форде, Вулидже и Блэкуолле.
Но еще более удивительным было зрелище Лондонского пула, участка реки от Лондонского моста к Лаймхаузу. Он был буквально забит трехмачтовыми судами, пришедшими со всего мира. Все пять доков с прилегающими каналами — настоящими улицами из кораблей — закрывала гигантская паутина из бесчисленного такелажа. Склады лопались от переполнявших их бочек, ящиков и тюков с яванскими специями, американским хлопком, сахарным тростником из Доминиканы, ценным деревом из Южной Америки и китайским чаем.
— В год сюда заходят 40000 судов, — с гордостью поведал нам сопровождающий. — В любой момент в доках может находиться от пяти до шести тысяч кораблей!
«Как здесь можно отыскать Белла, как мне советовал аукционист из Бонхамз? Здесь могут спрятаться тысячи Беллов и ни одного не удастся найти! А время между тем идет и отъезд не за горами».
— Можно ли найти шиппера, лишившегося зафрахтованного судна? — закинул я удочку.
— Вам стоит обратиться в контору Ллойда. Это не здесь, это в Сити.
Вряд ли страховщики окажутся столь же продажны, как клерки из аукционных домов. Впрочем, попытка не пытка. Попробую закинуть удочку, когда уедет Цесаревич. Пока он в Лондоне, у меня слишком напряженный график.
… График был не просто напряженным — перенасыщенным! Александру явно требовалась передышка. Слишком много приемов и официальных мероприятий.
— Быть может, напроситься в гости к королеве в Виндзорский замок? — набравшись наглости, предложил я. — Вашему Высочеству не помешает отдохнуть на природе.
Юрьевич метнул на меня гневный взгляд. Ему явно не понравилось, что я взял на себя роль сводника. Но у меня были на то причины.
Не только потому, что поблизости от Винздора проживал так нужный мне сэр Мосли. Но и потому, что я полностью переменил свою точку зрения на перспективы романа Александра и Виктории.
— Что тебя сподвигло? — грозно спросила меня Тамара, когда мы остались одни.
— Смотр войск, который провел Цесаревич в Сент-Джеймсском парке.
— Коста! — требовательно изогнула бровь фифа.
Конечно, требовались разъяснения. Где английская армия и где зарождающийся роман между двумя двадцатилетними, пусть и венценосными, особами?
— Понимаешь… — начал я свой рассказ.
… В Сент-Джеймсском парке было по-летнему светло, тепло и зелено. Плавали лебеди в пруду около Букингемского Дворца. Сводный военный оркестр играл бравурные марши. Наследник русского престола в окружении своей свиты и английских офицеров принимал парад гвардейской легкой кавалерии. Из уважения к проходящему церемониальной рысью роду войск он нарядился в гусарский красный ментик русского лейб-гвардейского полка, над которым шефствовал. Гусары, по его мнению, должны быть по сердцу английским драгунам куда больше, чем кавалергарды.
— 4-й Ее королевского Величества легкий драгунский полк! Два эскадрона этого полка в настоящий момент в Афганистане! Армия скажет свое слово в войне с афганцами, — объяснил красномундирный седовласый генерал, указывая на конные ряды одетых в синее кавалеристов[3].
Александр отдал честь. Все последовали его примеру.
— Наверное, служить в таком полку столь же почетно, как в русских лейб-гвардейских?
— Истинная правда, Ваше высочество! Представители знатнейших фамилий, желающие посвятить себя военной службе, считают за честь присоединиться к этому полку!
— Правда ли, что офицерские патенты могут приобрести люди, не принадлежащие к аристократии?
— Увы, это так!
— И сколько же стоит возможность командовать теми, кто по рождению стоит выше? — Наследник недовольно поджал губы.
— Сложно сказать, Ваше Высочество!
—?
— Существует как бы две цены — официальная и «сверхустановленная». На Чарльз-стрит есть компания стряпчих, которые ведают делами о продаже. Если офицер решает покинуть воинскую службу, он обращается к ним, чтобы подороже продать свой чин. За сколько? Кто же расскажет⁈ Но дорого! А в гвардейских частях — тем более. Я слышал, что полковничья должность у гусар обошлась ее нынешнему владельцу в сорок тысяч фунтов.
— Безумие!
Наследник говорил о самом факте торговли званиями, но его собеседник понял по-своему.
— В гвардии щедрые отпускные, да и служба легче. Оно того стоит!
Пока шел этот странный разговор, я никак не мог вспомнить, о чем мне напоминает 4-й драгунский. Что-то знакомое в этих синих мундирах. На ум сами собой пришли позабытые строчки:
Долина в две мили — редут недалече…
Услышав: «По коням, вперед!»,
Долиною смерти, под шквалом картечи,
Отважные скачут шестьсот…
Конечно! Ну вот же оно! Атака легкой бригады под Балаклавой! В ней участвовали, в том числе, эти ребята, которые проходят мимо стройными рядами и которым отдает честь будущий русский Император. Быть может, и не они, а их братья или выросшие сыновья. Не важно! Главное то, что передо мной не просто драгуны, а потенциальные смертники. Или те, кто будет топтать копытами своих чистокровных скакунов землю, на которой мой кум растит виноград!
Как избежать подобного исхода?
Я искоса посмотрел на Александра. Если его роман с королевой увенчается браком, кто знает, случится ли вообще Крымская война? Русский принц не позволит свершиться непоправимому с его родиной. Пускай толпа его будет освистывать и ненавидеть, науськиваемая мистерами Урквартами. Пускай Россия лишится своего Царя-Освободителя, но зато избежит позора Парижского мира. Цена, на мой взгляд, адекватная.
Я не мог все это объяснить Тамаре. Поэтому закончил свой рассказ просто:
— Понимаешь! Это знак свыше! Русский Цесаревич принимает парад английской армии, с которой нам предстоит в скором времени столкнуться!
— С чего такая уверенность, муж мой?
— А с кем я сражался последние годы? Чьи интриги пресекал на корню? Англичане и ещё раз англичане! Сначала впереди идут шпионы. За ними следует армия! Всего два года назад существовала реальная угроза столкновения флотов. Думаешь, она исчезла? Как ты думаешь, чем сейчас занят наш знакомый, дипломат Кудрявцев? Как раз и решает вопросы так, чтобы исключить саму возможность конфликта!
— И ты решил, что брак Александра и Виктории — лучшее решение! Тебе виднее, а я всего лишь глупая женщина и мало смыслю в политике, — с иронией добавила Тамара. — Но учти, эта крошка съест нашего гиганта не поперхнувшись!
[1] Шамхал Тарковский — правитель кумыков Дагестана. Шамхальство — древнее государство, вошедшее в состав Российской империи еще при Петре I, сохранив автономию. Ахмет-хан (так в русских источниках того времени) — правитель аварского Мехтулинского ханства. Оба активно участвовали в Кавказской войне на стороне русских.
[2] Флигель-адъютант Катенин более ничем не отличился и вскоре покинул Чеченский отряд. Получил за эту операцию золотое оружие по представлению Граббе. Он такого страху нагнал на «кавказцев», что его задабривали любым способом.
[3] В первой англо-афганской войне 1838–1842 гг. наряду с войсками Ост-Индской компании участвовали части регулярных войск Британской Империи.
Глава 13
Вася. Ахульго, 12 июня 1839 года.
Когда Вася увидел Ахульго с высоты Чирката, только и смог, что выдавить из себя:
— Эээ…
— Вот тебе и «э», — передразнили его сослуживцы. — Ишь, где аул построили, проклятые. Да еще башни у них странные, низкие. Одно слово, гнездо орлиное.
— Влезем? — с сомнением спросил Вася.
— Знамо нельзя!
— Никак?
— Никоим образом.
— Стало быть, и взять нельзя? А коли прикажут?
— Дурак ты, братец! — влез в разговор седой фельдфебель. — Чаво тут спрашивать? Прикажут — возьмем!
Милов засомневался. А как тут ни взяться замешательству при взгляде на пик размером с 22-этажный дом, на который нужно смотреть, задрав голову до отказа? И похожий на него своей формой, ибо с трех сторон имел отвесные скаты. Как на него забраться?[1]
И это только самый малый из пиков. За ним еще один — существенно выше. А подход к ним стерегла и вовсе «незалазная» гора, увенчанная острой, как клык, скалой, из-за которой выглядывала пристройка с бойницами.
Андийское Койсу петлей огибало два огромных утеса, образующих как бы полуостров. Их разделяло неширокое ущелье, по дну которого текла речка Ашильтинка. На утесе поменьше, прозванным Ахуль гох, Набатная Гора, приткнулось село с одноименным названием. Оно теснилось на небольшой площадке, зарывшись в скальную породу. С трех сторон его защищали страшные кручи. Сообщение с миром шло по узкому перешейку, соединявшему утес с хребтом, протянувшимся вдоль берега Койсу. С соседнего утеса, на котором Шамиль устроил еще одно селение, точно такой же перешеек вел к горе, господствующей над местностью. Так и повелось — Старый Ахульго и Новый Ахульго. Они соединялись над пропастью канатным мостом и несколькими бревнами в одном месте, где два утеса максимально сближались. От хлипкой переправы до дна ущелья — сорок метров. От селений к этому переходу вели узкие неудобные тропинки, оборудованные деревянными мостками. Склоны над Ашильтинкой были изрыты пещерами, как и те, которые вели к Койсу. До некоторых пещер можно было добраться лишь по веревке.
Пещеры вообще играли важную роль в жизни двух аулов. Многие сакли имели собственные, чтобы спасаться в жару, когда летом казалось, что плавились даже камни в этом суровом и диком краю среди бесплодных гор, покрытых трещинами. В них планировали укрываться от артиллерии русских, когда начнется осада.
То, что русские рано или поздно придут, Шамиль не сомневался. Он деятельно укреплял оба аула, используя ошибки прошлого, подсказки специалистов и складки местности. От высоких башен отказались. Те немногие, которые возвели, укрепили земляными насыпями. Оба перешейка были глубоко перекопаны. За ними стояли каменные постройки с бойницами. От них шли углублённые канавы-траншеи, частично перекрытые сверху. В Новом Ахульго сакли были скрыты за покатостями, заглублены и соединены переходами. Тщательно были продуманы позиции, оборудованные ложементами, завалами, баррикадами и рвами со скрытыми капонирами. Оттуда можно было без труда поражать продольным и перекрестным огнем все тропинки и уступы, ведущие на оба утеса. Где бы ни показались урусы, сотни выстрелов сошлись бы в этой точке.