– Типун вам на язык! – возмутилась Свиридова. – У вас просто разыгралась мигрень из-за излишней девичьей впечатлительности.
– Вдруг со мной случится то же, что с девочками? – не унималась Бельская. – Вдруг это лишь первые симптомы, которые мы у Оли и Танюши упустили?
– Елизавета Фёдоровна, прекратите говорить глупости, – вымолвила классная дама, при этом её лицо вытянулось и будто бы даже побледнело. – Вы меня пугаете.
– Анна Степановна, я вам заплачу за хлопоты, – горячо заверила Лиза. – И мой отец вас отблагодарит за заботу обо мне, когда возвратится из Москвы. Пожалуйста, давайте сходим к частному врачу. Не водите меня в лазарет. Я там зачахну.
Свиридова тяжело вздохнула. Покачала головой столь укоризненно, будто обещания награды глубоко оскорбляли её достоинство.
– Хорошо, я вас отведу к доктору после завтрака, – словно бы исподволь согласилась она. – Вы ведь сможете пройти в трапезную?
– Полагаю, да, – ответила Лиза, а сама подумала о том, что много есть нельзя, чтобы не вызвать подозрений.
Бельская сползла с постели, чтобы сходить в ванную комнату. Голос девушки был слаб, а движения – чуть медлительны, но внутренне она ликовала.
К её разочарованию, Свиридова никуда не ушла. Вероятно, боялась, что воспитаннице сделается хуже.
– День сегодня чудесный. – Классная дама бросила короткий взгляд за окно, где в залитом солнцем саду трудились двое садовников. – Прогуляемся немного. Думаю, небольшая пешая прогулка пойдёт на пользу. А если вдруг вы почувствуете себя дурно, возьмём экипаж.
Лизе почудилось, что Анна Степановна говорила о себе, а не о ней. С погодой и вправду повезло, и Свиридова решила не упускать возможности и пройтись. Вот только девушка слегка слукавила. Идти предстояло больше часа, поэтому без экипажа они вряд ли бы справились. Однако говорить о том Лиза не торопилась.
После короткой трапезы Бельская возвратилась к себе переодеваться, а классная дама ушла, дабы оставить официальное письменное уведомление о том, что она забирает воспитанницу из института с целью посещения доктора.
Лиза сменила свою белую форму с фартуком на светло-зелёное светское платье: достаточно красивое, но не слишком броское. Обувь она выбрала самую удобную из всех своих лёгких летних ботиночек на шнуровке, которые воспитанницам дозволялось иметь при себе. Затем девушка переплела косу и, уложив её в низкий пучок, заколола шпильками. Довершением гарнитура стала маленькая шляпка в тон платью и любимый кружевной зонтик от солнца. В небольшую сумочку в виде бархатного мешочка на шнурке девушка положила перчатки и носовой платок, а ещё деньги. И, конечно, ту самую фотографию, которую Лиза заполучила накануне у младших девочек.
Она остановилась возле зеркала, чтобы оценить свой внешний вид. Лёгкое волнение мешало сосредоточиться. Кончики пальцев покалывало, пока Бельская заправляла под шляпку выбившиеся каштановые волоски.
Лиза повернулась к зеркалу одним боком.
Затем другим.
Поправила складки на подоле платья.
Чуть наклонила голову.
Перевесила зонтик с одного локотка на другой.
Сделала глубокий вдох. И медленно выдохнула.
Возможно, стоило немного припудрить лицо и брызнуть французскими духами на шею. Просто чтобы чувствовать себя чуточку увереннее. Но Лиза ужасно боялась, что Свиридова раскусит её ложь. Она и без того рисковала, решившись навестить Эскиса без предупреждения.
Дверь позади скрипнула, отчего девушка едва на месте не подскочила.
Она резко развернулась, но увидела лишь Свиридову. Наставница облачилась в тёмно-коричневое платье и шляпку. Но даже в светском наряде женщина выглядела столь же строго, как и всегда.
– Перчатки? – Анна Степанова скользнула по воспитаннице придирчивым взглядом, но, кажется, осталась довольна.
– В сумочке, – Лиза показала свой мешочек. – Надену по пути, но чуть позже, если вы позволите. Ужасно жарко.
Она вдруг безумно испугалась, что Свиридова увидит фотографию, и пожалела о своём решении убрать перчатки.
– Хорошо, – классная дама посторонилась, уступая Лизе дорогу. – Нас отпустили до обеда. Лучше поторопиться.
Вместе они без препятствий покинули институт, и Бельская повела свою наставницу в сторону центра города. Они двинулись по широкому Суворовскому проспекту.
На городских улицах в этот час было весьма многолюдно. Чем дальше от стен Смольного, тем шумнее становилось. Красивые конные экипажи и быстрые дрожки, телеги и простые повозки, скрипучие омнибусы и редкие автомобили на газолине – все они стремились как можно скорее доставить спешащих людей из одного места в другое. Речные трамвайчики сновали по водной глади каналов. Торопились мимо прохожие всех сословий и уровней достатка. Разумеется, кто побогаче, предпочитал собственный транспорт. Но лично Лизе более всего нравились запущенные лишь в минувшем году трамваи – звонкие, шумные и вечно переполненные. Совсем как в Европе.
Девушка любила Петербург с малых лет. В иных обстоятельствах Бельская с удовольствием бы полюбовалась городом, понаблюдала бы за людьми и насладилась запахами, коих в столице всегда имелось превеликое разнообразие: от сладких ароматов свежей сдобы и дорогих парфюмов до едких выхлопных газов и сапожной ваксы. Но сегодня ей не хотелось даже разглядывать витрины магазинов с модными нарядами. Лиза могла думать лишь о том, как добраться до Алексея Константиновича и избежать наказания после. Ведь если Свиридова знает, где именно находится его практика, она ни за что не допустит их встречи.
Но, к счастью, Анна Степановна как раз более любовалась городом в погожий день, нежели сомневалась в благих намерениях своей «захворавшей» воспитанницы. Классная дама бросала короткие оценивающие взгляды на некоторых прохожих. Она мельком оглядывала витрины, мимо которых они проходили. И время от времени позволяла себе негромкие замечания вроде:
– Безумно вульгарные шляпки в этом сезоне.
Или:
– Господи помилуй. Разве не стыдно заходить в ателье, где нижнее бельё выставляют на всеобщее обозрение, будто это бордель какой-то?
Однако корсеты в витрине Свиридова оглядела с живым интересом, а осудила вслух лишь для вида. Лиза мельком улыбнулась своей наставнице.
Когда спустя полчаса их променада Анна Степановна начала вопрошать о том, далеко ли им ещё идти, Бельская уклончиво ответила, что не очень. Во избежание дальнейших расспросов девушка поймала свободного извозчика. Она сунула ему монетку и, пока наставница усаживалась и ворчала, быстро объяснила ему дорогу.
Оставшуюся часть пути они проделали с комфортом. Свиридова будто бы даже подобрела и не обратила внимания на то, что они выехали к набережной Фонтанки. Они миновали казармы и по мосту перебрались на другой берег реки, где извозчик остановился и помог дамам спешиться. Лиза поблагодарила мужчину ещё одной монеткой, а сама отыскала взглядом дверь, возле которой на металлической табличке красовалась обвивающая чашу змея и золочёные буквы под ней.
Своё спасение от неудобных оправданий Бельская приметила ещё издалека.
– Анна Степановна, смотрите! – Лиза с восторгом схватила наставницу под локоть и резко развернула в противоположную сторону от дверей Эскиса. Туда, где на первом этаже театра располагалась небольшая кондитерская. – Давайте купим пирожных на обратную дорогу? Пожалуйста.
– Елизавета Фёдоровна, – Свиридова часто заморгала, от неожиданности растеряв весь свой менторский словарный запас, – но как же ваш поход к врачу?
– Так мы на месте. – Лиза кивнула на дверь позади них, а сама вновь повернула классную даму в нужную сторону. – Мы не будем терять времени, любезная моя Анна Степановна. Давайте я пойду к доктору, а вы пока сходите за пирожными? – Девушка полезла в сумочку и вытащила купюру крупного номинала, отчего у Свиридовой слегка округлились глаза. – Вы возьмите мне меренги, пожалуйста. Я их до страсти люблю. А себе всё, что пожелаете.
– Елизавета…
– Позвольте вас угостить. И других классных дам тоже. – Девушка с добродушной улыбкой сунула купюру Свиридовой в ладонь и сжала её пальцы. – Вы потом чаю попьёте в учительской с удовольствием. А я пока схожу. Что время зря терять, право же? Вы не спешите, я никуда не денусь. А когда всё купите, подождите меня в приёмной. Я постараюсь ни вас, ни доктора не задерживать. Тем более он меня уже знает. Я ведь у него бывала.
Анна Степановна рассеянно окинула свою воспитанницу таким взглядом, будто хотела удостовериться, что та не перегрелась на солнце.
– Хорошо, мой ангел, – наконец вымолвила женщина. – Но прошу вас так не тараторить на приёме у врача. Иначе он решит, что вы ужасно невоспитанны.
– Excusez-moi, vous avez absolument raison[18], – Бельская поспешно потупила взор и изобразила реверанс.
– Я возьму для вас меренгу. – Анна Степановна глянула на дверь кондитерской, откуда только что вышла полная дама с красивой круглой коробкой, перевязанной бантом. – Но без меня на улицу ни на шаг.
– Oui, mademoiselle[19].
Лиза сделала вид, что торопится к доктору, а сама глянула на ходу через плечо, чтобы убедиться, что Свиридова пошла в нужную сторону. К счастью, перспектива выпить чаю со свежей выпечкой увлекла наставницу. Анна Степановна и сама оглянулась, лишь чтобы убедиться, что воспитанница скрылась за дверьми врачебной практики. Лизу она знала и доверяла её здравомыслию. Да и к чудачествам девушка прежде склонностей не проявляла.
Бельская отлично понимала, что скандала не избежать. И что времени у неё совсем мало. Более всего она боялась, что Эскиса на месте не окажется. Или что он не захочет её видеть после того, как она прогнала его в сердцах.
В приёмной оказалось светло и чисто, но не слишком просторно: небольшая зелёная софа для ожидающих посетителей, перед ней – кофейный столик и высокая конторка с картотекой за ней. От конторки шёл коридор, по обе стороны которого располагались несколько закрытых дверей, выкрашенных краской оттенка свежих сливок. А в противоположном конце коридора на такой же софе сидел фельдшер в белом и объяснял пациентке, как правильно обрабатывать ожог на руке.