— И пива бы ещё, — мечтательно закатил глаза рыжий Некрас.
— Слушай, а как ты мне по затылку съездил? — глядя на низкорослого по сравнению с собой Велимира, спросил Ждан.
— Подпрыгивал, — впервые за всё время улыбнулся тот.
Видно, им действительно нелегко пришлось, по крайней мере, на сомнительного вида щи и слегка подгоревшую на вертеле курицу с чёрствым хлебом вестники набросились будто голодные волки, запивая это всё кисловатым пивом. Ждан терпеливо ждал, пока они насытятся, потягивая пиво, вкус которого всё же смог перебить мерзкий привкус во рту.
Наконец, когда голод был утолён, они смогли рассказывать, точнее первым делом Велимир поинтересовался о судьбе Радима, и досадливо поджал губы, когда узнал, что того отравили вместе с остальным десятком. Неожиданно воодушевила обоих новость о том, что Цветава жива-здорова, а вот то, что она собирается двинуться в Вежу, Велимира похоже огорчила, а Некраса откровенно перепугала.
— Надо её отговорить, — сказал Велимир.
— Вот вы и отговаривайте, — насупился Ждан. — У нас с ней спор вышел… Я к ней больше и на шаг не подойду.
— Ничего. Милые бранятся — только тешатся, — хихикнул Некрас и заработал подзатыльник от старшего товарища.
— Опять языком метёшь, лябзя[1].
— Да я в смысле, они же оба из чуди и молодые опять же…
— Молчи уж, — закатив глаза, вздохнул Велимир.
Похоже, эти перепалки были у них обычным делом потому, что Некрас и не подумал обижаться на подзатыльник.
— Нельзя ей сейчас в Вежу, — продолжил седой. — Пусть здесь остаётся.
— Зачем ещё?
— А ты что же всех изменников переловил? — вскинул брови Некрас.
— Двоих только, — глухо откликнулся Ждан. — Да, теперь, выходит, что и не поймал вовсе.
— Это как ещё?
— Минувшей ночью, одного кто-то выпустил из поруба, а другому горло перехватил ножом, да язык вырезал.
— Странные у вас тут замашки, — покачал головой Велимир.
— Это не у нас. Последний месяц Тьма знает, что творится. Нет покоя, ни в посаде, ни тереме княжеском.
— Скажешь тоже, — откинувшись к стенке, потянулся Некрас. — Тут ещё тихо. Вот, в Богораде сейчас.
— Что? — насторожился Ждан.
— Проще сказать, чего там нет, — угрюмо откликнулся Велимир. — И измена, и проклятье, и волшба богомерзкая.
— Значит, правду говорят, что мятеж в стольном граде?
— Врут. Нет там уже мятежа. Некому мятежничать, а град стольный, похоже, мы потеряли.
— Это как же? — оторопел Ждан.
— А ты откуда о мятеже услыхал? — прищурился Некрас.
— Купцы болтали в корчме у дороги. Один, кстати, из стольного града. Говорил, что Гомударя убили, — Ждан понизил голос и добавил: — Твёрд убил.
После этих слов Велимир выругался в голос, а Некрас оскалился, будто в глотку кому-то собирался вцепиться. На посетителей кабака это впечатления не произвело, а вот Ждан заморгал непонимающе.
— Твари! — Велимир грохнул кулаком по столу.
— Да что стряслось-то? — не выдержал Ждан.
— А то, что из города никого не выпускают, — пояснил Некрас. — Везде боярские заставы стоят. Никак не пройдёшь.
— Ну вы-то прошли.
— Мы прошли, а вот купца с обозом нипочём бы не пропустили.
— Прошли… — будто в получне пробормотал Велимир, — Шесть человек одним махом…
— Тихо ты! — всполошился рыжий. — А ещё говоришь, я болтун.
Седой налил себе пива и жадно приник к кружке.
— Так чем вас купец не устроил? — спросил Ждан, когда Велимир немного успокоился.
— Я же говорю — никого из города не выпускают. Если ты видел этого самого купца, да ещё он, по твоим словам, с боярскими заставами лясы точил, то никакой это не купец, а самый стоящий смутьян. Приезжает такой купчишка в город и давай причитать: «Как же так? Отчего же эдак?». Народец волноваться начинает, а паскудник этот дальше едет и дальше причитает. Ясно?
— А зачем это всё?
— А за тем, что не только саблями да мечами побеждают. Можно так напугать, что человек меч в руках держать не сможет. Тогда приходи да бери его голыми руками.
— И кому это надобно всё? Неужто боярам?
— Если бы, — вздохнул рыжий и отодвинул от потянувшегося было Велимира кувшин с пивом. — Мы с Велимиром в этом стольном граде такого навидались, что вовек не забыть.
— Чего ещё?
— Целый город проклятый. Люди хуже зверей становятся, как только ночь спускается. Волхвы-предатели чужим богам присягают и мерзости творят, супротив которых меченные тьмой просто шалопаями покажутся.
— И Государя мы почти спасли, — тихо произнёс Велимир. — Почти…
— Почти, —понурил голову Некрас. — Не спрашивай больше, десятник…
— Ладно, — кивнул Ждан. — Только я уж больше не десятник.
— Как так?
— Выгнали из сотни.
— За что ещё? Парень, ты вроде неглупый и подлости в тебе нет.
— Дочь книжескую спас и домой привёл. За это и выгнали.
— Вот уж чудно так чудно, — покачал головой Велимир. — Если так пойдёт, то скоро коровы летать начнут, а рыба в земле плавать.
— Сказали, сотника обманул, товарищей подвёл…
— Ясно. У тебя, воин, сейчас один соратник — голова, которая на плечах сидит. Вот её только и надо бояться потерять. А об остальном не тужи.
— Хорошо бы. Чудно, правда, что это говорит человек, который час назад мои же портянки мне в рот засовывал.
— Ну, не сердчай ты на меня, — виновато усмехнулся седой. — Привык я так вязать, чтобы звука не было, ну не рубаху же было на тебе рвать.
— И на том спасибо.
Ждан предложил было посланникам Твёрда пребраться в дом Сияны, но они неожиданно наотрез отказались.
— Лучше чтобы никто новый рядом с тобой не появлялся, — пояснил Велимир. — О нас знаешь, ты, можешь рассказать Цветаве, меня она в лицо знает. — Но, если у дома соглядатай сидит, пусть думает, что вас только двое.
— А вы что будете делать?
— Во-первых, попробуем за этим твоим тиуном последить. Если он так ловко тебя обманывал всё это время, то должен осторожность потерять.
— А во-вторых?
— А во-вторых, последим за тем, кто следит за тобой, — ухмыльнулся Некрас. — Надо же узнать, кто такой незримый, да бесплотный по крепости ходит — то княжну умыкнёт, то дозорных потравит… Никак цар-Кощей у вас поселился.
— Типун тебе на язык, брехун, — отозвался Велимир. — Иди домой, Ждан. Спасибо, что зла на нас не держишь, мы, как что-то узнаем, сами тебя найдём.
Некрас ничего говорить не стал, просто хлопнул по плечу на прощание, и вскоре оба новых знакомца скрылись в переплетении кривых улочек.
Ждан прислушался к себе. Желание напиться пропало без следа, будто снова появилась цель и всё пережитое за последние месяцы было не зря. Вздохнув, он пошёл к выходу из окольного города, на этот раз гораздо больше вертя головой. Не хватало ещё нарваться на настоящих татей и на этот раз расстаться с кошельком.
[1] Болтун(устар.)
Глава 25
Как только он переступил порог дома, на него обрушился настоящий ураган — разъярённая Сияна и не подумала пожалеть о том, что его выгнали из сотни, зато размолвка с Цветавой, похоже, грозила ему скорой погибелью от удара скалкой.
— Ты где ещё шлялся половину дня? — гневно уперев руки в бока, поинтересовалась вдова.
— Гулял, — буркнул Ждан. — Где Цветава?
— Гулял, значит. А пивом от кого разит так, будто он с бродягами всё до последнего медяка пропил?
— Ничего я не пропил! — разозлился Ждан. — Я что, должен тебе обо всём рассказывать?
— Судя по тому, что ты творишь в последние дни, тебя вообще на цепь сажать пора, иначе начнёшь людей кусать.
— Скажешь тоже. Куда Цветава подевалась?
— А она не хочет с тобой разговаривать!
— Давай это мы сами решим.
— Ты уже нарешал так, что теперь вовек не разобрать. Чем девку обидел? Она, как пришла, только плачет да молчит.
— Плачет?
— Плачет-плачет. Из-за тебя, остолбня.
— Да, ничем я её не обижал! Меня из сотни выгнали, а её в Вежу отсылают. Вот и весь сказ.
— Погоди. Вы же дочку княжескую спасли.
— Дочку спасли, а себя под батоги подвели. Где она?
— Там, — Сияна кивнула на дверь в свою светёлку.
Ждан тихонько отворил дверь и вошёл в комнату, он старался ступать тише, но половицы предательски скрипнули, и сидящая на лавке у окна Цветава обернулась. Глаза у девушки распухли от долгих слёз, нос покраснел и, а губы дрожали, то ли от злости, то ли от обиды. При виде Ждана лицо её исказилось от злости, и она глухо произнесла:
— Уходи. Видеть тебя не могу, трус!
Кровь ударила Ждану в голову, но он неимоверным усилием воли сдержался и выдавил:
— Уйду. Только одно скажи…
— Нет!
— Что «нет»?
— Всё — нет! Не хочу с тобой никаких дел иметь! Всё равно предашь и в сторону вильнёшь!
— Да перестань ты кудахтать будто курица! — не выдержал Ждан. — Я к тебе по делу пришёл…
— Нет у нас с тобой больше дел! И знаешь что? Вот, возьми!
Цветава сорвала с руки обруч и, хорошенько размахнувшись, швырнула в Ждана, по всей видимости, метя прямо в голову, но он успел перехватить кусок меди на лету и зло выпустил воздух сквозь зубы. Ну и что ему делать? Хотел поговорить, так вдвоём навалились, продохнуть не дают. Хуже душегубов.
— Я спрошу, — медленно проговорил он. — А ты ответ дай, мне важно это.
— Не пойду! Ни за какие подарки не пойду!
— Чего? — оторопел Ждан. — Куда не пойдёшь?
— Как куда? Ой…
Ждан никогда не видел ещё, чтобы лицо из бледного так стремительно становилось красным, будто кто-то невидимый свёклой его натёр.
— Давай ещё раз попробуем поговорить, — тщетно пытаясь понять, отчего покраснел он сам, выдавил Ждан.
— Давай, — почти шёпотом откликнулась девушка.
— Ты знаешь таких, Велимира и Некраса? Один чернявый с сединой, а второй рыжий и зубоскалит по поводу и без?
Цветава посмотрела на него диким взглядом и кивнула.
— Откуда знаешь?
— Они с волхвом Твёрдом всегда рядом ходят. А ты откуда о них проведал?