ого.
Именно по этой причине я продолжаю это делать. Я единственный, кому удаётся вырвать у неё эту реакцию.
Она достаёт свой телефон, похоже, проверяя сообщение. Её губы приоткрываются. Реакция настолько мала, что её можно интерпретировать по-разному.
Губы Сильвер приоткрываются, когда она удивлена, возбуждена или напугана. Первые два не мешают, потому что её кулак все еще сжат.
Она напугана? От чего? Или кого?
Мне нужно добраться до её телефона. Я сделал это однажды, но он защищён от отпечатков пальцев и делает снимок, а затем отправляет его прямо в её облако, когда кто-то пытается его разблокировать. Там нет опции PIN-кода, так что я не мог обойти это.
Я проверю, когда она уснёт.
Фредерик говорит о борьбе с преступностью. Есть сумасшедший, который нападает на женщин, когда они бегают трусцой в уединённых парковых зонах. Он их не убивает, но обычно пристаёт к ним с ручками или режет кожу. Никто из жертв, подавших заявление, его не видел. Их накачали иглой, и следующее, что они помнили, было либо пробуждение в одиночестве, либо то, что их нашёл кто-то другой.
Здесь редко можно встретить серийного злоумышленника, поэтому Фредерик рассказывает Себастьяну о том, как он должен предложить свою поддержку женщинам. Синтия уже очень активна в комитете женских ассоциаций, поэтому он должен подружиться с ней, от чего Себастьян отказывается, и лицо Сильвер слегка вытягивается, когда он это слышит.
Затем Фредерик переходит к разговору об использовании брака мамы и Себастьяна для продвижения в другую фракцию общества. Пока все сосредоточены на нём, я достаю свой телефон и прячу его низко под столом для совещаний, чтобы Дерек, водитель, который в настоящее время сидит рядом со мной, не видел.
И да, даже водитель играет определённую роль в кампании. Это почти как поле боя, где даже лошадей нужно расставлять стратегически. Ошибки не допускаются.
Коул: Ты слышала, что сказал Фредерик? Я всегда прав.
Я наблюдаю за чертами её лица, как только нажимаю «Отправить». Они превращаются из сосредоточенных в возбуждённое выражение, когда она готова взобраться на стол и прыгнуть мне в глотку. Или ударь в неё. Честно говоря, я бы не удивился, если бы она сделала и то, и другое.
Она решает игнорировать меня, думая о себе как о лучшем человеке или о том, что еще может происходить в её праведном, ханжеском мозгу.
Только не под моим присмотром.
Я настойчиво пытаюсь разрушить её невинность, и на это есть причина.
Коул: Это включает в себя тот факт, что ты фантазируешь обо мне. Признай это, и я, возможно, не использую это против тебя.
Она поджимает губы, её пальцы порхают по клавиатуре.
Сильвер: Я не фантазирую. Продолжай мечтать, придурок.
Коул: Ты хочешь сказать, что не потирала бёдра друг о друга с тех пор, как мы пришли сюда в память обо мне?
Её щеки покрываются румянцем, и она крепче сжимает телефон.
Сильвер: Я не делала этого.
Коул: Я вижу тебя. На самом деле, держу пари, ты сейчас сжимаешь бёдра. Держу пари, ты мокрая, Бабочка.
Её губы приоткрываются, на этот раз от возбуждения, но она снова сосредотачивается на Фредерике, отказываясь отвечать.
Мне требуется все моё мужество, чтобы не пойти туда, не схватить её за руку и не похитить её к чёртовой матери отсюда. Поскольку об этом варианте не может быть и речи, я печатаю.
Коул: Может быть, мне стоит проверить. Держу пари, если бы я засунул в тебя пальцы прямо сейчас, ты бы замочила меня так же, как мой член.
Её губы дрожат, когда она читает текст.
Сильвер: Прекрати это.
Коул: Зачем? Ты боишься, что они узнают, что тебе нравится, когда тебя трахает твой сводный брат? Что тебя трахали за этим же столом, когда любой мог войти и увидеть, как ты теряешь девственность?
Она сглатывает и ёрзает на своём сиденье. Если бы кто-нибудь обратил на неё хоть малейшее внимание, и, если бы на ней была светлая майка, все увидели бы её соски, твёрдые и возбуждённые.
Тот факт, что я могу нажимать на её кнопки, заставляет меня улыбнуться. Затем я притворяюсь, что соглашаюсь с мамой насчёт какой-нибудь еды на выходные.
Вот в чем разница между мной и Сильвер. Она не может выполнять несколько задач, особенно когда возбуждена, но я никогда не стираю своё окружение, даже когда она — единственное, что в нем имеет значение.
Сильвер: Просто заткнись.
Коул: Я сделаю это при одном условии.
Сильвер: Что?
Коул: Покончи с Эйденом.
Теперь её очередь ухмыляться с другого конца стола.
Сильвер: Я не буду. Что ты будешь с этим делать? Трахнешь меня? *зевающий смайлик*
Я слегка прищуриваюсь, а затем решаю нажать на кнопку, которую она ненавидит больше всего.
Коул: Помнишь ту фотографию, которую ты видела в моем телефоне?
Она хмурит брови, читая текст, и когда приходит осознание, её кулак сжимается сильнее, а ухоженные ногти чуть не трескаются от того, как она держит телефон.
Коул: Если ты не сделаешь так, как тебе говорят, ты пожалеешь об этом.
Сильвер: Иди. К. Черту.
Как только Фредерик заканчивает раздел, я встаю.
— Я собираюсь встретиться с ребятами.
Мама улыбается.
— Опять Ронан?
Да.
— Повеселись, — говорит мне Себастьян.
Глаза Сильвер расширяются, но она быстро скрывает свою реакцию. Она уже знает, что очень сильно облажалась.
По дороге на улицу я набираю ей последнее сообщение.
Коул: Я буду с кем-нибудь трахаться. Это просто будешь не ты.
Глава 19Сильвер
Я солгала.
Я сказала папе и Хелен, что встречаюсь с Вероникой и Саммер. Вместо этого я нахожусь в доме Ронана.
Ладно, Вероника и Саммер тоже здесь, так что это не совсем ложь.
Папочке не нравится, когда я веселюсь. Он не говорит этого вслух, но думает, что это ниже моего достоинства.
Не то чтобы мне самой это нравилось. В отличие от того, во что все верят, я не люблю внимания. Или, по крайней мере, мне это нравится на моих условиях, а не двадцать четыре-семь.
Мы втроём проходим через вход. Ларс, любимый дворецкий Ронана, приветствует нас по именам. И да, когда графа-отца Ронана нет рядом, он поручает своим дворецким организовывать для него вечеринки, и он практически бросается в них при каждом удобном случае.
Он делает любое событие поводом для празднования.
Саммер и Вероника откидывают волосы назад. Я тоже делаю это не для того, чтобы объявить о своём прибытии, а для того, чтобы придать себе немного уверенности — мне нужна каждая капля, которая существует.
Именно по этой причине я надела своё короткое платье персикового цвета от Louis Vuitton. Оно останавливается выше моих колен, разрезы спереди и сзади придают ему провокационный вид, всё ещё говоря: «Ты не можешь позволить себе то, что под этим дерьмом».
Я собрала волосы в конский хвост и накрасила губы красной помадой, думая о словах мамы.
Красный убивает их, Куколка.
Я завершила образ красными ногтями и такими высокими каблуками, что они делают мои ноги выше, а мою задницу идеальной.
Сильвер Куинс здесь, чтобы победить.
Эйден и Коул всегда были непобедимы в шахматах, но, похоже, они забыли, что я тоже играю. Я тоже в деле.
То, что я позволила Коулу вторгнуться в моё тело таким жестоким, непримиримым способом, не значит, что он может наступить на меня.
В воздухе эхом отдаётся грохот какой-то модной поп-музыки. Студенты КЭШ’а танцуют в такт, потягивая алкоголь и прижимаясь друг к другу.
Некоторые целуются открыто, прижимаясь друг к другу, как будто завтра будет апокалипсис.
— Фу, гадость. — Громко щебечет Вероника, когда мы проходим мимо них.
— Снимайте комнату, неудачники. — Продолжает Саммер.
Я смотрю на пару даже после того, как мы проходим мимо них. У меня болит в груди от этого вида, и я качаю головой, отказываясь думать о причине.
— Миссия? — Я спрашиваю их.
— Найди Коула, пока он не наделал глупостей.
Вероника поправляет своё шикарное декольте.
— На связи, Сил. — Саммер даёт мне знак «Я позвоню тебе», когда мы расстаёмся.
Я сказала им, что не могу позволить Коулу сделать ничего, что повредит имиджу папы. Это правда — но только отчасти.
Во-первых, Коул никогда бы так не поступил. Он слишком осторожен. Во-вторых, это далеко не та причина, по которой я здесь.
Я начинаю свою охоту по дому. Проблема в том, что особняк Ронана чертовски огромен. Я теряюсь в нем в обычные дни, не говоря уже о том, когда тут полно людей.
Достав свой телефон, я печатаю.
Сильвер: Ты не видел Коула?
Ответ приходит немедленно.
Эйден: С каких это пор ты так явно его ищешь?
Сильвер: Ответь на вопрос.
Эйден: Это означало «нет». Мне не нравится, когда мной командуют. Попробуй еще раз через десять лет.
Эйден: Желаю удачи в поисках его, когда он решит исчезнуть.
Клянусь, однажды я ударю Эйдена, но это будет не сегодня и не до тех пор, пока он согласится быть помолвленным со мной. Я не идиотка. Я знаю, что он бросит меня в мгновение ока, если он захочет, и, если это произойдёт, я буду полностью во власти Коула — или его отсутствия.
По крайней мере, сейчас он чувствует угрозу. Теперь, когда он думает, что никто не смотрит, он смотрит на Эйдена так, словно хочет убить его.
Коул всегда тяготел к Эйдену больше, чем Ронан или Ксандер. Это своего рода понимание. Что, если он преследует меня только потому, что я есть у Эйдена, и как только Эйден исчезнет с моей стороны, он будет считать себя победителем и будет двигаться дальше?
При этой мысли у меня сжимается грудь.