Но сидеть дома сил моих больше не было… На улице царил изнуряющий зной и жара. Душно было даже на берегу моря, чего уж говорить про то, как я себя чувствовал в помещении… Есть я всё равно пока мог только через трубочку, которую мне любезно предоставил Клоп — и что-нибудь жидкое, типа пюре, чем меня щедро снабдила Ирина. Между прочим, такая забота немедленно избавила её от моих планов на месть за «очаровательного лысика». Но, наверно, ей не стоит этого знать… Ведь в случае с Ирой никогда не знаешь, кто кому гадость говорит. Вроде как ты, но прямо чувствуешь, как после её ответа что-то стекает по всему телу — коричневое, густое и вовсе не шоколад…
В общем, сидел я на совете и через трубочку тянул густое пюре со вкусом мяса и кокоса (гадость какая!). Так что я давился, но не останавливался — и слушал, как обсуждают героическую вылазку.
— Бездари! — настаивал Кирилл. — Вот!.. Поглядите на него!
Все посмотрели на меня, но я гордо забулькал пюре, и от меня тут же отвернулись.
— Если сегодня нападут, он в бою бесполезен! — продолжил Кирилл.
— Ну почему же?.. — с крайне серьёзным лицом засомневался Саша. — Чисто теоретически его можно размотать и пустить вперёд в целях устрашения….
— Так всё! Хватит! Борборыч ходит в шине! Этот Тутанхамон жрёт как пьёт! — Кирилл возмущённо вздохнул. — И чего вы добились? Вот чего? Что бандиты перенесли сортиры?!
— Нет, ну есть мнение, — резонно заметил Котов, — что в устроенном ими пожаре сгорели бандитские луки…
— Чьё это мнение? — спросил Кирилл.
— Моё, в частности, — признался Котов.
— Вы уверены? — не унимался Кирилл.
— Нет, — Котов пожал плечами. — Но с момента вылазки не было ни одного выстрела. А ведь укрытия мы так и не уничтожили.
— А что, если они решили их просто приберечь? И теперь применят уже во время штурма? — возмутился Кирилл.
И тут я вспомнил об одном крайне волновавшем меня вопросе и решил его всё-таки задать. В оригинале вопрос звучал так: «Балаган вам нож показывал?» — но вышло всё несколько иначе, поэтому пришлось поднапрячься для объяснений:
— А ала’ан ам ож азывал?
Саша, Котов, Борборыч и Кирилл с удивлением уставились на меня.
— Ож! — повторил я. — О’отой!
— Ну всё… Щас Филя вызовет армию зомбов, и мы им всем покажем… — предположил Саша.
— Да не… Он вроде что-то спрашивает! — выдвинул свою версию Борборыч.
— Ожик! — пояснил я и ткнул в Борборыча пальцем. — Ожик, ы обыл и ала’ан!
Ну а что делать, если часть согласных сразу «глотается» в попытке не тревожить челюсть? И что тут непонятного: «Ножик, ты добыл и Балаган». Нет, ну что?..
— Чего ты сразу про ножки? — удивился наш рейд-лидер. — Пройдут ножки… Просто перелом небольшой!
— Ож! Эзвие! Инжал! Инка!
— Да не, инки мумий не делали, — улыбаясь, не согласился со мной Котов.
Пришлось доставать трубочку из фляги и объяснять жестами, что я имею в виду. Крепко ухватив соломинку, я стал изображать движения, будто режу колбасу.
— Ож! О’ыча!
— Да кому надо тебя пилить-то? — удивился Кирилл. — Ты и так пострадавший…
— Блин! Дошло! — обрадовался Саша. — Балаган мне нож отдал! Все уже видели! Там сплав из меди, золота и серебра. Что-то вроде нашего золота пятьсот восемьдесят пятой пробы. Для кухни — вполне сгодится.
— А’а! — удовлетворённо кивнул я.
— Да вот я и говорю: «А-а!», и это ещё мягко сказано! — вернулся к оставленной теме Кирилл. — А если бы вам троим ноги отрубили и в лагере оставили?
— Ак они ы отели! — согласился я, забыв о дефекте речи.
— Да какие, на хрен, отели?! — взорвался Кирилл, и я спешно дал себе зарок и дальше сопеть в трубочку, пока не отсвечивая.
— Он хотел сказать, что они и хотели! — пояснил Борборыч. — Но не смогли.
— Филя, ять! Молчи! Просто молчи! — попросил меня Кирилл.
— Очу-очу! — согласился я слишком радостно, чтобы не вызывать подозрений.
— Саша, отдай нож этому эгоисту! — устало попросил Кирилл.
— Он «молчит-молчит», — перевёл Борборыч, первым уловивший закономерности в моём мычании. — Просто дурной немного…
— Всё равно пускай молчит! — потребовал Кирилл. — На чём я остановился?
— Ты нас всячески ругал и разносил… — напомнил Котов.
— Да, хорошо… — Кирилл задумался. — Отругал и разнёс?
— Да! — хором ответили все, включая меня, хотя я присоединился только на гласной.
— А вот теперь живо придумали, что делать с этими калеками! — Кир указал на Борборыча и меня. — Чтобы завтра они могли нормально обороняться. И не только выкрикивая заклятия типа «ож, эзвие, инжал, инка!», а ещё могли хотя бы оружием махать. И чтобы больше из крепости — ни ногой! И, Котов, прикажи следить за лагерем! Я хочу знать, есть ли ещё у бандитов луки или больше нет…
Планов на день у меня не было. Да если бы и были, в моём состоянии про их реализацию даже говорить не приходилось. Проспав всю полуденную жару в духоте «склепа», я только под вечер выполз наружу и долго слонялся без дела, пугая окружающих страшными «заклинаниями». Потом меня отловил Кадет и принялся издеваться над больным — то есть, менять повязки.
Кто никогда не был на перевязке в больнице с ожогами — тот не знает, что это за кошмар. Я вот раньше не был и не знал… Теперь знаю! Старые повязки отдирать ой как больно… От этой боли темнеет в глазах, подкашиваются ноги, и желание только одно — громко орать. И я даже иногда поддавался этому желанию и вопил, почти не стесняясь. К собственному удивлению, поправлялся я хорошо. Конечно, волдыри были, кожа оставалась красной, а местами начинала уже слезать. Но спасибо местной регенерации — большинство ожогов заживали с поразительной быстротой.
— Завтра повязку с челюсти снимем! — пообещал Кадет. — Заживает всё, как на собаках.
— И эо эасно! — кивнул я.
— Да, мне тоже ясно, — согласился Кадет с услышанным, не разобрав слово «прекрасно» в том, что я ему выдал.
От боли ожогов и зуда нового зуба я полночи провалялся на лежанке, осторожно ворочаясь и пытаясь уснуть. А когда всё-таки удалось, мне приснился сон, в котором я был на каком-то балу с Ирой, где ко мне подошёл Медоед и вежливо попросил разрешения меня похитить… Потом мы танцевали, и он обещал вырвать мне зубы, чтобы я язык ему не заговаривал…
Вот на этом месте я и проснулся. Хотя надо было бросать этот сон ещё на том моменте, когда он меня на танец приглашал. Какого хрена? Тут почти нет снов, вот пускай и не будет — всё лучше, чем такой бред смотреть…
День семьдесят четвёртый!
Вы продержались 73 дня!
Вам плохо — вас тошнит! Причину обнаружите сами!
Причину тошноты искать было не нужно. Она, эта самая причина, была везде. Она была внутри дома, снаружи, в лагере бандитов, в нашем посёлке… Она разливалась над берегом… Подувший с суши ветерок принёс её и к нам тоже. Но если жители Мыса ещё могли надеяться на освежающий бриз, то вот Альянс буквально сидел на источнике… Вони! Да, именно так! Это была Вонь! С большой буквы «В».
В воздухе смешались ароматы тропиков, прелой листвы, мочи, дерьма (простите за натурализм!) и тухлятины. Я бы сказал, что тухлых яиц, но нет — там была именно непередаваемая смесь запахов сероворода и трупного гниения. И ещё рвоты… Потому что если меня пока только подташнивало, то в утренних сумерках были и те, кто уже вовсю блевал. И кислый запах непереваренной пищи примешивался к общему флакону ароматов, усугубляя и без того тяжёлую обстановку с загрязнённостью атмосферы.
— А я говорил, что будет вонять! — услышал я голос Толстого.
— Ну вообще были сомнения… — возразил Вислый.
Удивительно! Эти двое иногда спорят?
— Стыдно теперь тебе, брат? — уточнил Толстый.
— Ни капельки! — обрадовал его Вислый.
— А ну цыц тут!.. И без вас хреново… — возмутился голос Саши
И я был полностью согласен с голосом Саши. Однако сам возмущаться не стал — вдруг опять не так поймут? Как я продержался в этой вонище ещё два часа до восхода — и ещё час, пока не прогрелся берег — и сам не знаю. И только подувший с моря ветерок принёс долгожданное облегчение.
Вот только нам, а не бандитам! У них всё как воняло, так и продолжало вонять… Источник запаха они установили довольно быстро. Как и причину, почему вокруг них было кольцо из испражнений. Дальше можно было наблюдать, как несчастные пытались срочно всё исправить, но делали только хуже. Многочисленные яйца, зарытые и припрятанные, при обнаружении и откапывании обдавали нашедших такой волной вони, что человек бежал прочь, утирая заслезившиеся глаза. Вот вроде мелочь, а какой волшебный эффект…
Сутки жары всё-таки сделали своё чёрное дело. Содержимое яиц, проткнутых для доступа воздуха, окончательно протухло. И хорошо ещё, если внутри были желток и белок. А если несостоявшийся бедолага-крокодильчик? Если добавить к этому вонь от туалетов, то получалась такая ядрёная смесь, что в лагере стало невозможно находиться.
Собственно, руководство Альянса пришло к тому же мнению. Так что «лучшие из равных» вскоре переехали подальше от накрытого вонью места, оставив разбираться с проблемой «терпил» и побросав клетки с рабами. Честно скажем, «терпилы» постарались решить вопрос и даже пытались перетаскивать тухлые яйца, но куда там? Одно неверное движение, и вонючая жижа покидала скорлупу, выливаясь на землю. А неверных движений было много — ведь даже у меня в крепости от остатков запаха руки тряслись.
И тогда оставшиеся за старших бандиты вдруг поняли, что у них есть рабы! Много рабов! Надо сказать, далеко не все были согласны с таким массовым издевательством. Было видно даже, что между бандитами начался спор, где одни настаивали на том, что рабов стоило бы пожалеть, а другие — требовали избавить их самих от противной обязанности.
В силу специфики контингента, тех, кто хотел использовать рабов на очистке, оказалось в разы больше, чем «гуманистов». И вскоре группа бандитов в три-четыре десятка человек отошла в сторону с хмурым видом, а остальные направились к клеткам, выгоняя невольников для выполнения возложенной на них важной миссии.