— У мамы поздняя встреча в партии, и мне не нравится оставаться там одной. Кроме того…
— Да?
— Я больше не хочу убегать.
— И ты решила прийти в мою комнату?
Она кивает.
— Если я правильно помню, ты убежала, когда я сказал тебе подождать в машине раньше. Как ты думаешь, Сильвер, ты можешь приходить и уходить, когда захочешь?
— Коул…
— Отвечай на грёбаный вопрос.
— Я была напугана, ясно? Иногда ты можешь быть страшным. — Она полуоборачивается, устраиваясь у меня на коленях, и проводит пальцами по моей груди. — Но, когда я приехала к маме и поняла, что её не будет дома, мне стало не по себе. Знаешь, я встретила там Адама в прошлый раз. Он сказал, что там живёт его дядя, но это не так. Поэтому я испугалась, что он придёт и найдёт меня.
Этот ублюдок. Мне следовало ударить его еще несколько раз.
— Я не могла там оставаться, — бормочет она. — Ты единственный человек, которого я хотела видеть.
Я пытаюсь не позволить этим словам поглотить меня, но у меня не получается. Все, что я могу сделать, это наблюдать за ней — за румянцем на её щеках, за тем, как расслабляются её плечи, когда она прижимается ко мне.
— Ты все еще злишься на меня? — шепчет она.
— Зависит от обстоятельств.
— Каких?
— От того, будешь ли ты снова что-то скрывать от меня.
Она сглатывает.
— Я не буду.
— Ты не будешь, а?
— Нет.
— Адама больше нет. — Говорю я ей. — Он будет вынужден перевестись завтра. Тебе больше не придётся беспокоиться о нём.
Её глаза загораются и расширяются, как тогда, когда мы были детьми. И точно так же, как тогда, я бы сделал все, чтобы снова вызвать это выражение.
— Действительно?
— Да.
— Спасибо. — Она оставляет небрежные поцелуи на моих губах, моей щеке, моей челюсти. — Спасибо, спасибо.
Как будто она снова стала маленькой девочкой, но я единственный, кто видит её с этой стороны.
Только я. И так будет продолжаться до тех пор, пока мы оба дышим.
Я запускаю пальцы ей под футболку.
— Коул, что ты делаешь?
Она сглатывает, выражение её лица меняется от возбуждения к возбуждению.
— Наказание.
— Н-наказание?
— Ты думаешь, что сможешь что-то скрыть от меня, бросить меня и убежать, не заплатив за это?
Мои пальцы находят её обнажённую киску, и я рыкаю, когда её возбуждение покрывает мою кожу.
— Похоже, ты пришла готовая к своему наказанию, Бабочка.
Её дыхание прерывается, когда я засовываю в неё два пальца.
— Ты больше никогда не будешь мне лгать?
— Н-нет.
Её бедра сжимаются вокруг меня.
— Убегать от меня?
— Нет…
Это звучит как стон, когда я вхожу в неё и играю с её клитором.
— Принимать чью-то сторону вместо моей?
— О, Боже. Коул…
Она сжимается в моих пальцах, её губы складываются в букву «О».
Другой рукой я шлёпаю её по заднице, и она ахает, даже когда её стенки сжимают меня, как тиски.
— Это не то слово.
— Нет, нет…
Она разваливается на части рядом со мной.
— Ты моя, Сильвер. Только, блядь, моя, — шепчу я ей на ухо.
Она не кивает. Она не согласна, но впервые после оргазма она не говорит мне, что ненавидит меня.
Глава 35Сильвер
В отличие от того, чего я боялась, папочка ничего не говорит, когда я рассказываю ему о разрыве помолвки с Эйденом.
Он просто похлопывает меня по спине и говорит, что моё счастье важнее всего остального. Кроме того, Джонатан не перестанет поддерживать его только потому, что у него нет отношений со свёкром. По-видимому, папа может помочь ему в партнёрстве с семьёй герцога взамен.
Однако Джонатан не был так терпим к Эйдену. Я думаю, он увёз его куда-то в Китай.
Мама такая же. Она не разговаривала со мной с тех пор, как узнала эту новость.
Она появилась здесь и начала свои обычные боевые шоу с папой.
— Ты так ужасно влияешь, Себастьян. Это из-за тебя, что у Сильвер нет чувства ответственности.
— Я? — Он угрожающе рассмеялся. — Мы действительно хотим пойти по этому пути, Синтия? Потому что ты та, кто пытается сделать её точной копией тебя, и не лучшим образом. Если она не хочет выходить замуж из-за денег и статуса, она не выйдет замуж из-за денег и статуса. Я не продам свою собственную дочь, как шлюху, как ты продаёшь себя этому французу.
После этого их ссора стала еще более ожесточённой, всё было как в те дни развода.
Я сжала руку Хелен, когда мы слушали их из-за двери папиного кабинета. Хелен была бледна, и я могла сказать, что ей было неловко, но она не вмешивалась и не смотрела на маму. Если бы это был любой другой человек, она бы выгнала её, и, честно говоря, мама заслужила бы это.
Я извинилась от её имени перед Хелен, и она погладила меня по щеке и сказала, что это не моя вина.
Это было вчера.
С тех пор я не слышала от мамы ни слова. Сейчас выходные, так что я понятия не имею, где она может быть. Обычно она придумывала работу, потому что, в отличие от того, в чём она не признается, мама тоже трудоголик, как и папа.
Мы должны были проводить время вместе, но она не отвечала на мои звонки или сообщения. Её также нет в её квартире, и это меня пугает.
Я планирую собраться с мыслями и сдержать своё обещание Коулу — часть о том, чтобы больше ничего от него не скрывать. Я думала о том, как рассказать ему о беременности, потому что, как он сделал с Адамом, я знаю, что он позаботится об этом. Или, по крайней мере, помоги мне принять решение, поскольку очевидно, что я не могу этого сделать.
Часть меня боится, что он прикажет мне избавиться от этого.
Чего еще мне следует ожидать? Что он предложит нам уехать из страны или что-то в этом роде?
Черт возьми, Сильвер. Перестань быть наивной дурочкой.
У Коула сегодня ранняя тренировка из-за вечерней игры, так что мне не нужно смотреть на его лицо и чувствовать вину за то, что я что-то скрываю от него.
Кроме того, исчезновение мамы ощущается как тяжесть, давящая мне на грудь, нависающая надо мной, как демон.
Я чувствую себя как та девушка, которая вошла к ней, когда она тонула в собственной крови.
Она не отвечала на мои звонки уже пятнадцать часов. Она пообещала никогда больше так со мной не поступать.
Я стучу в дверь папиного кабинета, балансируя подносом с чаем на руке, и вхожу внутрь. Натянутая улыбка скользит по моим губам, когда я обслуживаю папу, Фредерика, Дерека и остальных членов их команды.
— Спасибо, мисс. — Дерек улыбается, но быстро скрывает это.
Я возвращаю его, а затем спрашиваю папу.
— Могу я поговорить с тобой секунду?
— Безусловно. — Он кивает им, прежде чем последовать за мной на улицу. Мы стоим перед закрытой дверью его кабинета. — В чём дело, принцесса?
— Мама пропала.
Его челюсть напрягается.
— Она взрослая женщина, Сильвер. Перестань беспокоиться о ней, как о ребёнке.
— Папа…
— Почему ты вообще хочешь поговорить с ней после шоу, которое она устроила вчера?
— Ты не понимаешь. Её нельзя надолго оставлять одну.
Я стучу ногтями друг о друга.
Выражение его лица меняется от гнева к задумчивости.
— Что ты имеешь в виду?
Мама убьёт меня, если узнает, что я рассказала ему, но она подтолкнула меня к этому. Я больше не могу выносить эту боль. Я не могу скрывать это от папы.
— Помнишь тот раз, когда я поехала провести с ней выходные и не хотела оставлять её на целый месяц?
Он кивает.
— Я думал, ты чувствуешь себя виноватой из-за того, что оставила её одну.
— Так и есть. Она порезала запястье, папочка.
— Она что?
— Она не хочет этого показывать, но страдает молча. Картинка, которую ты видишь, дебаты, улыбки и титулы богини социальных сетей — это просто её способ казаться сильной.
— Принцесса. — Он обнимает меня за плечи, выглядя таким же потрясённым, как и я тогда. — Ты справилась со всем этим самостоятельно? Почему ты мне не сказала?
— Она бы мне не позволила. Ты её знаешь; она скорее умрёт, чем проявит какую-либо слабость. Во время вашего развода она громко и властно говорила перед камерами, но плакала, когда думала, что там никого нет. Она боролась с тобой каждый раз, когда видела тебя, но она всегда работала над улучшением твоих планов на будущее партии, когда была одна. Дело не в том, что ей всё равно, папа, а в том, что она не любит это показывать.
И я думаю, что унаследовала эту черту, даже не осознавая этого.
— Эта её отвратительная привычка. — Он вздыхает, поглаживая меня по спине. — С ней все будет в порядке. Она слишком сильно любит тебя и никогда бы тебя не бросила.
— Но вчера она была так зла. — Я шмыгаю носом. — Что, если она…что, если…
Папа озабоченно хмурит брови.
— Она не будет. — Даже когда он произносит эти слова, он, кажется, не верит им. — Она останется, принцесса. Если не для кого-то, то для тебя.
— Что ты имеешь в виду?
— Знаешь, Синтия всегда была из тех, кто не хотел детей, потому что думала, что они будут мешать её амбициям и планам. Я обманом втянул её в это, вроде как, и в тот момент, когда она узнала, что беременна тобой, она сказала, что любит тебя, даже не видя тебя. Когда мы впервые встретились с тобой, она плакала и благодарила меня за то, что я передумал. — Он улыбается с ностальгией и качает головой. — Потом она сказала, что убьёт меня, если я кому-нибудь скажу, что она плакала. Дело в том, принцесса, что ты придала её жизни и моей более глубокий смысл. Ради этого мы бы никогда не бросили тебя, даже если бы оставили друг друга.
Мои руки обвиваются вокруг его талии, и я борюсь со своими слезами.
— Я люблю тебя, папа.
Люди говорят, что вы не можете сами выбирать себе родителей, и многие жалеют, что у них никогда не было своих родителей. Только не я. Я ненавидела ссоры, развод и всё, что с этим связано, но я бы ни за что на свете не изменила своим родителям. К чёрту недостатки и драки.