— Это потому, что ты не сдержал своего обещания. Если ты не сохранил для меня первый раз, то почему я должна сохранять для тебя свой? — Эта потребность заплакать снова охватывает меня, и я опускаю голову. — В любом случае, это не имеет значения. Теперь уже слишком поздно. Это…
Он приподнимает мой подбородок двумя пальцами и прижимается губами к моим приоткрытым губам. Я задыхаюсь в его объятиях, моя голова кружится от обречённых мыслей, а моё тело истекает кровью, дрожит, жаждет большего.
Гораздо больше.
На секунду я позволила ему поцеловать себя, моё сердце и грудь трепетали от тысячи эмоций, но ни одна из них не была понятна.
Нет.
Это неправильно.
Я кладу две руки ему на плечи и отталкиваю его.
— М-мы не можем этого сделать.
— Почему?
Он не отходит от меня, его грудь почти соприкасается с моей.
— Потому что мы будем братом и сестрой.
— Вот в чём дело, Сильвер. Ты мне не грёбаный брат или сестра. Никогда не была. И никогда не будешь.
Мои протесты превращаются в ничто, когда его губы снова находят мои. Они менее настойчивы, но более отчаянны, собственнические. Как будто он претендует не только на мои губы, но и на что-то более глубокое и сильное внутри меня.
На этот раз я стону у его рта. На этот раз я не сопротивляюсь ему. Вместо этого я позволила себе погрузиться в это ощущение.
Как будто я заблудилась, а теперь нашла убежище. Каждый раз, когда я видела его с девушкой, я задавалась вопросом, целовал ли он её так же, как целовал меня. Я задавалась вопросом, не стирал ли он мной всех остальных. И все, что я хотела сделать, это ударить их, чтобы они никогда больше не приближались к нему.
— Ты позволяешь Эйдену целовать тебя?
Он говорит тихо, почти угрожающе.
Я слишком ошеломлена силой его прикосновения, чтобы ответить. Его рука движется к моей ягодице, и он щиплет её.
Мои глаза расширяются, когда мои ноги дрожат от незнакомого ощущения.
— Позволяешь? — Повторяет он.
Если я скажу ему «нет», он поймёт, что это просто игра, а я не могу этого сделать. Эйден — моё единственное эффективное оружие против Коула. Я не могу потерять его.
— Так это значит, что он это делает.
Обманчивое спокойствие в его голосе заставляет мой позвоночник напрячься. Ему это не нравится. Совсем.
— И ты позволяешь ему.
Он отпускает мою задницу, залезает мне под юбку, затем обхватывает меня через нижнее бельё.
Я пытаюсь сжать бедра, но не могу. Я не хочу. Во всяком случае, они слегка приоткрываются, давая ему больше доступа.
Сильная дрожь покалывает в нижней части моего позвоночника и заканчивается в моём центре, когда он проводит кончиком пальца вверх и вниз по моим складкам. Он отодвигает ткань в сторону и засовывает палец во внутрь меня.
Я чуть не опрокинулась от этого вторжения. Чёрт возьми.
Это не первый раз, когда во мне был палец. Я сама иногда делаю это по ночам, но никогда ещё это не было так ошеломляюще.
Что это за чувство полной остановки?
— Ты тоже становишься такой влажной для него? — Шепчет он мрачные слова мне в губы. — Ты мочишь его руку так же, как мою?
Он добавляет второй палец, вызывая у меня ещё один глубокий стон. Моё сердце почти падает на землю, когда его ритм полностью овладевает моим существом.
Я знаю, что это неправильно. Я знаю, что не должна позволять ему прикасаться и распутывать меня таким образом.
Но я тоже не могу это остановить.
Как будто я ждала этого, и будь я проклята, если положу этому конец теперь, когда оно здесь.
Внезапный прилив адреналина проносится сквозь меня, и я хватаю Коула за плечо, когда он входит в меня сильнее и быстрее.
Мои стоны становятся громче, смешиваясь с его, вдыхая и выдыхая, и пронизывая воздух.
— Ответь мне.
Он медленно говорит, его голос хриплый от возбуждения. Я яростно качаю головой.
— Чёрт возьми, ответь мне, Сильвер.
— Нет… я-я не буду… отвечать… ох…
Мои слова заканчиваются жалобным всхлипом, когда я разваливаюсь на части вокруг его пальцев.
Он мычит, когда его губы завладевают моими в долгом, всепоглощающем поцелуе, наполненном укусами и резкими облизываниями. Как будто он съедает меня заживо и приберегает остатки на потом.
— Коул, ты здесь, дорогой? — Из-за двери доносится голос Хелен. — Нам нужно идти.
Вздрогнув, я отстраняюсь от него, но не могу уйти далеко, так как его пальцы все ещё внутри меня.
Осознание того, что я сделала, бросается мне прямо в лицо.
О, нет.
Нет, нет, нет.
— Отпусти меня, — шиплю я, толкая его в грудь.
— Зачем? — Он ухмыляется, обнимая меня за талию. — Боишься, что мама придёт и увидит мои пальцы глубоко в твоей мокрой киске?
— К-Коул!
Мои щеки пылают, когда я смотрю между ним и дверью. Я не запирала её, и сомневаюсь, что это сделал Коул. Если она войдёт, это именно то, что она увидит.
— Боишься потерять награду хорошей девочки, Бабочка?
— Коул, отпусти меня сию секунду, или я клянусь…
— Или что? Продолжай. Хотя, небольшой совет, неразумно угрожать мне, когда мои пальцы внутри тебя.
Он сгибает их, и я чуть не падаю ему на плечо, волна от предыдущего освобождения, как будто она никогда не заканчивалась.
— Сильвер? — Зовёт Хелен.
— Коул!
Я шепчу — кричу.
— Я отпущу тебя при одном условии.
— Хорошо, просто отпусти меня.
Я бы сделала все, чтобы он убрался от меня прямо сейчас.
Он выскальзывает из меня. Смешанное чувство облегчения и пустоты охватывает меня одновременно.
Какого черта?
Как только я выдыхаю, Коул подносит два пальца, которые были во мне, к своим губам и засасывает их в рот на одном дыхании, не отрывая от меня взгляда.
Я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела. Моя киска сжимается от этого изображения. Мои губы приоткрываются.
Дерьмо.
Затем он подносит их к моему рту.
— Ты с ума сошёл? — Я говорю тихо. — Нет.
— Помни. Ты сказала что угодно, Бабочка.
— Что угодно, только не это.
— Ты должна была уточнить это тогда. Ты совершила ошибку, и теперь я хочу, чтобы ты отсосала мои пальцы.
— Коул…
Я сжимаю бедра от этого образа.
— Сделай это до того, как мама войдёт.
Черт бы его побрал.
Бросив последний взгляд на дверь, я беру его пальцы в рот. Он наблюдает за мной с редким блеском в глазах. Как будто солнце светит в них на зелень.
На секунду я слишком потерялась в его глазах, в ощущении его пальцев, когда он скользит ими по моему языку, заставляя меня чувствовать вкус остатков меня и лайма, когда он положил их в рот.
Теперь я хочу продолжать пробовать лайм, пока не смогу этого.
Пока лайм не станет самым запретным вкусом на земле.
Это неправильно, не так ли?
Абсолютно неправильно.
Я со причмокивание отодвигаю рот, и он хмурит брови.
— Хелен ждёт тебя, — бормочу я.
— Это последний раз, когда мне придётся уйти после ужина, Бабочка.
Он наклоняется и касается губами моего носа.
— Я ненавижу тебя.
Коул сильно дёргает меня за волосы, затем разворачивается и уходит.
Мои ноги больше не держат меня, и я падаю на кровать со слезами, блестящими в моих глазах.
Ты не можете делать что-то слишком рано или слишком поздно.
Время имеет важное значение.
И я просто все испортила.
Глава 12Сильвер
Папа и Хелен поженятся в мой восемнадцатый день рождения, как они и планировали.
С днём рождения меня.
Я сделала все, что могла, на заднем плане. Я пыталась тайком сказать Хелен, что папа очень занят и никогда не уделяет время дому, и именно поэтому мама развелась с ним.
Я сказала папе, что карьера Хелен находится на высшем уровне, и она продолжит писать свои бестселлеры вместо того, чтобы быть домохозяйкой.
Я даже опустилась так низко, что втянула в это маму. Она подошла, чтобы сказать папе, что он отвратителен за то, что привёл другого человека в жизнь своей дочери, когда выборы так близки.
Он отмахнулся от неё.
Я ненавидела себя за то, что была из тех сук, которые пытаются саботировать брак своего отца. Это не я.
Больше всего на свете я хочу видеть папу и Хелен счастливыми. Если бы только у неё не было сына. Или у неё был другой сын.
После того, как я понял, что ничего не могу и не должна делать, чтобы остановить свадьбу, я помогла Хелен с приготовлениями, и минуту назад я наблюдала, как они штампуют её.
Вчера я плакала в парке.
Прошлой ночью я плакала в подушку.
Сегодня я плакала, когда их объявили мужем и женой. Однако плакала — это преувеличение — это была пара слез, и я быстро вытерла их, притворившись, что это были слезы счастья.
Больше похоже на слёзы скорби.
В тот момент, когда я стояла там, наблюдая за союзом папы и Хелен, что-то внутри меня умерло, и я знала, что никогда не смогу вернуть это.
Я упустила время и теперь расплачиваюсь за это. Мне должно быть все равно, но это единственное, о чём я продолжаю думать: упущенное время.
Нет машины времени, которая перенесла бы меня в прошлый месяц, или в прошлый год, или в ту проклятую ночь, когда я свела папу и Хелен вместе, пока Коул целовал меня наверху.
У нас в доме небольшой приём только для друзей и семьи, и под этим я подразумеваю членов папиной партии. Они заполняют сад и болтают между собой о выборах.
Это редкий солнечный день, и он придаёт собранию сияющую ауру. Папа выглядит потрясающе в своём чёрном смокинге и галстуке-бабочке, который я лично надела на него. Хелен одета в простое бежевое платье, которое подчёркивает тон её кожи. Её волосы элегантно зачёсаны наверх, и она выглядит такой счастливой, когда кладёт руку на плечо папы.
Он тоже ласкал её руку при каждом удобном случае. Я никогда не видела, чтобы папа так улыбался без всякой официальной необходимости. Это почти, как если бы это было навсегда.