– Придет время, мы отсюда переедем, – усмехается Трейси. – Но в настоящий момент помещение отвечает предъявляемым к нему требованиям. Цель нашей компании – инвестиции, строительство будущего, а не его разбазаривание. Я вкладываю в программы, а не плачу парням, которые оккупировали дорогущие здания. Если бы я была спонсором, Тамбу, я бы ни цента не дала на всю сегодняшнюю мишуру – помощь развивающимся странам! – Она с гордостью смотрит на столы и стулья. – Здесь все до последней щепочки местное. Когда доделаем, так же будет и в зале заседаний.
Вы идете обратно в приемную. Трейси показывает на дверь:
– Здесь будет твой кабинет.
– Самое время, согласно примете, запустить кошку, – отвечаешь ты, усмехаясь и заглядывая в помещение.
Трейси смотрит на тебя:
– А что, мысль.
Кабинет отделен от зала заседаний крошечным помещением, которое оказывается чрезвычайно аккуратной кладовкой для канцтоваров.
– Туалеты. – Трейси указывает на две двери слева. – Ты читала в «Клэрионе» на той неделе о городской системе водоотведения? Судя по всему, в Хараре такого вообще больше нет, старая проржавела. Именно из-за этого проблемы с водой. По крайней мере, частично. Представляешь, Педзи говорит, у них в Мабвуку была холера. И бог знает где еще, а нам не сообщают. В Читунгвизе, готова поспорить! Мы катимся назад, Тамбу. Крестьяне, крепостные, полевые командиры, сточные воды. Просто Средневековье! Поэтому я поставила еще и душ, на те дни, когда слабый напор. Всем будет немножко удобнее. Так что в принципе неплохая инвестиция.
Трейси предсказывает, что политики, не желая подвергать угрозе собственные дела, будут следить за подачей воды в Центральный деловой район, и спрашивает, что ты думаешь о хиреющей системе оказания услуг в городе. Ты отвечаешь, что все развивается очень быстро и поэтому тебе трудно составить свое мнение. К твоему облегчению, ответ проходит, и Трейси идет дальше по коридору к уголку, где оборудована маленькая кухня – раковина, плита, холодильник и шкафчик.
– А вот здесь, – с гордостью улыбается она, показав тебе, как все работает, и возвращаясь к двери, которую пока обходила, – я занимаюсь тем, что важно для моей души.
В кабинете начальница садится за стол из муквы[40] и жестом предлагает тебе стул. Его каркас из того же мягко светящегося дерева, обтянут кожей и поэтому не такой жесткий.
– Добро пожаловать, Тамбу, в «Прогулочные сафари «Зеленая жакаранда», единственное эксклюзивное агентство по экологическому туризму на всем континенте. Которое мы и задумали прямо здесь. Мы столько можем сделать для этой страны. В этой стране. – Она качает головой. – Не знаю, сделаем ли. Похоже, обстоятельства складываются просто против всего. Знаешь что, Тамбу? Нам с тобой надо составить план.
Проигнорировав призыв немедленно приступить к работе, ты уверяешь начальницу, что очень рада возможности содействовать деятельности ее пионерского агентства. Когда заканчиваешь, Трейси пододвигает тебе брошюру:
– Вот. И на сей раз я хочу получить ответ. Скажи мне, что ты на самом деле думаешь.
Требование начальницы высказать еще одно мнение, да еще сразу, приводит в отчаяние; абсурд, что Трейси требует правды прямо сейчас, так рано, ведь у тебя не было времени ничего обдумать.
– Будем считать, что это мозговой штурм, – улыбается Трейси. – Как в рекламном агентстве.
– Я смотрю веб-сайт, – говоришь ты, желая дать понять, что знакома с высокими технологиями, и надеясь, что выглядишь профессионалом. – Я бы хотела сначала посмотреть. Связать воедино все, что уже видела и что увижу и узнаю в ближайшие дни.
– Здесь у нас нет билбордов, – объясняет начальница. – Наши агенты распространяют их за рубежом. Мы пока не предлагаем туры в самой стране. У всех есть кумуша[41], хотя вообще-то… мало ли что… городские… Я хочу придумать что-нибудь для детей. Может быть, потом. Но наши клиенты из Швеции, Дании, бывают из Германии. Такие страны. Попадаются испанцы, итальянцы. Правительство работает с Китаем, он обещает стать крупным рынком, но ты же знаешь, если имеешь дело с азиатами, забудь про все остальное. Смотри только на восток. Ты, конечно же, слышала и можешь сказать, что тут нужно делать?
Ты неопределенно киваешь, пытаясь вспомнить фразы из газет, которые по случаю листала у кузины.
– Китайцев интересуют правительства, не люди, – продолжает Трейси. – А значит, мы не можем к ним подобраться, особенно с нашими источниками финансирования. Так что в принципе остаются твои европейцы. Пока стабильный рынок, и мы не можем изменить одну, как поется в рекламе, единственную мысль нашего континента. Природа, которая, конечно, подразумевает и климат. Солнце. Пока идет время и все становится хуже или лучше, мы выработаем стратегию на следующий этап.
Ты возвращаешь брошюру.
– Нужно укрепиться. Я хочу, чтобы мы подошли к точке, откуда сможем неуклонно развиваться. А потом уже можно менять принципы.
Трейси вертит в руках рекламную брошюру.
Четыре женщины улыбаются ей точно так же, как секунду назад радовались тебе. Тела под лицами укутаны в замбийские наряды с яркими узорами. Одна на коленях, перед ней керамический кувшин. Вторая стоит рядом с кувшином в руках. У третьей кувшин еще на голове, на специальной подушке. Она прекрасно удерживает равновесие, не дотрагиваясь до него руками. Четвертая выставила задницу, раскинула руки и подняла одну ногу, как бы танцуя. За женщинами полукругом стоят хижины.
«Мир – хрупкая органическая жизнь. Ешьте только то, что можете сорвать или поймать… – призывает рекламный текст. – Последнее слово экологичности – на африканском». Ты знаешь, что нет такого языка – африканского, но, когда читала, не изменила выражения лица, не меняешь и сейчас.
Начальница смотрит на женщин по очереди.
– Мы не хотели подушки на голову, – вздыхает она, вспоминая съемки. – Но у нас такие скользкие волосы, что пришлось. Чтобы получилось без подушек, нужны хорошие волосы. Так что эти модели… – извиняется она. – В общем, поскольку они в принципе наш рынок, пришлось с подушками.
Ты киваешь и говоришь, что решение было правильное.
Глава 16
Ты подавляешь едкую горечь от того, как много пролетело мимо тебя за жизнь. Не можешь избавиться от постоянной тревоги, раздражающей тебя в первые дни работы на «Зеленую жакаранду». Думая только о том, чтобы нынешний шанс не уплыл, ты постоянно ищешь опоры, вроде низких ветвей над бурной рекой, за которые можно ухватиться, удержаться и потом подтянуться наверх, что в твоем случае означает север, богатые предместья, свидетельствующие о неоспоримом успехе. Однако люди, с которыми ты сталкиваешься в здании, удручают, они не кажутся надежной гарантией того, что ты на пути к избранному тобой будущему.
Единственное исключение в окутавшей здание атмосфере уныния – магазин «Королева Африки» на первом этаже, в восточном, как ни странно, крыле, там, где автовокзал. Он принадлежит женщине по имени Май Моэцаби. Ты с изумлением узнаешь, что она не зимбабвийка, но ведет свой магазин, проявляя поразительные профессиональные навыки. Ты каждый день приходишь на работу в половине восьмого, и двери магазина Май Моэцаби уже открыты. Утром она машет рукой в знак приветствия тем, кто идет на работу, а потом кивает всем, кто заходит в здание по делам. Ее стол стоит лицом ко входу в магазин, так что она имеет возможность здороваться с каждым входящим все время, что проводит на рабочем месте. Пламенеющие разными цветами по всему магазину наряды Май Моэцаби шиты из лучших ганских набивных тканей, нигерийских кружев на атласе, блестящем, как алмазы, недавно открытые на востоке страны. В поисках шелков и финтифлюшек она заказывает билеты аэрокомпании «Эйр Зимбабве» в Пекин через Сингапур. Когда ты в пять отправляешься домой, покупатели еще выходят из ее магазина, издавая одобрительные возгласы. Эта женщина вдохновляет, так как ее успех, хоть она и похожа на тебя и может сойти за твою односельчанку, несомненен. Победы хозяйки магазина доказывают: да, такие женщины, как ты, могут многого добиться. Ко времени твоего появления в «Зеленой жакаранде» облик Май Моэцаби – процветающей, деловой и тем не менее общительной женщины – уже снискал ей прозвище, данное магазину, – Королева Африки, хоть отношение к ней можно назвать не вполне уважительным, недоброжелательным признанием и все же чем-то очень близким к восхищению.
За магазином Королевы Моэцаби в здании, где ты работаешь, пассаж поворачивает за угол. Там по одну сторону неосвещенные кабинки, где в пол квадратных метра втиснуто все, чего может пожелать человек. Лотки до потолка завалены сим-картами, пластиковыми украшениями, лекарствами традиционной медицины с наценкой за пластиковую упаковку и доставку из Восточной Азии, хотя покупают мало.
Напротив забитых лотков помещение, которое таинственный владелец здания – шепчутся, что это действующий министр, – называет студией. Здесь, бросая друг на друга хмурые взгляды, препираются три начинающие швеи. На стене висят дипломы Народного колледжа Зимбабве, удостоверяющие их портновское мастерство. Они работают на пять-шесть закройщиц, и у них на троих две швейные машинки для пошива рабочих комбинезонов, детских вещей и медицинских халатов из поликоттона, поэтому всякий раз, когда приближается клиент, они начинают драться за заказ и пререкания перерастают в угрозы. Ты редко видишь в студии одно лицо дважды. Посетители, приходящие по швейным делам, которых неизменно приветствует Май Моэцаби, обычно появляются в первый раз или возвращают купленные вещи с жалобами, что одежда пошита несимметрично, а то и разошлись швы. Когда такое случается, обычно все стараются друг друга перекричать, так как молодые дипломированные специалистки, не признавая ошибок, выискивают места с прямой строчкой или, осыпая клиентов бранью, швыряют им вещи обратно.
Еще одно приличное место в здании расположено напротив Королевы Моэцаби. Тебя туда не тянет, в помещении так же мрачно и неприятно, как симпатично у Королевы Африки. Когда ты впервые там оказалась, две нервные машинистки под бесстрастным взглядом женщины, известной всем просто как сестра Май Гаму, на подержанных электрических пишущих машинках перепечатывали в банк памяти двухстраничные рукописные резюме.