Поскольку вчера ты послушно исполнила мой приказ, считай это подарком: поезжай на «Фокси» сейчас же. Там Шон с другой девушкой. – Э.
От потрясения она едва не уронила телефон на мраморный пол.
Она набрала номер Моны. Они по-прежнему не разговаривали – Ханна даже не сказала подруге, что не пойдет на «Фокси», – но Мона не отвечала. Ханна нажала отбой и пришла в такую ярость, что стукнула трубкой по двери. С кем мог быть Шон? С Наоми? С какой-нибудь дурехой из «Клуба Д»?
Ханна с грохотом вывалилась из кабинки, заставив вздрогнуть пожилую даму возле умывальника. Подходя к двери, девушка вдруг остановилась. На кушетке, подкрашивая губы бледной, лососевого цвета помадой, сидела Кейт. Ее длинные красивые ноги были элегантно скрещены, всем своим видом она излучала уверенность.
– Все нормально? – Кейт подняла на Ханну ярко-голубые глаза. – Я пришла проверить.
Ханна напряглась:
– Да. Отлично.
Кейт чуть скривила рот:
– Не хочу обидеть твоего отца, но иногда он может ляпнуть что-нибудь. Знаешь, я как-то собиралась на свидание с одним парнем. Мы уже выходили из дома, и тут вдруг твой отец: «Кейт? Я смотрю, в списке покупок ты написала «ОВ»[58]. Что это? В каком отделе искать?» Я пришла в ужас.
– Боже. – Ханна прониклась сочувствием к ней. Да, отец был в своем репертуаре.
– Послушай, на самом деле это ерунда, – мягко произнесла Кейт. – Он не хотел тебя обидеть.
Ханна покачала головой.
– Да он здесь ни при чем. – Она взглянула на Кейт. О, что за черт! Может, между ними действительно существовала неуловимая девичья связь? – Это… мой бывший парень. Я получила сообщение, что он на благотворительной вечеринке «Фокси» с другой девушкой.
Кейт нахмурилась:
– Когда вы расстались?
– Восемь дней назад. – Ханна присела на кушетку. – Я хотела рвануть туда прямо сейчас и надрать ему задницу.
– Почему бы нет?
Ханна откинулась на спинку.
– Я хочу, но… – Она кивнула в сторону ресторана.
– Послушай, – Кейт встала и подошла к зеркалу, – почему ты открещиваешься от группы поддержки? Скажи, что тебе позвонила подруга из этой группы, сказала, что ей очень плохо и ты не можешь оставить ее одну.
Ханна вскинула брови:
– Ты многое знаешь о группах поддержки.
Кейт пожала плечами:
– Двое моих друзей проходили реабилитацию.
Та-а-ак.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Если хочешь, я тебя прикрою, – предложила Кейт.
Ханна поймала ее взгляд в зеркале:
– Правда?
Кейт многозначительно посмотрела на нее.
– Скажем так: я перед тобой в долгу.
Ханна поморщилась. Что-то подсказывало ей, что Кейт имела в виду ту встречу в Аннаполисе. Ей стало не по себе – оттого, что Кейт все помнила и признавала, что поступила подло. В то же время она почувствовала некоторое удовлетворение.
– К тому же, – продолжила Кейт, – твой отец сказал, что теперь мы будем чаще встречаться. Так что начнем дружить прямо сейчас.
Ханна заморгала:
– Он сказал, что… хочет видеть меня чаще?
– Конечно, ты же его дочь.
Ханна затеребила кулон в форме сердца на цепочке от «Тиффани». Приятно было слышать такое от Кейт. Возможно, она все слишком преувеличила.
– Ну что? Это ведь займет часа два, не больше? – спросила Кейт.
– Даже меньше.
Ханна мечтала об одном: приехать в Роузвуд и устроить трепку этой дряни. Она открыла сумочку, проверяя, хватит ли мелочи на билет. Взгляд Кейт случайно упал на дно сумочки.
– Что это?
– Это?
Как только Ханна достала пакетик из фольги, ей тотчас захотелось запихнуть его обратно. Перкоцет она украла в клинике во вторник. Надо же, она совсем забыла о нем.
– Можно мне? – возбужденно шепнула Кейт.
Ханна покосилась на нее:
– Ты серьезно?
Кейт бросила на Ханну озорной взгляд:
– Мне необходимо что-нибудь принять, иначе я не высижу мюзикл, на который нас тащит твой отец.
Ханна передала ей пакетик с таблетками. Кейт сунула его в карман, развернулась на высоких каблуках и уверенной походкой вышла из туалетной комнаты. Ханна последовала за ней, от изумления приоткрыв рот.
Это была эффектная кульминация сюрреалистического вечера. Может, если бы ей пришлось снова встретиться с Кейт, это оказалось бы не так уж страшно. А скорее всего даже весело.
26. По крайней мере, ее избавили от караоке
К тому времени как Спенсер и Эндрю приехали на «Фокси», там уже было не протолкнуться. В очереди на паркинг выстроились десятка два машин; тусовщики, которым не досталось приглашений, суетились у входа; а в шатре, у стойки бара и на танцполе творилось что-то невообразимое.
Пока Эндрю ходил за напитками, Спенсер заглянула в свой мобильник. От Рена по-прежнему не было ни слуху ни духу. Девушка расхаживала взад-вперед по мраморному полу обеденного зала, задаваясь вопросом, зачем вообще сюда пришла. Когда Эндрю заехал за ней, Спенсер, несмотря на раздрай в душе, призвала на помощь актерские навыки, полученные в драмкружке, и постаралась убедить родителей в том, что они с Эндрю были парой. Коснувшись уголка его губ легким поцелуем, она благосклонно приняла цветы и даже сфотографировалась с ним щека к щеке. Эндрю казался польщенным, и это облегчало ей задачу.
Теперь она уже не нуждалась в его услугах – жаль только, он об этом не догадывался. Он продолжал представлять Спенсер всем знакомым как свою девушку. А ей хотелось одного – забиться в какой-нибудь тихий уголок и подумать. Надо было разобраться, что стало известно этому копу Вилдену, а что – нет. Если Тоби был и «Э», и убийцей Эли, вряд ли он стал бы обращаться в полицию. Но что, если «Э» был кто-то другой и этот кто-то уже проболтался копам?
– Кажется, там караоке. – Эндрю показал на сцену. Какие-то девчонки с надрывом голосили «Я выживу». – Хочешь что-нибудь спеть?
– Не думаю, – нервно ответила Спенсер, теребя булавку на корсаже платья.
Она все оглядывалась по сторонам, надеясь отыскать своих бывших подруг. Надо было предупредить их насчет Тоби и копов. «Э» просил не делать этого, но, возможно, ей удалось бы как-то завуалированно объяснить им, в чем дело.
Спенсер повернулась к Эндрю. Он напомнил ей лабрадудля, выпрашивавшего объедки со стола.
– Разве ты не слышал, что я сказала? Я не хочу!
– О. – Эндрю затеребил узорчатый галстук. – Извини.
В конце концов она согласилась спеть «Грязные танцы» Кристины Агилеры – странно, что чистюля Эндрю выбрал именно эту песню. Легче было уступить его нытью, чем упорствовать. А пока на сцене выступали Мона Вондервол и Селеста – как ее там? – в общем, девчонка из квакерской школы с песней «Полное затмение сердца» Бонни Тайлер. Кажется, они уже здорово наклюкались и держались за руки, чтобы не упасть, хотя периодически роняли на пол свои замшевые мини-сумочки.
– Мы споем лучше, – сказал Эндрю.
Он стоял слишком близко. Спенсер почувствовала его горячее дыхание с ароматом мятной жвачки «Орбит» и ощетинилась. Когда Рен тяжело дышал ей в шею – это было одно, но Эндрю… Ей казалось, что если она сейчас не глотнет свежего воздуха, то попросту лишится чувств.
– Я сейчас, – пробормотала она и поспешила к выходу.
Как только она выбралась на террасу, завибрировал мобильник. Она поморщилась. Но стоило ей взглянуть на экран, как сердце подпрыгнуло. Рен.
– Ты в порядке? – первым делом спросила Спенсер. – Я так волновалась!
– Ты оставила двенадцать сообщений, – ответил Рен. – Что происходит?
Спенсер почувствовала, как камень с души свалился.
– Я… ты не звонил, и я подумала… Почему ты не проверяешь голосовую почту?
Рен прочистил горло – казалось, ему было не очень удобно говорить.
– Я был занят – вот и все.
– Но я думала, что ты…
– Где? – усмехнулся Рен. – В сточной канаве? Перестань, Спенс.
– Но… – Спенсер замолчала, пытаясь собраться с мыслями. – Просто у меня было странное предчувствие.
– Я в порядке. – Рен выдержал паузу. – У тебя все хорошо?
– Да, – ответила Спенсер и слегка улыбнулась. – Я хочу сказать, что я здесь, на этих идиотских танцах, со своим идиотским партнером, но лучше бы я была с тобой, хотя сейчас мне уже полегчало. Я рада, что ты жив и здоров.
Закончив разговор, она испытала такое облегчение, что ей захотелось подбежать и расцеловать кого угодно – пусть даже Адриану Пиплз, девчонку из католической школы, которая, сидя на статуе Диониса, курила гвоздику. Или хоккеиста Лайама Олсена, тискавшего свою девушку. Или Эндрю Кэмпбелла, стоявшего у нее за спиной, такого одинокого и никчемного. Когда до нее дошло, что Эндрю был Эндрю, настроение резко упало.
– Эй, – поспешно произнесла она. – И давно ты тут стоишь?
По обиженному лицу Эндрю она догадалась, что он был рядом достаточно давно.
– Послушай, – сказала она, вздохнув. Пожалуй, пора было разрубить этот узел. – Если честно, Эндрю, я надеюсь, ты не думаешь, что между нами что-то возможно. У меня есть парень.
Поначалу Эндрю выглядел ошарашенным. Потом обиженным, смущенным и, наконец, злым. Эмоции быстро менялись на его лице, как на видеосъемке заката в покадровом режиме.
– Я знаю. – Он кивнул на ее смартфон. – Я слышал твой разговор.
Конечно, слышал.
– Мне очень жаль, – сказала Спенсер. – Но…
Эндрю жестом остановил ее:
– Тогда почему ты привела меня, а не его? Что, родители не разрешают с ним встречаться? Поэтому ты пригласила меня, думая, что всех обдурила?
– Нет, – выпалила Спенсер, испытывая неловкость. Неужели она была так прозрачна или просто Эндрю оказался догадливым? – Это… это трудно объяснить. Я думала, что мы повеселимся. Я не хотела обидеть тебя.
Прядь волос упала на глаза юноше.
– Держишь меня за идиота. – Он повернулся и пошел к двери.
– Эндрю! – крикнула Спенсер. – Постой!
Она смотрела, как Эндрю исчезал в толпе, и холодное, липкое чувство овладевало ею. Она определенно ошиблась с выбором спутника. Лучше бы она пошла с недотрогой Райаном Вриландом или с Тейером Андерсоном, который был слишком увлечен баскетболом, чтобы всерьез встречаться с девушками.