— Я вам что сказал, балябы[2]?! — прорычал ражий, обводя взглядом всех троих. — Во двор ни шагу!
— Так мы и услышали, — спокойно ответил лысый, не отрываясь от полировки сабли. — Это, вон, Блуд непонятливый.
— Да, что-я-то?! — вскинулся плюгавый. — Прижало, до ветру…
— Я тебе мехирь[3] твой поганый отсеку сейчас, — прорычал ражий. — А зев зашью, чтобы ты пива больше ни капли не выпил.
Плюгавый Блуд молча сжался, видно слова главаря небыли пустой угрозой, зато сидевшие за столом заржали, будто услышали, что-то смешное.
— Тихо всем! — осадил их ражий.
— Да, что ты так расквохтался, Дан? — подал голос тип с кинжалом. — Мы и так уже второй день сидим, ждём впустую. И, кого ждём? Мальчишку какого-то. Понапридумывали каких-то уловок, что ты, что этот… который заплатил, а толку? Ну, не сдержался Блуд, ну, выскочил до ветру. Бывает, и за худшие проступки милуют. Или ты чуди боишься? Вон, первого порешили, и бабу его тоже. А говорили, будто они чуть ли не самими волхвами заговорённые.
— Ты, Крапива, язык прибери, а то уже по полу волочится, — чуть тише, но с явной угрозой ответил Дан. Тех двоих мы легко порешили потому, что они опоённые были, а тот, кого ждём, трезвый будет. Или ты не слыхал, как Гостята этого мальца взялся убить? И где он теперь? Гниёт он где-то в канаве, и червей кормит. Тем более что нам строго настрого запрещено его резать да колоть. Только душить. Это все услышали?
Блуд согласно закивал, а вот остальные двое лишь недовольно переглянулись.
— С чего это? — протянул лысый. — Лучше уж сабелькой по шее…
— Я тебе, Вук, потом эту сабельку знаешь, куда запихну? — прорычал Дан. — Если справим всё не так, как велено, нам не то, что не заплатят, а всех на корм рыбе пустят.
— Утечём, — отмахнулся тип с кинжалом. — В первый раз, что ли?
— Ты, я смотрю, у нас самым умным стал, — прищурился Дан. — Так, я тебе скажу, что в этот раз не выйдет утечь.
— Тогда как заказчик заартчится мы его…
Кинжал со свистом вспорол воздух.
— Это ты перед девками гулящими будешь хвастать, — осадил ражий. — Здесь такое не пройдёт. Надо сделать всё так, как велели, тогда и с прибытком останемся, и наше всё сохраним. Потому повторяю — никуда из избы не выходим, ждём чудского парня, с бляхой десятника на груди, как войдёт в избу — двое за руки, один в ноги кидается и на пол валим, душить буду я сам. Как перестанет дёргаться — верёвку через балку и его, уже покойника — в петлю, вроде как сам удавился.
— Зачем так сложно? — подал голос Вук, закончивший полировать саблю.
— Чтобы все подумали, будто это он прирезал, и дружка своего и бабу, — пояснил Дан. — Те, кто его обнаружат, должны подумать, будто ссора промеж них вышла, может, из-за бабы это, а может, из-за старых дел.
— Мудрено, — покачал головой Крапива. — Любой волхв, ежели позовут его, нас по следам отыщет.
— Не отыщет, — Дан достал из-за пояса кожаный мешочек и поднёс к носу Крапивы. — Посыплем за собой вот этим, и никто нас не найдёт.
— Тоже наниматель дал?
— Он, собака.
В голосе бандита явственно прозвучали страх и ненависть.
— А если он вообще не придёт?
—Наниматель сказал, о том можем не беспокоиться. Придёт, никуда не денется.
Ждан отодвинулся от окна и чуть перевёл дух, хотя сердце заколотилось как у зайца. Они ждали именно его! Значит, кто-то намеренно направил его сюда. Тот, кто нанял этих душегубов, был уверен, что Ждан придёт. Но кто? Неужели стражники? Ждан припомнил простоватых дядек, смеявшихся над любовью вдовы и вчерашнего отрока, и сразу отмёл эту мысль. Их, похоже, использовали втёмную, так же, как и его. А что Лан? Судя по разговору татей, товарища уже нет в живых, как и его подруги. Что делать?
Самым правильным решением будет утечь потихоньку и вернуться со стражей. Окружат дом и никуда не денутся душегубы. А что, если не выйдет? Ходить и оглядываться? А что, если этот неизвестный наниматель и об этом позаботился, и приплатил стражникам за грязную работу? Тогда выход один — выпытать у главаря, кто их нанял, да прижать этого неуловимого убийцу.
Естественно, переть на лиходеев в лоб Ждан не стал —обошёл дом, приметив открытое окно в светёлке. Подобрался поближе, заглянул — никого, и, тихо, как кошка влез внутрь, молясь всем светлым богам о том, чтобы половицы не скрипнули.
Внутри всё оказалось перевёрнуто вверх дном, видно, бандиты уже постарались. На полу — два распростёртых обнажённых тела, в одном Ждан без труда распознал Лана, рядом с ним дородная девица. У Лана пробит череп, у девицы ножевая рана над крупной грудью. Не снасильничали, не били, обоих прикончили сразу.
У Ждана даже горло перехватило, как подумал, что обоих убили только, чтобы приманить его, но долго горевать времени не было, в горнице кто-то чихнул и тут же звучно выпустил газы, выругался Крапива, заскрипела лавка и тут же кто-то двинулся в светёлку.
Десятник прянул в сторону и замер у стены, а вошедший бандит замер посреди комнаты.
— Зря бабу закололи, — произнёс он. — Хоть было бы чем заняться.
— Она бы тебя самого в крендель согнула, — отозвался из соседней комнаты Вук.
— Связанная бы не согнула.
— Раньше думать надо было, — оборвал разговор Дан. — Смотрите в оба.
— Надо было собаку не травить. Залаяла бы на чужого, — подал голос Блуд.
— Умный? А на тебя — дурака она бы не залаяла, когда ты по двору бегаешь? Всех соседей бы переполошила.
Ждан воспользовался тем, что разговор переключился на Блуда, шагнул бесшумно за спину Крапиве. Одну руку на рот и нос, чтобы не пикнул, другую на затылок. Рывок! У обычного человека бы не вышло — нужно хребет растянуть, чтобы шея сломалась, но у десятника силушки побольше, так что шея у татя хрустнула, как сухая ветка, и он безвольно обмяк. Пришлось придержать тело, чтобы не нашуметь, аккуратно пристроить на полу и тут же молнией в соседнюю комнату, на ходу выхватывая свой кинжал.
Всё-таки душегубы оказались очень опытными и умелыми, не будь у Ждана шапки-невидимки, неизвестно, как бы всё закончилось. Но тут на его стороне была неожиданность, так что Вук, хотя и почуял неладное и вскочил в последний момент, но вот саблю выхватить уже не успел — кинжал с хрустом вошёл под нижнюю челюсть, глаза бандита выпучились, и он рухнул на пол, как подкошенный. А вот с Даном и Блудом так легко не вышло. Отчего-то Ждан решил, что Блуд, почуяв неладное, сразу сбежит, но ошибся, и ошибка эта чуть не стоила ему жизни. Ещё не успело тело Вука упасть на пол, а плюгавый бандит оказался на ногах, миг — и с его рук срываются два метательных ножа, один из которых всего на ноготь разминулся с Жданом. Десятник отскочил в сторону, поднырнул под руку Дана, который без раздумий ударил на звук и почти попал! Врезал ногой по колену так, что главарь тонко взвизгнул и завалился на пол. И тут же два снова два ножа просвистели в мимо. Ждан ничего выдумывать не стал просто швырнул в Блуда, будто копьё, тяжеленную лавку, которая с хрустом врезалась лиходею в грудь. Блуд захрипел, пуская кровавые пузыри, и осел на пол.
Пока отвлёкся на Блуда, едва не пропустил удар от пришедшего в себя главаря. Бил Дан умело — в нижнюю часть живота, так, чтобы кровь сбежала за десять ударов сердца, но повезло, что, не видя противника, он был вынужден орудовать размашисто, и в последний момент Ждану удалось отскочить и пинком выбить нож из руки душегуба. Труднее всего было не убить его сразу, пришлось перехватывать руку, заламывать за спину и поспешно вязать обрывками скатерти.
Только когда убедился, что бандит связан надёжно и не высвободится, чуть успокоился, но шапку снимать и не подумал. Устроился за спиной и, поднеся кинжал к горлу бандита, спросил:
— Кого ждали?
Бандит ответил не сразу, пришлось кольнуть кинжалом несильно, но так, чтобы пошла кровь.
— Не тебе, вымесок[4]меня о чём-то спрашивать, — прохрипел Дан. — Зря ты на нас полез, считай, что сам себе уже погребальный костёр сложил.
— Пока тут в шаге от смерти только ты, —спокойно ответил Ждан. — Пугать меня не надо, ты не в том положении, отвечай, кого ждали или я начну по-плохому спрашивать.
— Это как? — хрипло рассмеялся бандит.
Ждан не стал отвечать, просто заткнул какой-то тряпицей главарю рот и полоснул кинжалом по уху. Бандит взвыл, но кляп заглушил вопли.
— Если сейчас опомнишься, то тебя будут звать Дан Одноухий, — пояснил Ждан, — но если вздумаешь запираться, то, поверь мне на слово, все тебя будут звать Дан — обрубок. Смекаешь? Кивни, если понял.
Главарь закивал, и Ждан вытащил кляп изо рта, но прежде чем тать успел набрать воздуха в грудь, сдавил ему горло и пояснил:
— Вздумаешь орать, сразу прикончу.
Тот только головой затряс в ответ. То ли кивал, то ли до него начало доходить, что он тут один на один с невидимым существом, прикончившим троих бандитов и покалечившим его.
— Вопрос повторить?
— Не надо. Ждали десятника – чудь. Как зовут, не знаю, нам с ним не пиво пить.
— Зачем тех двоих убили?
— Наниматель велел. Нам самим они без надобности, да и изба бедная оказалась.
— Как заманили стражника? Вдова с вами была?
— Не с нами, — несмотря на боль, главарь ухмыльнулся. — Она по мужику истосковалась, а ей, дуре, этого стражника показали, да приворотного зелья дали. Парень видный, вот и кинулась к нему, как коршун к цыплёнку, а, чтобы наверняка сладилось, мы и ей зелья подмешали в еду. Нужно было его из казармы выманить, это уж наниматель знал зачем. Через седмицу он нам приказал их обоих зарезать, да мальчишку-десятника ждать в гости.
— Что с ним сделать нужно было?
— Сделать так, чтобы все подумали, будто он тех двоих зарезал и с горя удавился.
— Зачем так сложно?
— Так наниматель захотел.
— А кто вас нанял?
— Послушай, ты, — вскинулся Дан. — Я не знаю кто ты, но…
— Прежде чем выгораживать заказчика, — мягко ответил Ждан, — подумай лучше, что у тебя осталось всего одно ухо, и нос всего один.