— Нет, больше никаких издевательств, — бормочу я, отодвигая от себя измазанный банан. — Тонкость — это название нашей игры.
Мы все замираем, когда дверь открывается и входит мистер Мерфи с обычной улыбкой на лице. Клянусь богом, его глаза скользят по мне, прежде чем он отворачивается. Я ожидала каких-то странностей между нами после истории с Дженикой, но он был, как обычно, весел.
Это чертовски подозрительно.
— Давайте подкараулим его после урока, — бормочу я, и Черч издаёт тихий звук цок-цок на выдохе.
— После Кулинарного клуба, — поправляет он, и я закатываю глаза.
— Как я могла забыть? Что мы готовим сегодня: поминальные пирожки? Печенье-убийца? Солёные крендельки с горчичным соусом?
— Это неплохая идея, — соглашается Черч, по-прежнему улыбаясь, а затем протягивает руку, чтобы взять лист. — Итак, о чём мы должны сделать нашу настольную игру: о герпесе или хламидиозе?
— У Спенсера есть и то, и другое: спроси у него, — близнецы указывают на друга, и мои глаза расширяются.
— Это неправда, — огрызается он, отталкивая их руки. Я замечаю, что мистер Мерфи наблюдает за нами. Как только он замечает, что я смотрю в его сторону, он поворачивается обратно к мистеру Крачеку, но не тут-то было, в его глазах мелькнул страх.
Может быть, он знает, что мы за ним следим?
— Если это так, я отрежу тебе яйца, — бормочу я, облизывая нижнюю губу и наблюдая, как мистер Мерфи выходит из класса. О да, этот парень чертовски подозрителен. В реальной жизни никто не бывает таким милым. Ни за что на свете.
Мы начинаем наш проект с создания этой до глупости простой настольной игры, которая подчёркивает опасность герпеса. Это действительно, гм, поучительно. На это уходит остаток дня, с перерывом на обед в середине.
Позже, когда мы выходим из класса, я чувствую, как Спенсер подходит вплотную ко мне сзади. Он запускает пальцы в мой задний карман и наклоняется, его дыхание шевелит мои волосы.
— На потом, — шепчет он, и когда я протягиваю руку назад, чтобы посмотреть, что он сделал, я нахожу несколько презервативов у себя в кармане. Мои щёки вспыхивают, и я с трудом сглатываю. Но мы не единственные, кто ворует презервативы.
— Итак, куда же, чёрт возьми, я дел остальное? — бормочет мистер Крачек, вытряхивая пустую коробку из-под Троян (прим. — Троян — популярная марка презервативов). Упс?
— На потом, моя задница, — ворчу я, и Спенсер улыбается мне.
— Если ты этого хочешь… — говорит он, и я шлёпаю его. Сильно. Но он мускулистый и сексуальный, и это слишком приятно, чтобы быть наказанием.
Чёрт возьми.
Мне действительно нравится этот парень, да?
Глава 9
После занятий мы собираемся на кухне в Кулинарном клубе, и мне на самом деле приходится ненадолго спрятаться в кладовке, чтобы скрыть несколько слезинок счастья. Я никогда не думала, что когда-нибудь снова увижу такой день, как этот — со Спенсером, сидящим на краю одной из столешниц и макающим палец в глазурь Рейнджера (звучит грязнее, чем есть на самом деле), и слыша сладкий, леденящий кровь крик Спенсера, когда Рейнджер тыкает в него вилкой, и он истекает всей упомянутой глазурью.
Чистое блаженство.
Позже, когда мы гуськом выходим из комнаты, Спенсер прижимает меня к двери.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я, поворачиваясь и ловя его прекрасный бирюзовый взгляд. Моё сердце бешено колотится, но мне удаётся сохранить самообладание.
— Помнишь, что я сказал вчера? Мы поговорим, Чак. Нравится тебе это или нет. — Он замолкает, облизывает губы и отводит взгляд. Я поворачиваюсь и вижу близнецов в окне, они наблюдают за нами.
Здорово.
Пленённая аудитория.
Пленённая аудитория, состоящая из супергорячих идентичных близнецов, великолепного президента Золотого Мальчика и его татуированного вице-президента.
— Даже если ты просто хочешь остаться друзьями, — продолжает Спенсер, поворачиваясь, чтобы снова посмотреть на меня. Напряжённость в его глазах ошеломляет, как тропический шторм, ради которого мне хочется раздеться догола и танцевать под дождём. Чёрт. — Всё нормально. Просто… скажи мне.
— Какие есть альтернативы? — спрашиваю я, потому что на самом деле не позволяла себе заходить так далеко. Честно говоря, я всё ещё не оправилась от переживания его почти-смерти.
— Быть моим… парнем, — говорит Спенсер, сверкая лисьей ухмылкой. Он наклоняется ко мне, как в тот день, когда прижал меня к дереву и зацеловал до усрачки. Его губы скользят по моей шее, и я вздрагиваю. Мои глаза закрываются сами по себе. — Знаю, что я немного придурок, но дай мне шанс, Чак.
— Ты пытался избить меня, — бормочу я, и Спенсер улыбается.
— Не ври: я видел ту книгу о хулиганских романах в твоей комнате. Кому не нравится хороший роман о врагах и возлюбленных? Кроме того, ты сам напросился, придурок.
— Пошёл ты, — бормочу я в ответ, краснея с головы до ног.
Новый парень, да?
Папе бы это не понравилось.
Честно говоря, мне всё равно.
— Спенсер, — начинаю я, и тут дверь распахивается.
— Ребята, вы должны это увидеть, — шепчет Рейнджер, и мы со Спенсером обмениваемся взглядами, прежде чем последовать за ними в коридор.
Ещё одна записка от Адама, приклеенная скотчем к моему шкафчику (моему первоначальному шкафчику, который я только недавно вернула, потому что, знаете, связи в Студенческом совете и всё такое).
Оно написано фиолетовыми чернилами, как и все остальные.
Дорогая Ева,
Та смерть не была самоубийством.
Мы оба знаем, что это ты должна была висеть на том дереве.
Беги, беги так быстро, как только сможешь.
С любовью, Адам.
— Что за вечно любящий трах? — я задыхаюсь, когда Рейнджер выхватывает у меня записку и читает её, стиснув зубы, его рука сжимается в кулак и сминает край бумаги.
— Это такая хренотень. — Он поднимает глаза и смотрит на Черча. — Разве мы не можем заплатить какой-нибудь независимой судебной лаборатории за проверку этой ерунды? Там должны быть отпечатки пальцев, волокна или что-то ещё, что они могли бы использовать, чтобы выяснить, кто это написал.
— Это не такая уж ужасная идея, — говорит Черч, пока Спенсер таращится на записку.
— Это и есть те записки, которые ты получала? — спрашивает он, проводя пальцами по своим серебристым волосам. — Кто, чёрт возьми, этот ебанутый ублюдок? — мрачное выражение мелькает на его лице, и я представляю, что, если бы он знал, вся эта мантра «давайте побьём его», которую постоянно выкрикивают парни, звучала бы очень, очень правдоподобно.
— Это уже четвёртая, — признаюсь я, стиснув зубы. — Но они становятся всё хуже, всё более жестокими. Как думаете, я должна показать её отцу?
— Решать тебе, — отвечает Рейнджер, сильно хмурясь. Между его тёмными бровями появляется маленькая складочка, и мне приходится бороться с желанием протянуть руку и разгладить её большим пальцем. — Но это пугает меня. Я беспокоюсь о тебе, Шар…ли. — Я улыбаюсь. Он чуть снова не назвал меня Шарлоттой.
— У меня есть вы, парни, я не боюсь. — Я засовываю пальцы в карманы и дотрагиваюсь до презервативов, губы подёргиваются.
— Но, может быть, тебе стоило бы? — начинает Рейнджер, его взгляд снова устремлён вдаль. Близнецы обмениваются взглядами, когда Черч выхватывает листок из пальцев лучшего друга.
— Я отправлю её начальнику службы безопасности моих родителей. Конечно, он может что-то с этим сделать.
— Ты уверен, что это то, чего ты хочешь? — спрашивает Рейнджер, пристально глядя на своего президента.
— Абсолютно. — Черч кладёт записку в карман как раз в тот момент, когда уборщик Эдди и ночной сторож Натан выходят из-за угла. Ни один из них не выглядит особенно счастливым, увидев нас.
— Школьный совет хочет, чтобы коридоры были свободны после семи. Вам придётся заняться болтовнёй в другом месте. — Натан шмыгает носом и протягивает руку, чтобы потереть его. В его бороде есть что-то подозрительно похожее на крошки Чито, и от него пахнет, как от чана с Маунтин Дью. Мои глаза сужаются. Этот парень на самом деле не такой уж старый? Как он вообще получил эту работу? Он бесполезен.
— Вам нравится слоняться по кампусу, воровать еду у студентов и вообще быть неумелым, неадекватным дураком? — спрашивает Черч, расправляя лацканы своего тёмно-синего блейзера академии. — Вместо того, чтобы беспокоить Кулинарный клуб — кстати, у нас есть разрешение на ночную работу в этом здании — возможно, вы могли бы лучше позаботиться о том, чтобы студенты не умирали на вашем дежурстве.
Натан сильно хмурится, и его ноздри раздуваются от гнева, но я сомневаюсь, что у него хватит мужества противостоять Черчу Монтегю. Этот парень наводит ужас, хотя теперь я убеждена, что он гораздо глубже и с большим количеством нюансов, чем кажется на первый взгляд. Его эмоции в лесу доказывали это. Вы не сможете подделать такой уровень чувств; даже смотреть на это было мучительно.
Мой взгляд перемещается на Эдди, этого долговязого парня средних лет в накрахмаленной, чистой униформе, с идеально причёсанными волосами, намазанными гелем и с грубыми руками, забрызганными белой краской. Он настолько прост, насколько это возможно, но, на мой взгляд, каждый здесь подозреваемый.
— А теперь, если вы нас извините, — продолжает Черч, а затем уходит по коридору, и остальные следуют за ним.
— Он всегда был таким? — шепчу я Рейнджеру, наклоняясь и вдыхая его запах чего-то сладкого и кожи. Моя кожа покрывается гусиной кожицей, но я игнорирую это чувство, засовывая руки в карманы, чтобы скрыть реакцию.
— С тех пор, как нам было по шесть лет, — отвечает он со вздохом, но я замечаю, что его губы слегка подёргиваются, как будто он борется с улыбкой. Черч ведёт нас по коридору и случайно проходит мимо кабинета мистера Мерфи, слегка притормаживая. Он на мгновение заглядывает в окно, а затем окидывает взглядом длинные каменные коридоры.
Я всё ещё не совсем привыкла к истории и величию этого места. Западное побережье — это что-то вроде крошечной Америки. Самому старому отст