— Я же говорю: не выбирали мы такой доли, а тебе такой выбор не нужен. Зато нам нужно место, куда можно вернуться да знать, что нож в спину не воткнут. Сейчас нельзя уже доверять ни страже, ни дружине, ни даже князю воеводе…
— Это ещё почему? — вскинула брови вдова.
— Потому что измена готовится в крепости, Сиянушка, — подал голос Ждан. — Если правда, что армия нечисти в дне пути от стен стоит, то скоро она здесь будет.
— А камень самосветный не сбережёт?
— Не знаю уже… Ещё месяц назад сказал бы иначе, а теперь ничего не знаю… Одно точно — кроме тебя нам тут довериться некому.
— Так, может, нам из крепости того…? — Сияна махнула рукой куда-то, в сторону от границы. — Туда, где поспокойнее.
— Сейчас нигде спокойно не будет. Меня уже в покое не оставят, а если и вы со мной утечёте, то и вас разыщут, да порешат, чтобы лишнего не сболтнули. Надо здесь разобраться, а не за собой эту пакость тащить.
Сияна опечалилась ещё больше, но спорить перестала и пошла собирать им снедь в дорогу.
— Думаешь, если княжну обратно приведём, отстанут от нас? — спросила Цветава.
— Не знаю, — покачал головой десятник. — Но нас тогда к князю подпустят, можно ему об измене обсказать.
— А что, если он не из-за дочери под чужую дудку пляшет?
— А из-за чего?
— Мало ли. Злато, серебро, земли, титулы… Всякого можно завлечь.
— Меня нельзя.
Она рассмеялась весело, запрокинув голову, и Ждан, поймал себя на том, что любуется ей, совершенно не замечая ни шрамов на щеке, ни обветренной на горном ветру кожи, ни загара, от которого ни один следопыт не убережётся. Ему стало стыдно от таких мыслей, и он поспешно отвёл взгляд.
— Богатырь ты, — отсмеявшись весело проговорила девушка. — Как есть богатырь! Неподкупный, честный, сильный, добрый.
— Разве плохо?
— Может, и хорошо, да только другие люди попроще.
— Я не другие и ты тоже.
— Потому нас в это дело и втянули: знали, что не бросим, не отступимся.
— Хорошо бы ещё ум подлиннее.
— Хорошо бы, да другого нет.
Спалось этой ночью плохо. Ждан всё ворочался на лавке, пытался прогнать из головы дурные мысли, которые накатывали натуральными лавинами, сбивали с толку, забирали покой. Он то и дело разлеплял веки, да поглядывал на дверь светёлки, в которой устроились девушки. Никак не мог понять, о ком думает, то ли о Сияне, с которой прожил бок о бок целый год, но, несмотря на ту страсть, что с ними приключилась недавно, так и не переставшей быть ему кем-то вроде названной сестры, то ли о совсем незнакомой девице, которую как и его самого, волхв против воли затащил в свою игру. А она ему кто? Товарищ по несчастью? Монета разменная, чтобы откупиться в трудную минуту? Ну, нет. Точно знает кто, мысли эти от себя гонит, память в тёмный угол заталкивает, только вот обруч, что в тайнике лежит — родной брат того, который Цветава с руки не снимает.
Как будто мало было бед на его голову. И с чего боги решили эту девицу ему подкинуть? Столько лет прошло, он уже и думать забыл обо всём этом. Или это не боги расстарались, а волхв Твёрд?
Так и проворочался до утра, глаз не сомкнул. До рассвета встал, достал из тайника шапку-невидимку и кинжал, уложил в мешок броню, меч приторочил сбоку. В дороге, если что, и кинжалом отобьётся, а вот в самом Волотовом лесу вряд ли тайник без присмотра оставили.
Цветава тоже собралась без подсказок, да собственно, ей и собираться-то не надо только свою одежду уложить. Решили, что по посаду девушке лучше двигаться в сарафане Сияны и её же платке, а уж как отойдут подальше, она переоденется в дорожную одежду. Меч обернули рогожей и к мешку приторочили. Пусть скрыть не получилось, зато и на оружие уже не собо походит. Так и двинулись. Ждан старался идти по безлюдным улицам, забирая всё больше к окраине, но посад он и есть посад, всё равно люди встречаются, здороваются, приходится отвечать. Остаётся только надеяться, что не особо интересно соседям, куда он идёт и зачем.
Когда выбрались за околицу, немного выдохнули, добрались до перекрёстка и свернули вправо — сторону, противоположную Пригорью, куда сказался идти десятник. Выбранная ими дорога была не так хорошо наезжена, как левая, уводящая вглубь Великосветья. В эту сторону ездили разве что редкие купцы да крестьяне, обитавшие в двух небольших деревеньках — Моховом и Рыжем яре. Первая деревня располагалась у самой дороги, и в ней был даже самый настоящий постоялый двор, а вот вторая больше напоминала слегка разросшийся хутор — едва ли десяток домов, плохо наезженная дорога и густой лес вокруг. Поговаривали, что жители Рыжего яра нет-нет, да и промышляют на дорогах, но доказать никто не брался, слишком уж мелкая рыбёшка.
Сначала шли лугами, страдая от жары и вездесущих мух, зато взгляду открывались необыкновенные горные пейзажи с синими вершинами у горизонта, обманчиво-близкими ледниками и бескрайним высоким небом, но ближе к полудню дорога пошла на спуск и нырнула под сень дубового леса, здесь решили передохнуть и пообедать, устроившись у небольшой речушки, пересекавшей дорогу.
— Успеем за сегодня дойти? — спросила Цветава, грызя сухарь.
— Если только затемно, —ответил Ждан. — Я думал, в Моховом заночевать. Там и поесть можно, и поспать под крышей. А с утра уже к лесу выйдем.
— Не опасно в харчевню заходить?
— Чем это?
— Я бы, если тайник в лесу сделала, оставила бы в Моховом человечка, чтобы присматривался к чужим и если что, сигнал подал. Деревня-то глухая, сразу видно, кто и зачем, а на нас с тобой, простои уж, воинская выучка, разве что краской не намалёвана.
— И что ты предлагаешь?
— Думаю, лучше в лесу заночевать и саму деревню стороной обойти.
— Не перегибаем с подозрительностью?
— Вряд ли. Мы и так многого не знаем и всё, что знаем, со слов этой твоей ведьмы. А вдруг она врала?
Ждан вздохнул. Он и сам постоянно думал о том, что будет, если ведьма соврала. Даже если и правда в этом самом овраге найдётся камень, но что если после удара по правому знаку, схрон не откроется, а намертво запечатается или и того хуже — княжну убьёт заклятием? Остаётся уповать только на то, что похитители даже и не допустили мысли о том, что кто-то захочет дочку воеводы забрать. В таком случае не имеет смысла лишние заклятия на саму похищенную навешивать. Заклятия — это ведь не игрушка, их подпитывать надо, а значит, сам колдун чуть слабее становится. На такое не всякий пойдёт и не для всякого дела.
— Если соврала, то нам лучше в крепость не возвращаться.
— А лучше ли нам вообще в крепость возвращаться?
— Приведём княжну — не смогут больше говорить, что это ваш десяток причастен ко всему был.
— Уверен? Можно ведь так повернуть, что мы княжну украли, чтобы с князем сторговаться.
— И ведьму к нему подослали? Может, изменники так обернуть и могут, но сам князь…
— Если только он по принуждению к измене склонился. Но если нет?
— Говорили уже об этом. Даже если он собрался Хоронь врагу отдать. Выторгуем себе жизнь и тогда, дай боги ноги, чтобы до волхвов добежать. В крепости Явор сидит, он один из ближних сподвижников Твёрда. Отобьёмся.
— Прости, — покачала головой Цветава. — Видно я совсем устала — в каждом встречном врага вижу.
— Немудрено. Я и сам таким стал за последний месяц. Но даже если верить никому нельзя, то придётся союз заключить. Если в дело князь вступает, то обычным дозорным супротив него не выстоять.
— Страх это, а нам сейчас бояться никак нельзя.
— Пойдём дальше, — поднимаясь, сказал Ждан. — если в деревню заходить не будем, придётся огибать её по лесу, а это надо засветло сделать.
Они снова зашагали по дороге, дважды приходилось сворачивать в лес: в первый раз проехал крестьянин на ветхой телеге, во второй — мимо прошагал десяток мужиков, насквозь бандитского вида с топорами и кистенями за поясом. «Из Рыжего яра», — шепнул Ждан и Цветава кивнула понятливо — крестьяне придумали себе заработок. Смекнули, что если не наглеть, то и дом будет — полная чаша, и власть не прогневят, вот и разбойничают.
Можно было бы и вдвоём всем этим лиходеям ум на место вправить, но за такое им никто «спасибо» не скажет, а если прибьют кого-то, то, пожалуй, что и убийцами заклеймят. Вот тогда их князь точно по голове не погладит.
Когда вдалеке послышался собачий лай, Ждан свернул влево от дороги и зашагал по лесу без всякой тропы, на ходу пояснив:
— Справа от деревни река Горюха течёт, там придётся вброд переходить, а слева, если обойдём, то пройдём без всякого труда, надо только подальше пройти, тут бортник живёт, не нарваться бы на него.
— А откуда ты всё это знаешь? — удивилась Цветава.
— Когда отроков Хорони готовят, никто их не выгоняет сразу в горы. В детстве и десятники, и Явор нас сюда приводили и заставляли показывать, как хорошо мы научились следы читать, упырей выслеживать или укрываться в лесу.
— А упырей где брали?
— Вместо упырей кабаны да косули у нас были, — усмехнулся десятник. — Заодно и припас учились делать. А вас в Веже не так учили?
— За оленями мы точно не бегали, — покачала головой девушка. — По горам лазить заставляли, но, чтобы кабанов гонять… Часто кого-то увечило?
— Бывало, но мы тогда уже ловкие были.
Они спустились к небольшому ручью, бежавшему по каменистому руслу, и двинулись вдоль него, стараясь держаться подальше от осыпанного галькой берега. Конечно, людей вокруг нет, но всё-таки лучше не рисковать, а стук камней далеко слышно, даже несмотря на шум воды.
На медведя нарвались, когда деревня осталась далеко позади. Ждан думал снова вернуться ближе к дороге, чтобы до темноты найти место для ночлега, так что они ушли от ручья и снова углубились в чащу, иногда пересекая поляны, сплошь заросшие то малиной, то зелёной ещё ежевикой. На одной такой поляне, когда они пересекли её почти наполовину, из зарослей поднялся косолапый, не очень большой и не успевший ещё набрать сала к зиме, но злой донельзя.