Наконец красный как рак часовой открыл бронированную дверь и впустил их внутрь.
– А, новичок? Который буйный? Это быстро пройдет!!! Ха-ха!
Сидя на табуретках вокруг двух поставленных друг на друга снарядных ящиков, трое мужичков бандитской наружности увлеченно шлепали самодельными картишками. Потрепанная одежда гармонировала с небрежно прислоненными к стене весьма «поношенными» винтовками. На чумазых потных рожах слабо играл румянец от выпитого. Натюрморт на импровизированном столе дополняли несколько початых бутылок спиртного – по виду мутной самогонки – и горка геометрических фигурок из металла. Видимо здешних дензнаков или фишек. Всю эту картину освещала колоритная люстра – мощный фонарик с самодельным абажуром, свисающий с потолка на веревке.
– Эй, Маэстро, да у нас прибылой! Который Грязя вырубил. – крикнул один из картежников. Банкир достал из портсигара крохотный сигаретный окурок, чиркнул зажигалкой и под градом завистливых взглядов затянулся.
– Может, на арену его? Ходите, сударь! Вот потеха будет!
– Я на него поставлю! – поддержал идею впустивший их часовой.
– Я те, черт рогатый, клизму ща поставлю! Ты, твою мать, на посту стоишь или где? – откликнулся грубый голос из соседней комнаты. По коридору метнулась женская тень.
Букет запахов не ударил в нос со всей силы, а начал проникать в сознание мужчины еще на крыльце. Обоняние Хантера за последние дни прошло испытание и едкой химией, и трупным смрадом, и затхлостью подвальной, гарью, блевотиной, кровью людей и нелюдей и разными другими запахами, которыми мёртвые руины оказались весьма богаты. В доме ожидаемо пахло людьми и их испарениями, пищей, дымом, перегаром – казармой и общежитием одновременно. Все же лучше, чем заброшенный бункер или сгоревший броневик. Безопасней.
– Вот здесь и живу. – Тагир включил такую же, как у картежников, люстру-фонарик и презентовал свое жилище. – Проходи. Умойся, я сейчас на стол соберу.
По пути к самодельному умывальнику – у входной двери справа – перевернутой пластиковой двухлитровке с дозатором, Хантер окинул взором пристанище нового знакомого. На двадцати квадратных метрах уместились две двухъярусные кровати. Под окном ровно по центру прохода между кроватями примостилась металлическая кустарная тумбочка. На тумбочке – шлем или продвинутая каска с забралом. Само окно забрано частой решеткой из прутьев в палец толщиной и мелкоячеистой стальной сетью, и разделено основательной кладкой на две узких бойницы. У окна на двух кусках бетона возвышалась печка-буржуйка, высунув трубу в верхнюю секцию правой бойницы. У печки расположился ржавый таз с несколькими горстями мусора на растопку, над буржуйкой на специальной полке лежали дрова. Знакомые кактусовые колючки и корявые ветки или идеально ровные поленца разного диаметра. В противоположном от печки размещался запертый несгораемый шкаф явно под оружие. Над шкафом на трех полках металлического стеллажа стройными рядами теснились фляжки новичков, бутылки с водой, консервы и стеклянные банки, заполненные крупой и гранулами до самых крышек. Рядом с умывальником возвышался столик с примусом. Над ним полка с немудреной посудой. В проходе между кроватями – два самодельных табурета. Слева от входа – платяной шкаф с отделением под обувь. Взгляд вернулся к умывальнику. Использованная вода стекала в высокое узкое ведро. Рядом одна на другой стояли четыре металлические двадцатилитровые канистры и пластиковый бочонок литров на пятьдесят с ручками. Поражало обилие вещей из различного металла, ничего похожего на дерево среди предметов обстановки взгляд не нашел. Верхние ярусы нар служили полками для всякого барахла: коробки, тюки, котелки, фляжки и фляги, пустые патронные цинки – на одной кровати и гора пустых рюкзаков, обуви, спальников, каких-то ведер на другой. Еще один шлем, чуть более побитый невзгодами, чем на тумбочке и без забрала. С потолка свисали небольшие мешочки с припасами, веники незнакомых листьев, бусы вяленого мяса. На спинке кровати на грубых плечиках висел самодельный бронежилет – куртка на толстой подкладке со вставленными в специальные карманы бронепластинами. Второй лежал под другой кроватью заскорузлой бурой грудой. Пахло травами, оружейным маслом, порохом и … старой кровью.
Тагир запер тяжелую бронированную дверь на засов. Открыл шкаф и поставил в него свой ствол – занятный гибрид штурмовой винтовки с компоновкой «булл-пап» и дробовика.
«Пулемета на тумбочке не хватает. Картина маслом – дом милитариста» – мысленно съязвил Хантер. А вслух не удержался от комментария:
– Весело вы тут живете, ничего не скажешь.
– Как-нибудь покажу барак рабов и ты поймешь, насколько прав. – Холодно парировал хозяин.
Одежда Тагира выглядела опрятно и ухожено, а главное была чистой. По сравнению со смердючей братвой у ворот – Тагир благоухал. Смертью. На самом примитивном, физиологическом уровне Хантер чувствовал, насколько опасен этот невозмутимый человек без возраста, с украшенным шрамами лицом и плавными экономными движениями матерого хищника. Вдруг напряжение в комнате спало.
– Так лучше? – учтиво поинтересовался хозяин.
– Лучше что? А … – растерялся Хантер, прислушался к своим ощущениям, теперь Тагир не излучал столь явной угрозы. – Да, лучше.
– Ну, здравствуй, брат. – на удивление обниматься Тагир не полез, но и руки не подал.
– И ты, здоров, коли, не шутишь! – Хантер с удивлением услышал свой стандартный ответ из прошлой жизни.
– Ладно, потом разберешься, по ходу пьесы. – Не настаивал охотник.– Ешь, только руки вымой еще раз. С гигиеной тут не шутят.
Гость умылся, стараясь экономно расходовать воду. Когда они разделили сытный ужин из местной пищи, Тагир встал напротив, скрестив руки на груди.
– Ты сейчас съел запеченную личинку саранчи и лепешку из ореховой муки. Запили мы эту благодать порцией молочка. Это хорошая еда. Витамины давно принимал?
Хантер кивнул – последняя инъекция состоялась рано утром. Перед тем как их маленький отряд храбро двинулся в бурлящий водоворот событий, приправленный вкусом крови и приторным запахом жестокой бессмыслицы – смерти. Романтические натуры называют этот купаж приключениями и готовы слизывать его волнующий аромат со страниц и экранов с утра до вечера. В прошлом Хантер, тогда его, скорее всего, звали не собачьей кличкой, а по имени-отчеству, и сам баловался чем-то подобным. Знал бы, как все обернется, то потратил это время на тир и уроки выживания в экстремальных условиях.
Тагир молча достал знакомый футляр, зарядил инъектор и всадил гостю двойную дозу снадобья.
– А для чего эта хрень? – Хантер кивнул в сторону футляра с красным крестом на крышке.
– Не читал инструкцию? – Делано удивился Тагир.
– Ну, да. Универсальный витаминный комплекс. Улучшает, укрепляет, нейтрализует и все такое прочее.
– Вот-вот. Лично тебе доктор прописал курс дней десять как минимум. И не спорь. Штука не дешевая, но у меня есть немного. – Тагир тяжело вздохнул и наигранно проворчал – Так уж и быть, поделюсь…
– Спасибо за все. Буду должен. Еще воду на умывание не забудь посчитать. – Напрягся Хантер. Он очень не любил, когда малознакомые люди заглядывали ему в кошелек, рот и другие интимные места.
– Сядь и сюда послушай! Тебе сейчас никак без молочка и витаминов нельзя. Побои быстрее сойдут. Ведь меньше уже болит, а? Вот. Многие по декадам молока не видят, а без него два пути – в доходяги или в людоеды… Но ты расслабься, счастливчик. Фашист отдал мне тебя в напарники. А значит, ты в деле. И ничего такого, ты не думай, мне от тебя не надо. Усвоил?
– Фашист? – Хантер еще раз посмотрел на остатки второго бронежилета и отчетливо понял, почему Тагиру потребовался напарник. Счастливчик, говоришь, ну-ну, лечи кого-нибудь другого, щедрый доктор Последний Шанс.
– Зови его боссом или лучше Фюрером. Фашист – скотина тщеславная. – Тагир поморщился – И говно редкостное… Но не будем о говне, вернемся к тебе. А расскажи-ка мне, мил человек, как это тебе удалось трое суток в Диком поле выжить. Да еще двоих человек притащить с собой живых и здоровых.
Хантер пожал плечами, но не стал уточнять, что его похождения длились практически четверо суток, а тихонько отрыгнул. Слова хозяина вызвали экспресс-ретроспекцию воспоминаний. Как же, «живых и здоровых»! Паху – невезучего разведчика убили какие-то агрессивные автолюбители. Валерию сожрали вараны, даже познакомится толком-то не успели. Гоша в последней стычке сильно поранил руку. У Дании помимо шикарного букета синяков и ссадин, рассечена щека, что же до главного персонажа, тот это просто ходячая коллекция различных телесных повреждений, будто на медосмотре не видел! Бабушка любила говорить, зарастет как на собаке. Жаль, не видела меня, пришлось бы менять поговорку, мысленно сострил мужчина. На Хантере все зарастало быстрее, чем обычная собака успевала пометить свою территорию. Все бы хорошо, если не постоянное чувство голода и жажды. В общем, ясно, к чему ты клонишь, хлебосол.
Молчанка продолжалась недолго.
– Иногда к нам приходят сами. По одному и парами. – первым нарушил молчание хозяин. – Кстати, парами зачастую и сбрасывают. Сутки перекантуются в руинах, что не редкость и бегом сюда. Никто в одиночку не смог продержаться больше двух дней в этой местности. Мой рекорд не побит до сих пор. – Тагир довольно ухмыльнулся, отчего шрамы на лице сложились причудливым узором.
– А тебя, Хантер, как забросили?
– Очнулся один, Данию с напарником… трупом напарника почти сразу и нашел. – Хантер не видел смысла лукавить. Помолчал, поерзал на табуреточке, оперся локтями на стол. Мол, слушаю, дальше давай, дорогой.
Тагир ухмыльнулся и продолжил.
– Ладно. Я знаю, ты и женщина пришли издалека и шли долго. Это очень странно. У тебя трехдневная минимум щетина, а сюда мы все попадаем лысенькими, но не суть. Замок ручается, что суток трое вы прошлялись минимум. После твоей рожи ему, да и мне незачем смотреть в рюкзаки, но коробок с витаминами у вас многовато, а расход неверный… Дальше. У тебя на ботинках, одежде и рюкзаке следы гари и копоти. Причем не простой, так вымазаться можно, только если ты залазил в сгоревшую бронетехнику. На величину полудневного перехода во всей округе, я подходящих мест не могу пр