– Да, – кивнула Лиза, а потом заплакала. Совершенно искренне.
Ей и вправду не хотелось веселиться, покуда виновник смерти девушек разгуливал безнаказанным.
Веленская принялась утешать Лизу. Со всей искренностью и отдачей молодая наставница проявила участие. Она и сама едва не расплакалась, жалея погибших девушек.
– Ксения Тимофеевна, пожалуйста, пойдёмте со мною в храм, – горячо взмолилась Бельская.
– В храм? – переспросила с изумлением классная дама.
– Именно, – закивала Лиза. – Знаете, меня ведь и на похороны девочек не пустили. Полагаю, боялись, что мне там дурно сделается. Или же не хотели, чтобы посторонние люди меня расспрашивали. Особенно журналисты, которые докучают в подобных ситуациях всем без разбору. А я бы очень хотела пройтись по храмам, поставить свечки и помолиться, – Бельская вдруг с жаром схватила наставницу за руку. – Давайте сходим? Очень вас прошу! Помолимся за Оленьку и Танюшу. Это куда правильнее, чем смотреть спектакли или праздно отдыхать на солнышке, ведь так?
– Так, – неуверенно согласилась Веленская. – Но…
– Благодарю вас! – просияла Лиза сквозь слёзы. – Тогда поторопимся!
Начало оперы планировалось на восемь вечера. Времени было предостаточно, но Бельская настаивала на том, чтобы обойти как можно больше церквей за день и возвратиться до того, как из Мариинского театра вернутся остальные.
Девушка буквально загорелась идеей этого краткого, но крайне праведного паломничества. Сбитая с толку её навязчивым поведением, Ксения Тимофеевна согласилась.
Они быстро переоделись в светские платья и вдвоём покинули опустевший институт. На выходе из Смольного никто не задержал их. Никто не задал ни единого вопроса, вероятно, решив, что и они отправились в театр.
Лишь когда они сели в экипаж и поехали в сторону центра, Лиза почувствовала, как сильно дрожат её руки от волнения. Ей до последнего не верилось, что всё удастся. Бельская всё ждала, что классная дама догадается о её планах. Или что одумается и велит им возвращаться. Но ничего подобного не произошло.
Они посетили храм Воскресения Христова на Крови. Затем прогулялись до Казанского собора. После чего перекусили взятыми с собой булочками в Старом саду. А далее их ожидал Исаакий.
Вечернее богослужение уже началось к тому времени, как они добрались до собора. Народу было не протолкнуться. Дамы осторожно протиснулись сквозь толпу молящихся и отыскали местечко в уголке. Сначала Лиза сказала, что хочет послушать службу и немного помолиться. А потом отпросилась, чтобы купить свечи, оставив Ксению Тимофеевну под иконами.
Но вместо церковной лавки Бельская пошла к выходу. Там уже у самых дверей она выбрала мальчонку, одетого как можно приличнее. Ему Лиза украдкой показала Веленскую, чтоб он не перепутал, затем дала монетку и конверт и попросила передать его женщине, когда Лиза уйдёт, а он досчитает до тридцати. Мальчик охотно согласился помочь.
Бельская с пылающими щеками и на негнущихся ногах выскользнула из собора. Она чувствовала себя лгуньей и последней грешницей. В какой-то момент едва не передумала и не бросилась обратно, но уже издалека заметила ожидавший её экипаж.
Возле него стоял Эскис.
Лиза почти бегом добралась до него и вложила руку в раскрытую ладонь мужчины, чтобы поскорее юркнуть в экипаж. Сердце колотилось как сумасшедшее.
– Трогай! – коротко велел кучеру Алексей Константинович, едва опустился на сиденье рядом и закрыл за собой дверцу.
Экипаж дёрнулся. Лошадка бодро побежала вперёд, повинуясь команде возницы. Колёса звучно застучали по брусчатке.
Эскис повернулся к девушке. Лизе почудилось, что он не менее взволнован, чем она сама. По крайней мере, неровно повязанный галстук демонстрировал его уже известную Бельской небрежность, которая столь сильно раздражала педантичную смолянку. В остальном наряд Алексея показался Лизе более чем идеальным для светской встречи: ботинки начищены до блеска, на отглаженных брюках ни единого лишнего пятнышка или складки, безупречный тёмно-синий сюртук английского кроя явно привезён из Европы, а воротничок под ним такой белый, что режет глаза.
– Добрый вечер, Елизавета Фёдоровна. – Эскис тонко улыбнулся. – Признаюсь честно, не думал, что вам удастся вырваться.
– Я тоже несказанно рада вас видеть, Алексей Константинович. – Лиза прижала ладонь к груди, стараясь выровнять дыхание.
Невозможно было понять, шутит ли мужчина или же говорит о своих сомнениях на полном серьёзе.
– Так как же вы совершили побег, позвольте узнать? – Эскис услужливо прикрыл шторки на окошках экипажа, чтобы с улицы Лизу никто случайно не увидел и не узнал.
– Мне просто повезло, – ответила девушка, но Алексей продолжал смотреть на неё вопрошающе, поэтому пояснила: – Все уехали в театр сегодня, а я уговорила младшую классную даму пройтись со мной по храмам и поставить свечи за упокой Оли и Танюши. Разумеется, мне ужасно стыдно, что я обманула несчастную женщину. Пожалуйста, не глядите на меня так, Алексей Константинович. Я оставила ей послание, которое она уже наверняка получила.
– Вот как, – Эскис приподнял брови. – И что же вы ей написали?
– Я передала ей конверт. В нём деньги и записка. – Лиза в смущении расправила складки на подоле своего тёмно-зелёного платья и сложила руки на коленях. – А в записке сказано, что я прошу её не волноваться обо мне, потому что испытываю острую необходимость помолиться одна, прошу отнестись с пониманием и простить моё исчезновение, а также прошу её выпить чаю с пирожным в каком-нибудь приличном кафе, а после дожидаться меня в парке за монастырём. Я пообещала возвратиться до того, как закончится опера, поэтому нашего отсутствия никто не заметит. Благо белые ночи. Темнеет сейчас поздно.
Молодой врач укоризненно покачал головой. Он поцокал языком, будто в осуждение, но Лиза приметила, что глаза его были чуть прищурены, словно смеялись над ситуацией.
– Ваша классная дама будет очень беспокоиться и, вероятно, разгневается на вас, – заметил он. – Возможно, даже накажет.
– Это совершенно неважно, – Бельская качнула головой. – Главное – поговорить с Николаем Феликсовичем. Кстати, как вам удалось устроить эту встречу?
– Задействовал свои связи, – без лишних подробностей ответил Эскис. – Передал ему записку о том, что я жених покойной Татьяны Александровны и что очень хочу выразить им с братом свои соболезнования по поводу смерти Ольги Николаевны. Он мне не ответил. И тогда я послал вторую записку. Примерно того же содержания, только прибавил, что, вероятно, первое послание моё он не получил, я желаю его навестить, а вместе со мной в гости заглянет и Елизавета Фёдоровна Бельская, которая также глубоко скорбит. И что вы думаете? – Эскис придвинулся к ней так, что их плечи соприкоснулись, и с видом заговорщика таинственно произнёс: – Он немедля прислал ответ и согласился принять нас сегодня в шесть часов. А ещё упомянул, что Феликс также будет очень рад видеть вас.
Лиза ощутила, как немедленно вспыхнули щёки, а в экипаже будто стало жарче.
– Простите мою прямоту, Елизавета Фёдоровна, но вас что-то связывает с кем-то из братьев? – негромко спросил Эскис.
– Что за неподобающая дерзость? – Девушка часто заморгала и отодвинулась, демонстрируя своё возмущение. – Как вы могли такое подумать?
– Елизавета Фёдоровна, друг мой, я не желал вас оскорбить, – мужчина мягко улыбнулся. Он внезапно взял её руку в свою, прерывая всплеск праведного негодования. – Я спрашиваю не потому, что любопытен или желаю распустить сплетни. Всё это ваше личное дело, которое меня не касается. Я интересуюсь лишь потому, что должен понимать, как мне реагировать на возможные ситуации, которые могут возникнуть во время встречи в доме князей.
Лиза мягко высвободила руку и поджала губы. Эти «возможные ситуации» глубоко задели её, однако же она сдержалась. Отчасти из-за того, как внимательно глядел на неё Алексей.
– Думаю, что мы дружили, – пространно ответила девушка. – По крайней мере, во время нашего визита в их усадьбу мы с братьями Юсуповыми поладили отлично. Николай – душа любой компании. А Феликс так и вовсе предельно обаятелен и умеет расположить к себе. Вы в этом убедитесь сразу, как познакомитесь с ними.
– Посмотрим, – коротко ответил Алексей Константинович, и Лиза заметила жёсткие морщинки, возникшие в уголках его губ. – Интересно послушать, что они скажут. На похоронах я их не видел. Что весьма странно. Ольга Николаевна ведь их родственница.
Лиза пожала плечами. Она отвернулась к окошку, чтобы выглянуть меж шторок и понять, где именно они находятся. Экипаж как раз въехал на мост через Мойку.
– Уверена, этому есть объяснение. К примеру, их могло не быть в городе, – предположила девушка, а затем снова повернулась к Эскису и напомнила: – Меня тоже не было на похоронах. Я не имела возможности проститься с девочками. Меня её лишили, не спросив мнения. Так что я даже не знаю, где они покоятся.
Её голос дрогнул. Лиза умолкла.
– Я схожу с вами на кладбище, когда вы пожелаете, Елизавета Фёдоровна, – миролюбиво пообещал Алексей. – Мы с вами их навестим. И тогда вы сможете с ними попрощаться без посторонних глаз. Не беспокойтесь. Будьте уверены, что вы можете на меня рассчитывать.
Это совершенно странное и вместе с тем добродушное предложение заставило Лизу смутиться. Ничуть не меньше, чем если бы Эскис пригласил её в театр или на прогулку вдоль Невы.
– Merci, – рассеянно ответила девушка.
Её взгляд снова замер на небрежно повязанном галстуке. Она потянулась к нему и, не спрашивая разрешения, поправила узел.
– Вот так значительно лучше, – Лиза робко улыбнулась.
Бельской почудилось, что мужчина задержал дыхание, поэтому поспешно убрала руки, когда их взгляды встретились.
– Благодарю, – негромко произнёс Эскис. – Никогда не любил галстуки и шейные платки, знаете ли. Но обстоятельства требуют.
Лиза ничего не ответила. Даже не из-за возникшего чувства неловкости, а попросту из-за того, что экипаж добрался до особняка Юсуповых, который по праву можно именовать дворцом.