— Раздавим его как?
— В каком-то смысле он упадёт к твоим ногам, как щенок.
Я этого не хочу. Я только хочу, чтобы он почувствовал боль, которую причиняет мне. Я хочу причинить ему боль так же сильно, как он причиняет боль мне.
Я хочу, чтобы он смотрел в зеркало и сдерживал крики, потому что заставляет меня чувствовать себя невидимкой.
С той ночи я никогда не была для него невидимой. Но в последнее время он проходит мимо меня и здоровается в Вероникой и Саммер, но не со мной. Он улыбается им, но никогда мне.
Как будто он наказывает меня за то, чего я никогда не делала. Ладно, может быть, я сделала то же самое, но он начал это.
Или это сделала я?
Я не помню. В любом случае, он виноват. Я отказывают проигрывать ему или кому-либо ещё.
Я снова фокусируюсь на Эйдене.
— Как ты собираешься это сделать?
— Дай мне свой телефон.
— Что ты будешь с ним делать? — С подозрением спрашиваю я.
— Просто дай его.
Я разблокирую устройства и передаю Эйдену.
Он что-то печатает, потом показывает мне. Он написал Коулу с моего телефона.
Сильвер: Мы отослали папочкиного водителя и угадайте, что мы сделали?
Коул просматривает сообщение, но не отвечает.
Губы Эйдена растягиваются в ухмылке, когда он снова печатает. Он так погружается в детали, что даже упомянул, как я обращаюсь к своему отцу.
Он отправляет ещё одно сообщение и показывает его мне.
Сильвер: Эйден трахнул меня так сильно, что мне так больно, и я не могу пошевелиться.
Я задыхаюсь, желчь подступает к горлу от образа, который он нарисовал в голове Коула обо мне.
— Зачем ты это сделал?
— Разве ты не хочешь, чтобы он так думал?
— Да, но не таким образом.
— Поверь мне, ему нужно получить грубые детали, чтобы отреагировать…. — Он замолкает и достаёт свой телефон. На экране вспыхивает имя Коула. — Вспомни дьявола.
— Ты собираешься отвечать? — Шепчу я.
— Нет. Лучше держать его в напряжении, тебе не кажется?
— Ну, конечно.
Это моя месть. И я не бросалась и не занималась сексом просто назло ему, но Коул та думает.
Это единственное, что имеет значение.
Мой телефон гудит от сообщения с неизвестного номера. Эйден начинает смотреть его, но я выхватываю телефон.
Я не хочу, чтобы он, из всех людей, знал об этой части моей жизни. Мы могли бы быть союзниками, но я не доверяю Эйдену, ни капельки. Если он думает, что раскрытие этого принесёт ему какую-либо пользу, он сделает это в мгновение ока.
Один взгляд на текст заставляет мою кожу покалывать.
Неизвестный номер: Мне нравятся новые часы.
Я получаю подобные сообщения в течение последних нескольких недель. Сначала мне понравилось, как кто-то похвалил мою игру на пианино и сказал, что у меня самые лучшие платья.
Именно когда сообщения начали описывать мой распорядок дня и одежду, которую я носила на улице, я поняла, что у меня может быть преследователь.
Единственная причина, по которой я проигнорировала это, заключается в том, что это были просто безобидные сообщения. Кроме того, папочка готовится к важной внутренней кампании. Я ни при каких обстоятельствах не буду рассеивать его внимание.
Мама тоже участвует в этой кампании, и, если она узнает об этом, она поднимет шум и расскажет об этом в социальных сетях. Это последнее, чего я хочу.
Так что пока что я решали держать это при себе. Если это станет более настойчивым или жутким, я скажу папе, или, может быть, Фредерику. Он разбирается в пиаре, так что будет знать, как с этим справиться.
Сначала мы подъезжаем к моему дому.
— Дерек, пожалуйста, отвези Эйдена домой.
— Я буду держать Нэша на грани. — Эйден подмигивает. — Это будет так весело.
Нет. Это не весело. Возможно, я и хочу отомстить Коулу и не позволю ему отодвинуть меня на задний план, но мне это не нравится.
Это просто необходимость.
Эйден, однако, находит в этом наибольший восторг.
Я уже собираюсь выйти, когда папочка заглядывает в пассажирское окно.
— Эйден, отлично. Присоединяйся к нам.
Улыбка автоматически появляется на моём лице в тот момент, когда я вижу его. Я выскакиваю из машины и сжимаю его в объятиях.
— Папочка! Что ты делаешь дома так рано?
Он приглаживает мои волосы назад — это привычка, которую он завёл, когда у меня была лихорадка, ещё с тех по, как я была маленькой, и обычно это снова погружает меня в сон. Даже сейчас, когда я выросла, он всё ещё делает это.
Мне всегда нравилось, когда я болею. Это единственный раз, когда мои родители ухаживают за мной всю ночь без ссор.
Папочка — высокий мужчина с более тёмным оттенком светлых волос, чем у меня. Его светло-карие глаза под солнцем превращаются в завораживающие карие.
На нём костюм-тройка итальянского покроя, и он всё ещё в кожаных ботинках, что означает, что он недавно вернулся домой. Обычно он переодевается в свитер-кардиган, как только выходит из офиса. Если только у него нет компании.
Его следующие слова подтверждают мои подозрения.
— Нам с Джонатаном нужно обсудить кое-что важное с тобой и Эйденом.
— Это по поводу сбора средств? — Спрашиваю я.
— Давай поговорим в доме. — Папочка кивает своему водителю. — Спасибо, Дерек. На этом всё.
Эйден идёт за нами внутрь, а я продолжаю держаться за папочкину талию. У меня такое ощущение, будто я не видела его целую вечность. В последнее время он не только был занят, но и мама приходила без предупреждения, требовала, чтобы я проводила с ней время, и жаловалась, что я больше ни при каких обстоятельствах этого не делаю.
Чувство вины часто срабатывает, и я оказываюсь в её квартире, прежде чем осознаю это.
Мы идём в папин кабинет. Он такой же большой, как конференц-зал, с фотографиями в чёрных рамках предыдущих лидеров Консервативной партии, на которых Папочка смотрит снизу-вверх.
Дерево и люстры дают представление о древних корнях Папочки и о том, как сильно он верит в классику с современным уклоном. У всего в его кабинете есть своё время и место. Ты никогда не найдёшь бумаги, сложенные друг на друга или в беспорядке.
Он весь в законе и порядке до такой степени, что использует это в качестве лозунга своей кампании.
Посередине есть стол для совещаний с доской для презентаций и всем прочим.
Мы проходим в соседний зал с коричневыми кожаными диванами и креслами. Дядя Джонатан уже сидит там, потягивая скотч из стакана и просматривая в своём планшете что-то похожее на показатель FTSE 100* (Financial Times Stock Exchange Index — Английский фондовый рынок, отражающий состояние и развитие экономики Великобритании).
Эйден — точная копия своего отца внешне. У них одинаковые чёрные волосы и тёмно-серые глаза. У дяди Джонатана, однако, более острые черты, и он пугает ими своих противников. Он уничтожил бесчисленное множество компаний и конкурентов, пока они либо не исчезли с лица земли, либо не согласились на его условия. И всё, что его волнует, — это прибыль и движение вперёд.
Я рада, что папа его друг, а не враг. Заметив нас, он убирает свой стакан и планшет на стол.
— Замечательно, вы она здесь. Это сэкономит нам время, чем разговор по отдельности.
— Присаживайтесь.
Папочка указывает на диван, устраиваясь рядом с дядей Джонатаном.
— Что происходит? — Спрашиваю я после того, как мы с Эйденом садимся рядом друг с другом.
— Мы с Джонатаном поговорили, — начинает папа. — И мы думаем, что было бы замечательной идеей соединить наши семьи браком. То есть, если только вы оба согласны.
Если бы я что-нибудь пила, я бы выплюнула это всё прямо сейчас. Неудивительно, что папа и дядя Джонатан захотят объединить усилия, но я никогда не думала, что это произойдёт так скоро или таким образом.
— У Эйдена нет причин отказываться. — Джонатан поднимает брови, глядя на сына. — Не так ли?
— Меня это вполне устраивает. — Говорит Эйден.
Я бросаю взгляд в его сторону, спрашивая его без слов, какого чёрта он делает.
— Помнишь, что я говорил тебе о том, чтобы стать союзниками? — Шепчет он.
— Но нам всего по пятнадцать. — Говорю я папе.
— Не будет никакого брака, по крайней мере, до окончания университета, принцесса. Это просто расставит камни по местам.
— Или, скорее шахматные фигуры. — Джонатан отпивает из своего стакана.
Я знаю всю суть происходящего. Папочка — госсекретарь, который может помочь дяде Джонатану, а взаимен он протолкнёт его на следующих выборах к самой заветной месте папы — стать премьер-министром.
Он уже собирает голоса, чтобы стать лидером Консервативной партии, и к следующим всеобщим выборам Папочка станет самым сильным лидером страны.
Я хочу помочь ему всем, что у меня есть. Я действительно хочу. Но… что-то в моей груди болит при мысли о помолвке с Эйденом, когда…
Нет.
Я не позволяю своему мозгу закончить эту мысль.
Мой телефон звонит, и я извиняюсь, вытаскивая его, чтобы выключить. Имя в текстовом уведомлении останавливает меня на полпути.
Коул.
Это словно знак. Он пишет мне сейчас, чтобы остановить меня, пока не стало слишком поздно.
Моё сердце колотится так громко, когда я открываю сообщение.
Коул: Вы с Эйденом заслуживаете друг друга. Ты сука, а он псих. Однажды ты упадёшь, Бабочка, а я буду стоять там и смотреть, как ты горишь.
Что-то ломается у меня в груди.
Я слышу это, чувствую это, я просто не могу этого видеть.
Мои глаза горят от слёз, но я глубоко вдыхаю, не позволяя им пролиться.
Я леди.
Леди не плачут на людях.
— Ты не обязана этого делать, если не хочешь, принцесса. — Папочка улыбается мне с такой тёплой улыбкой, что мне хочется снова его обнять. — Ты же знаешь, что я никогда не буду заставлять тебя что-либо делать.
— Я хочу этого. — Мне удаётся улыбнуться. — Я буду помолвлена с Эйденом.
Я помогу Папочке.
И самое главное, я справлюсь с раковой опухолью, которая гложет меня уже много лет.