Риоми в общем безобразии не участвовала. Лошадь она прежде видела, даже дважды. Их на островах очень мало, такая роскошь доступна лишь самым состоятельным таорам. Впервые Риоми заметила коня во время большого выхода свиты газура, еще совсем девочкой. Издали, само собой. А вот во второй раз…
Храм держит небольшую конюшню для сирен, детей готовят к предстоящей работе на северном берегу. Три года назад, когда голубоглазая была еще здорова, она упросила подружку Онэи тайком сплавать на соседний с Гоотро остров, чтобы навестить брата: у него первый день рождения не в семье. Онэи сперва возражала, помня строгий запрет араави, но позже сдалась — куда ей было деваться, мягкосердечной. Вызвала своего бессменного стража Уло, тяжело вздохнувшего при мысли о неминуемом наказании и смолчавшего. Страж не спорил с юной сиреной, зная, как редко та по-настоящему радуется. Вечером беглецы сели в маленькую лодку, и Уло со всей поспешностью погнал ее по тихой воде.
Брат обрадовался, наставники школы возмутились. Отправили известие владыке и, сокрушенно разводя руками при виде наполненных слезами голубых глаз, разрешили до прибытия араави осмотреть замок вместе с братом. Опытная вымогательница кивнула, быстренько смахнула с лица сырость, а заодно фальшивое отчаяние — и взялась за дело. Пока папа Эраи добирался до острова, замок был обследован до последнего камешка в подвале. Лошадей Риоми нашла восхитительными, накормила сладким тростником и с трудом покинула ради прочих чудес.
Прибывший араави хмуро изучил личико, наспех залитое новыми слезами. Спросил, удалось ли найти в подвалах хоть один клад, получил отрицательный ответ. Плохо, ведь по ее милости Уло теперь не видать жалованья еще шесть лет вместо четырех. Он уже готов был изменить правила ради юноши, достойного награды. Теперь отменит решение. Нет и еще раз нет, просить бесполезно! Стражи должны понимать, где кончаются капризы и начинаются проблемы. Увы, это была последняя поездка по воде, очень скоро глубины позвали сирина и выходить на берег сделалось невозможно.
Всю эту историю Риоми рассказала зевающему без передышки Криду еще по дороге на конюшню. Она посетила комнату принца до рассвета, усердно полила его высочество водой, выслушала вопли, без тени огорчения пожелала расти и учиться вежливости. Девушка уселась у окна кабинета, рассматривая двор, терпеливо дождалась, пока сонный грубиян оденется и выйдет к ней из спальни, и потребовала показать настоящую живую лошадь. Потому что ехать в далекий город надо на конях, а она не умеет. Но за день обязательно научится. Крид приготовил десяток умных возражений, подошел, начал излагать первое. Запнулся.
— Что еще? — капризно тряхнула головой Риоми.
— Утонул, — мрачно выдохнул тот. — Глазищи у тебя, Сказка, не допускают возражений. Только учти, лошади крупные и сильные, вдруг они тебя обидят? Может, все-таки поедешь в карете, как тихоня и благородная госпожа… ладно, прекращаю барахтаться, иду ко дну.
— К конюшне, — поправила русалка и добавила сердито: — Мне послушный Крид не нравится. Хочешь, еще разок полью на макушку? Или зажмурюсь.
Крид потряс головой, сгоняя брызги и отказываясь от нового полива. Критически изучил костюм упрямой русалки, вполне подходящий для верховой езды, кстати. Она разбудила Дину и попросила помочь с одеждой? Надо же, и эту удалось переспорить, да еще в такую немыслимую рань!
Лошади восприняли неурочный визит спокойно. Лишь гнедой Крида обрадовался, приметив любимого хозяина, даже развернулся в стойле мордой к входу. Конюхов-то он обычно встречал иначе, тем более незнакомых. При виде неизвестной особы рядом с принцем гнедой шало задрал голову и всхрапнул. Это он-то «коняка»? Ах, еще и «милая лошадка»?
— Хоро-ошая, весе-елая, до-обрая, послу-ушная, — добавила Риоми нараспев, охотно увеличивая число гласных…
Гнедой выслушал с интересом. Конечно, не лошадка и не коняка, а боевой конь, но в остальном-то правильно.
— Коняку я беру себе, — сообщила девушка. — О, Нигош. Хорошее имя, и гривы у нас одного цвета.
Крид замер, гнедой перестал грызть перекладину. Оба попытались переварить новость, а умница Риоми уже нашла седло, узду, потник — благо в большой конюшне их хранят в особом месте, с указанием клички коня на табличке. Вот она и прочитала. Принесла, вручила тяжелое седло Криду, отодвинула запор и поманила коня пальчиком.
Нигош обреченно вздохнул и вышел в коридор. Обнаружил в руке новой хозяйки пучок вялого тростника: захватила с собой с островов, вот какая предусмотрительная. Теперь она точно знает, тростник — лакомство, годящееся для северных лошадей.
— Мне Роул рассказывал, как седлать, как чистить, как кататься, — пояснила Риоми, старательно дергая ремень подпруги. — И Боу говорил. На словах я все знаю. Нигош, пойдем. Ты должен учить меня. Я тебя назначаю своим хранителем, понял? У мамы был коняка. Старый седой Коор. А ты еще лучше, потому что ты — мой.
Гнедой попытался позорно укрыться от высокой чести в стойле, но был изловлен за хвост, осмеян и выведен в серый туман предрассветного утра. Крид наконец проснулся и торопливо кинул седло на спину рослого серого, выбранного наугад. Того самого Растоша, которого маленький конюх оберегал еще в прошлой жизни, когда ничего не было известно ни о заговоре, ни о неизбежной войне, ни о Риоми…
Кстати, где она?
Крид вздрогнул, торопливо выбрался во двор. Риоми никуда не делась, разговаривает с гнедым. Принц запоздало сообразил: эту девушку животные понимают лучше, чем прочих людей, она ведь сирин. Дельфины восемь дней сопровождали по морю, передавая с плавников на плавники соседним группам, чтобы не пострадала ненароком. Потому что выздоравливающая купалась, не думая о глубине, акулах и прочих чудовищах, словно ей и не снились три года кошмары. Твердила про осьминога, замеченного в глубине и очень красивого. Упрямая.
О сложном характере коня девушка тоже не подумала. Нигош терпеливо выдержал длительную посадку в седло, попытки поудобнее угнездиться на его спине, разбор поводьев, вычесывание гривы и беспорядочное тюканье пятками в бока. Конь тронулся с места вялой рысью, прижимая уши и выслушивая непонятную помесь восторгов и оханья. Крид пристроился рядом, прикидывая, догонит ли Растош гнедого, когда тот утомится потакать капризам всадницы. Улыбнувшись своей догадливости, принц предложил прогуляться в сторону моря. В полосе прибоя сирина никто не обидит.
К полудню Риоми раз двадцать упала, потянула лодыжку, приобрела пяток довольно крупных синяков, вымазалась в смеси грязи и песка до самой макушки и пришла к немыслимому в ее состоянии выводу, что верховая езда — это удовольствие. Еще она успела искупаться, отдохнуть и проследить за чисткой коня, почти согласного считаться ее хранителем. А потом на берег выбралась колоритная троица — Дина на своем любимом белоснежном иноходце, в дамском седле; Роул, вполне уверенно управляющий застоявшимся в деннике вороным, подаренным Лидии дальней родней из княжества Лозильо; и Дио, серый, несчастный и крайне далекий от мыслей о прелести прибрежного вида и самой прогулки. Впрочем, некрупная лошадка слушалась его: уроки, полученные в замке сирен, где он провел детство, не забылись.
— Дина, наш жених подарил мне коняку, — гордо сообщила Риоми всему берегу.
— А управляющие могут ехать в карете? — охотно вывалился из седла Дио. — Потому что я очень надеюсь, что мне никто не подарит коня. Мой конь тоже на это рассчитывает, я уверен.
— Даже должен, — серьезно кивнул Крид. — У тебя приметная внешность, если приглядываться.
— Удачно, — улыбнулся Дио. — Мы вас удручающе долго искали, хорошенько протряслись. Пора пообедать, а потом в путь.
— Мирош боится, что, если матушке Лидии дать достаточно времени на сборы, мы не уедем раньше зимы, — пояснила Дина. — Я настаиваю на весне, и тогда твой отец стонет, как раненый.
— Соберемся за полчаса, — успокоил всех Крид. — Я всего-то громко шепну Роулу, что вечером у меня дуэль с… кто тут есть из соседей?
— Твой приятель Шарль, — уверенно предложила Дина. — Пожалуй, мы и правда быстро уедем.
Волшебное средство подействовало наилучшим образом. Лидия при слове «дуэль», шепотом произнесенном под окнами, уронила очередную полезную вещицу мимо сундука, жалобно позвала Негодяя, мигом сбежала по ступеням и села в карету. Скоро туда же забралась Риоми, облаченная в парадное голубое платье, которое она умудрилась надеть в рекордно короткие сроки. Дина спешилась, бросила повод жениху и присоединилась к женскому обществу.
Мирош возблагодарил небо, затем махнул рукой в сторону сундуков, сложенных защитным валом у ступеней парадной лестницы. Выглядело это так, словно он предлагает слугам распорядиться добром по своему усмотрению. Гнедой без малейшего удовольствия изучил очередного седока на своей спине и недовольно всхрапнул — да сколько можно меняться? Пожалуй, единственным не изменившим себе человеком за день он счел Гокса, выглянувшего из окошка второй кареты и жестом предложившего главе семейства занять подобающее статусу место в экипаже.
Гардэр не проявлял заботы о гнедом: просто он нашел удобное время, чтобы рассказать господину Гравру-старшему о событиях на острове и познакомить покровителя с Гоо. Маленькая оримэо сидела рядом с «папой», приодетая и вполне довольная новой жизнью. В эту же карету походкой начинающего кавалериста, развеселившей Крида и Роула, протопал Дио. Дверца хлопнула. Гокс вынул палочку изо рта.
— Если хоть одна с… свинья отстанет, я ей ж… жить не дам, — сообщил он охране, потрясенной необычайно короткой и простой речью. — Двое вперед, прочие по обычному распорядку. И чтоб глаза были даже на… тьфу ты…
— Спине, — пискнула из-за шторки Гоо, которой за время плавания Роул напел основы тэльрийского языка.
— Спине, — покладисто согласился Гокс и потерял интерес к охране. — Сиди, птенчик, кушай. Пироги вот, с вишней.
Скрипнули ремни упряжи, кучер щелкнул в воздухе бичом, хрустнули мелкими камешками колеса, делая первый оборот. Крид передал повод иноходца слугам, угостил Нигоша кислым мелким яблоком, сорванным на пробу. Было приятно осознавать, что близкие люди собрались вместе и путешествуют, как семья. Принц так надеялся, что маме понравится Риоми, что папа с ней сможет общаться, не поминая через слово свою вину, а вышло и того лучше. Рядом Роул, замечательный и надежный, за папой приглядывает Дио, любимый ученик хранителя араави. Сказка весело щебечет и выглядит еще красивее, чем прежде. Ей идет голубое платье, ей нравится Дэлькост, она уже подружилась с Диной.