
– Если бы звонили, ты бы сейчас так не удивлялась. Ты не забыла бы про страницу. А если они звонили, разговаривали с тобой, а ты все равно забыла, значит, дело совсем плохо, Светочка. Тебе давно пора к врачу. Ну, что там твой сын? Приедет?
– Трубку не берет.
Она становилась все пьянее и расслабленнее, каждые несколько минут звонила сыну, потом написала сообщение, потом заметила, наконец, несколько непринятых вызовов, уставилась расползающимися глазами на имена абонентов.
– Сенькина звонила, оказывается… И Воскобойникова… – упавшим голосом произнесла Светлана. – Они все мне звонили… И из моего города тоже… Они это видели… А я звук отключила еще дома, когда собиралась ехать к тебе… Сюда…
Внезапно подавленность сменилась весельем. Светлана потребовала еще спиртного.
– А пошли они все! Ты прав, Вадим. Пусть говорят, что хотят, а я буду жить в свое удовольствие!
Она пьяно расхохоталась, недвусмысленным жестом ухватила Вадима за бедро, потянулась губами к его лицу. Вадим едва сдержался, чтобы не отшатнуться. Но веселье исчезло так же мгновенно, как и появилось. Светлана снова впала в отчаяние и начала плакать, вытирая покрасневший нос бумажной салфеткой из стоящей на столе простенькой металлической подставки. И снова схватилась за телефон. На этот раз дозвониться удалось, но, судя по всему, не сыну, а его жене.
– Ну что? – спросил он. – Приедут за тобой?
– Лиана приедет. Она хорошая девочка, всегда мне помогает.
Все правильно, жену сына зовут Лианой. Значит, он угадал. Ну и отлично, пусть дорогая Лиана своими глазами увидит престарелую свекровь рядом с молодым любовником, случайным и ни капли не влюбленным. Насколько Вадиму было известно, сын и его супруга забирали Светлану Дмитриевну из заведений, когда кавалеров рядом уже не было. Собственно, потому она и напивалась, и горевала, и бесилась, и просила увезти ее. Пора деткам увидеть мамочку в компании совсем уж мерзкого персонажа, роль которого Вадим с готовностью сыграет, чтобы нанести, так сказать, комплексный удар по реноме вдовы судьи Гнездилова.
В течение следующих тридцати минут Светлана почти довела его до бешенства своими причитаниями над безвозвратно утраченной репутацией в глазах знакомых. Эти причитания сменялись тревожными вопросами и буквально лишающим рассудка страхом женщины перед потерей памяти. Вадим несколько раз с трудом преодолевал искушение встать и уйти, оставить ее в одиночестве дожидаться спасительницу Лиану. Ему было противно до отвращения. Но план предусматривал «встречу с семьей». Его собственный план. Горбызла, разумеется, нашла бы в нем три кучи изъянов, если бы этот план выносился на суд шефа. И шеф, как всегда, прислушался бы и сделал так, как советует эта старая швабра.
Все, уважаемые. Кончилось ваше время.
Каменская
Возле «Веселого гуся» парковки не было, поставить машину на Бульварном кольце – большая проблема. Настя притормозила перед входом.
– Идите, Лиана. Я поищу место, а потом буду ждать вас у входа, чтобы вам меня не искать.
Лиана вышла. Настя медленно проехала вдоль нескольких домов, поглядывая в арки дворов, но всюду видела перекрывающие въезд шлагбаумы. Свернула в переулок и нашла вполне подходящее местечко между громоздким «Лендровером» и мусорными баками, в которое можно было втиснуть ее скромных размеров автомобиль.
Начал моросить дождь. Она накинула капюшон и медленно зашагала к дому, на котором переливалась мигающими огнями вывеска кафе-бара. У входа курила компания – трое парней и девушка, без верхней одежды. Молодые, симпатичные, свободные, они с увлечением обсуждали какой-то стартап, который необходимо уберечь от некоего Глазырина, потому что Глазырин все испортит своим псевдофункциональным подходом и в итоге сольет такую перспективную идею в унитаз. На какое-то мгновение Настя даже позавидовала им: они смотрят в будущее, хотят что-то сделать, чего-то достичь, волнуются из-за того, что задуманное может не получиться. А она? Ничего больше уже не достигнет и не сделает, она давно дошла до верхней планки и теперь плавно катится вниз. И, что самое противное, почти ни из-за чего не волнуется, кроме здоровья родителей. Ее жизнь стала серой и выхолощенной. Без планов и перспектив. Без пряного вкуса побед. Правда, и таких катастрофических провалов, какие случались во время службы, тоже больше нет, и это, пожалуй, хорошо.