Тагир злорадно ухмыльнулся: отошли на один перессык, а уже палят пачками. Не сговариваясь, напарники поправили снаряжение, закинули в наспинные карманы разгрузок по дополнительной аптечке, Тагир накрутил на приклад свежий жгут, взамен подаренного «шкуре», а Хантер набил свободные ячейки патронташа картечными патронами.
По мере удаления «потешных стрелков» от Базы, выстрелы доносились то частым перебором, то прекращались совсем.
– Жора, мы почти на месте, если верить задроту. Ты прозвонил бы, он часом не Сусанин? – Пытался острить Зверобой.
– Гы-гы! Подлечите ему башню и торец, парни, пока еще Базу видно. А то вдруг потомок героя, ептыть? – Откликнулся Жрец с энтузиазмом дешевого садиста.
Охотники рванули к воротам. Ненадолго стрельба стихла, чтобы через минуту взорвать воздух оглушительной дробью, многократно усиленную эхом.
– Жора! Жора! Попандос, Жора! Гони сюда всех свободных! Татарин сука урод нам подляну кинул… – Прохрипела рация у главаря бандитов.
Автор затеи беззвучно глотал воздух под ненавидящими взглядами охотников. За их спинами мелькали суровые лица и затянутые в бронекомбезы туши гвардейцев Фюрера. Главарь бандитов лично наведался к воротам, параллельно продолжая слушать по рации вопли своих людей, попавших в засаду.
Война в руинах разбушевалась нешуточная, дошло до гранат. Одна за другой замолкали бандитские пушки. Оставшиеся в строю автоматы и оба пулемета полосовали нападавших непрерывно. Дробовики перезаряжались в невероятном темпе, в безнадежной попытке непрерывным ревом выстрелов отогнать увечье или смерть хозяина.
Как и следовало ожидать, бандиты встряли по полной программе. Хантер догадался – перед уходом Тагир успел посетить второй этаж, отключить и хорошенько спрятать источник ультразвука, отпугивающего местную фауну. Скопившиеся на границе зоны действия излучателя твари образовали естественный мешок с приоткрытой усилиями охотников горловиной. Через некоторое время самые нетерпеливые твари, вновь попробовали преодолеть барьер и им это удалось. Легко представить, как стаи голодных монстров обрушиваются на несыгранный отряд разгоряченных первыми успехами боевиков с разных сторон.
Выслушав доклад от наблюдателей с вышек, босс отдал приказ Замку с охотниками прикрыть отступление уцелевших бандитов.
Первыми вернулись Зверь с Азизом – на залитых кровью лицах бешено вращались шальные глаза. Пляжный альфонс прибежал безоружным, зато с набрякшими штанами и едва лишь успел выкрикнуть что-то истерично-нечленораздельное, как ближайший гвардеец вырубил его ударом приклада. Бандит перекатился через себя и замер на пыльном заплеванном дорожном покрытии. Зверобой уронил пулемет на землю, отер с лица чужую кровь, присел у таможни и уставился в одну точку. Его легкие со свистом гоняли воздух, с подрагивающей нижней губы тянулась ниточка слюны.
Замковцы и охотники выстроились цепью за воротами и встретили вал зверья лицом к лицу, пропустив троих беглецов из числа Жориных отморозков. Последним отступал Робинбэд, поливая саранчу, тигрокрыс и звероящериц забористыми матюгами и длинными очередями от бедра. К бойне подключились меткие стрелки с вышек. Охотники как обычно стреляли редко, но метко, не забывая пасти охреневшего пулеметчика.
Клыкасто-шипастая волна остановилась в считанных метрах от цепочки стрелков, осев грудами истерзанного мяса – лишь нескольким тварям удалось юркнуть в руины. Замковцы прошли по кровавой полосе метров с полста, добивая подранков, и вернулись на Базу. Охотники же без единого выстрела добрались до руин. Там на вершине кирпичной стены по последнего патрона в магазине дробовика отстреливался Борис.
Наставник под прикрытием Хантера с трудом вывел парня из транса. Уговорить его спуститься вниз оказалось еще более сложной задачей. Здесь Тагиров дар убеждения спорил с гладкой отвесной стеной более трех метров высотой, ранами и стрессом, ослабившими Бориса. Пока Тагир руководил самоспасением чудом уцелевшего работника, младший охотник собрал боеприпасы и кошелек у обезображенного трупа одного из «привратников». Очевидно, у него Борис позаимствовал оружие, прежде чем с божьей помощью взлетел на стену.
Из экспедиционного корпуса самоубийц имени Жоры на Базу вернулись против ожиданий, основанных на столь интенсивной пальбе и радиовоплям о помощи слишком много – аж пятеро. Из жрецовских шестерок погиб Баклажан, полегли четыре бездельника и Гоша. Остальные, всего лишь обменяли свое снаряжение, боеприпасы и часть стволов на кровоточащие рваные раны по весьма выгодному курсу.
Не откладывая разбор полетов в долгий ящик Фашист пригласил к себе Жору, Замка и Тагира, едва последний показался в воротах.
Пока старший охотник отсутствовал, Хантер обработал раны Бориса, сделал ему инъекцию обезболивающего и универсальной сыворотки на случай столбняка и заражения от укусов животных. После чего передал пациента, одолеваемого бурей противоречивых эмоций, под опеку женщин.
В ожидании Тагира тщательно почистил оба дробовика. Отобрать взятое в бою оружие у Бориса на воротах никому и в голову не пришло. С трофейной «коротышкой» пришлось повозится, прежний хозяин, а скорее даже череда хозяев, не баловали агрегат смазкой и лаской, отчего металл местами взялся ржавчиной, а на канал ствола было больно смотреть. В окошке экстрактора трофея застряла гильза, зажатая последним патроном, что указывало на ошибку, допущенную бывшим владельцем при перезарядке.
Из короткого рассказа наставника за поздним ужином, собравшим все многочисленное «семейство», выяснилось, что авторитет Жоры в глазах Фюрера пошатнулся и Замка следовало поздравить с повышением. Жрецу отныне предстояло сконцентрироваться на «воспитательной работе» с рабами и подготовке кадров для вооруженных сил Базы. Мегабосс строго настрого запретил кому-либо, кроме четверки официальных охотников удалятся от Базы дальше километра без специального разрешения, предварительной подготовки и уведомления союзников. Караван-Сарай выразил Фюреру свое неудовольствие боевыми действиями и их ожидаемыми результатами. Всех ослушников и прочих самоубийц верховный бандит обещал сажать на толстый кол с резьбой и без смазки. Хантер порадовался заслуженному успеху Замка и удивился, что Зверя и Робина зачислили в охотники, в который раз ощущая неподдельную гордость за свое призвание.
– А с Фашистом я посрался. Чую предстоит переезжать к Кулаку. – Сообщил Тагир в конце.
– Ну и отлично! Я вот тоже хотел к Смотрящему попроситься, как оружие добуду! – заявил Борис.
– Ты б… Боря, … очень прошу, выздоравливай поскорей. – Посоветовал Тагир, отрыгнув вместо точки. По выражению лица наставника Хантер уловил, что только присутствие женщин и Толика заставило охотника смягчить пожелание Борису в последний момент. То, что Боря выжил в бою, еще не давало ему права слова за этим столом.
– Из-за чего конкретно? – Вырвалось у Хантера, прежде чем он спохватился – не следовало обсуждать внутренние дела при Борисе и женщинах. Курт, даром, что не понимает по-русски, а ушами стрижет так, что челюстями забывает работать – а ведь недавно из барака!
– С подачи Жоры хотел оправить нас завтра по холодку собрать что от вояк его осталось… Не крысиное говно в тряпках, а, сам понимаешь, железки… А я стал ему объяснять, что сейчас неделю придется работников под двойной охраной выводить, а на места боевой славы лучше пригласить взвод Муров с огнеметами. Иначе замкнутый круг!
– А он?
– По глазам вижу, сам понимает абсурд затеи и только я уйду, он Жоре за этот поход навставляет по самое небалуйся. Но закусил, вижу, последнее слово за собой хочет оставить и все такое. Выслушал я его, покивал для порядку и говорю, что таким макаром допрыгаемся за полдекады – через Кулаковские ворота ходить придется. И тут у него так говно закипело, что нам с Замком пришлось оставить его с Жорой наедине.
5 день 9 декады Мёртвого Сезона.
Утром охотники против обыкновения за Периметр не пошли. Тагира вызвал Калита, не иначе как из первых уст получить отчет по вчерашним событиям. Хантер наскоро позавтракал в компании с Толиком, выдал Тае продукты для общего стола, черкнул наставнику записку, на случай, если тот вернется раньше, запер комнату и умчался на свидание к рыжей пассии.
На границе, летящего на крыльях любви, но вооруженного дробовиком охотника тормознули старые знакомые из бригады Лома. Новоявленная граница и разгром, учиненный Маэстро его развед-банде уязвили самолюбие авторитета настолько, что тот распорядился организовать свой КПП. И если «домашние» пропустили охотника с шуточками на тему острой потребности в продажной любви по утрам, то альтернативные таможенники строгими голосами потребовали сдать оружие им на хранение. Естественно, Хантер послал «хранителей» по известному адресу, с чем и вознамерился пройти. «Ломовики» напряглись и обступили наглеца.
Дальше Хантер удивил сам себя. Еще недавно он вступил бы в переговоры, прибегнул бы к мелкому шантажу или взятке… Но не в этот раз. Без лишних прелюдий его левый кулак встретился с подбородком рослого бандита, загородившего дорогу. Противник пошатнулся, отступил на один шаг, покосился вправо и рухнул. И как только коварно лягнувшая Белобрысого в пах нога твердо ощутила почву, в руках охотника оказался готовый к стрельбе дробовик.
Оставшийся на ногах таможенник молча поднял руки. «Домашние» аплодировали стоя и требовали повторить шоу, не забыв, однако, занять позиции за мешками с песком и направить стволы в сторону посрамленных конкурентов.
Поверженные бандиты очухались и взялись за оружие, но вместо свинцовых подарков в охотника полетели комья словесного дерьма. К обеим сторонам одновременно подошло подкрепление. Взбешенный очередным инцидентом Лом наорал на всех подряд. Возникла патовая ситуация: Хантер отказался опустить ствол и в ответ на хамский наезд «главсутенера» перевел «Картечницу» на него.
В этот раз Тагир прибыл к месту происшествия во время, да еще по удачному стечению обстоятельств в компании Кулака со свитой. Последовала умильная сцена всеобщего разоружения и примирения, скрепленная рукопожатиями и предупреждением Смотрящего о недолговечности нарушителей мужского слова и прочих клятвопреступников. Свидание с рыжей зазнобой сорвалось и день был потрачен на разные хозяйственные дела, а так же заседание генштаба, посвященное проблеме «абреков».