— Чёрт подери, это мистер Дэйв, — выдыхаю я, лихорадочно оглядываясь в поисках куста гибискуса, в который можно было бы запрыгнуть. Но уже слишком поздно. Он увидел меня, и его глаза расширились от удивления. Мы стоим там, уставившись друг на друга, злобный жуткий-библиотекарь против надоедливого студента мужского пола, ставшего дочерью женщины, с которой он трахается.
«Дорогой Бог Дыр и других подобных пространств, пожалуйста, откройся и проглоти меня сейчас. Я знаю, ты никогда не слушал меня раньше и продолжаешь позволять ужасным, смущающим вещам происходить со мной, но только в этот раз, не мог бы ты сделать исключение?»
Не повезло.
Мистер Дэйв прокладывает путь в нашу сторону, его тёмные глаза похожи на копья, а рот так сильно нахмурен, что я бы не удивилась, если бы он так и остался.
— Вы новый парень моей матери? — спрашиваю я, глядя на него с выражением абсолютного недоверия. — Как? Вы живёте в Коннектикуте.
— Я знаю, ты встречалась с Йеном раньше, — говорит мама, обходя меня сзади, чтобы взять за руку своего нового кавалера. — Но я хотела сделать тебе сюрприз.
— Как вы познакомились? — спрашиваю я, пытаясь разобраться во всём этом. Вы не можете просто так случайно столкнуться с кем-то с другого конца континента. Совпадений не бывает. «Ну, конечно, за исключением того, как ты однажды столкнулась с близнецами на набережной…» Внезапно я обливаюсь потом, и мой разум сходит с ума.
Все под подозрением, не так ли? Каждый человек, которого я знаю.
— Я приехал сюда навестить семью во время зимних каникул и столкнулся с твоей матерью, — грохочет мистер Дэйв, и этот голос подобен камням, катящимся с горы. — Мы просто случайно смогли найти общий язык. — Он бросает на неё взгляд, и его лицо смягчается почти правдоподобным образом.
«Психопаты не испытывают человеческих эмоций как таковых, но чрезвычайно искусны в их имитации».
Слова Черча поражают меня, как товарный поезд, и я осознаю, что делаю шаг назад. Не может быть, чтобы мистер Дэйв — если это вообще его настоящее грёбаное имя — случайно столкнулся с моей мамой в районе метро, где проживает более тринадцати миллионов человек. Всё это как-то связано со школой, и со мной, и с убийством Дженики. Я это чувствую.
— Я знаю, это немного странно, милая, — начинает мама, но я уже отступаю ещё на шаг. Тёмные глаза мистера Дэйва отслеживают мои движения, прежде чем перевести взгляд на улицу и обратно. Он ищет своих сообщников? Мужчина проверяет охрану, которая следила за мной и мамой здесь сегодня вечером?
— Это больше, чем просто немного странно, — говорю я ей, возвращая внимание к Йену Дэйву. Я имею в виду, что это за имя такое?! Это такая же подделка, как накладные ногти. — Это жутко. Ты ведь знаешь, что кто-то напал на меня в школе, верно? И я не имею в виду в Адамсоне, я имею в виду в Санта-Крузе. И в течение недели, когда мистер Дэйв отсутствовал.
— Ты в чём-то обвиняешь Йена? — спрашивает мама, и её голос звучит чрезвычайно озадаченно. — Это нелепо.
— Шарлотта, — начинает мистер Дэйв, и я шокирована отсутствием у него удивления по поводу моего раскрытия пола, пока не вспоминаю, что он знал. Он знал всё это время, даже когда не должен был знать. — Я обещаю тебе, что эта история с твоей матерью была незапланированной. Честно говоря, это немного неуместно, но…
— Извините, мне нужно в уборную, — выпаливаю я, поворачиваясь и направляясь в ресторан. Я в лёгком оцепенении ищу и нахожу женский туалет, проскальзываю внутрь и запираю за собой дверь на засов. — Чёрт возьми, чёрт возьми, чёрт возьми, — ворчу я, набирая номер Рейнджера. Я не уверена, почему из всех парней я выбираю именно его, чтобы позвонить первым. Это просто происходит.
— Шарлотта? — спрашивает он, его голос резкий и мрачный. — Всё в порядке?
— Моя мама встречается с мистером Дэйвом. Он её новый парень. Они пытались скормить мне какую-то дерьмовую ложь о том, как она познакомилась с ним, когда он приехал сюда навестить семью в декабре, но… серьёзно?! Я не дура. Ты не можешь просто случайно найти мать одного из своих учеников в Лос-Анджелесе, когда живёшь в грёбаном Натмеге, в штате Коннектикута.
— Мы сейчас приедем, — говорит Рейнджер, но я не понимаю, что от этого поменяется. Не похоже, что мистер Дэйв пришёл сюда сегодня вечером, чтобы убить меня.
— Нет, нет, в этом нет необходимости, — говорю я, потирая пальцами переносицу. — Давай я просто поужинаю с этим мудаком и посмотрю, не выдаст ли он чего-нибудь.
— Ты уверена? — спрашивает Рейнджер, и позвякивание ключей на заднем плане, возможно, указывает на то, что он уже в пути.
— У меня есть охрана, мы в переполненном ресторане, со мной всё будет в порядке. — Я выдыхаю и прислоняюсь спиной к стене. — Просто… держи телефон при себе на случай, если что-нибудь случится, хорошо?
— Понял, — говорит он, а затем наступает долгая, неловкая пауза, во время которой кажется, что Рейнджер может сказать что-то важное. Вместо этого всё, что я получаю, это: — Будь осторожна и сообщай о новостях. — А потом друг вешает трубку. Вздохнув, я засовываю телефон в карман и направляюсь к двери, чтобы найти мистера Дэйва и маму, которые уже ждут за соседним столиком.
— Ты в порядке? — спрашивает мама, когда я сажусь и открываю меню, отвечая фирменным взглядом мистера Дэйва на его же. Этот мужик — самый злобный библиотекарь, которого я когда-либо встречала, и поверьте мне, я встречала несколько настоящих победителей. Однажды библиотекарша на школьной книжной ярмарке избила меня мухобойкой за то, что я помяла страницу в книжке с картинками.
— В порядке, — говорю я, заставляя себя улыбнуться, и утыкаюсь лицом в меню.
Первую половину ужина мама пытается разговорить нас, вытягивая из нас обоих неохотные ответы. Разговор ни к чему не приводит, и в конце концов она просто флиртует и болтает с Йеном, пока я вонзаю вилку в свой, по общему признанию, вкусный чизкейк и притворяюсь, что не слушаю.
К сожалению, большую часть разговоров ведёт мама, и к тому времени, когда ужин заканчивается, я не получаю от Йена никакой новой информации, никаких подсказок.
Он выводит нас на улицу и помогает сесть в такси, прежде чем подарить маме самый страстный поцелуй на прощание, который я когда-либо видела. У меня отвисает челюсть, и, клянусь, мистер Дэйв ухмыляется мне, прежде чем закрыть дверь, и такси уносится вниз по улице.
— Что думаешь? — спрашивает мама, поворачиваясь, чтобы посмотреть на меня, и беря мои руки в свои. Я бросаю на неё свой самый скептический взгляд, который оттачиваю с пяти лет. Этот взгляд очень ясно говорит: «ты, блядь, сейчас серьёзно?»
— Мам, этот мужик — подонок. Он явно преследователь. — Я выбрасываю руку вперед для пущей выразительности. — Как так получилось, что учитель из моей школы встречается с моей мамой? А после этого, был убит студент?
— Твой отец сказал, что это было самоубийство, — таков её единственный ответ, её губы поджаты с каким-то надутым выражением. — И иногда судьба вмешивается в жизнь человека, Шарлотта.
— Я не верю в судьбу, — бормочу я, скрещивая руки на груди и выдыхая. — Но я правда верю в убийц, преследователей и библиотекарей-психопатов, которые следуют за мной по всей стране, чтобы повесить меня в петле.
— Может, ты перестанешь так драматизировать? — мама стонет, прикладывая ладонь ко лбу. — Мне он нравится — очень нравится. И я не собираюсь прекращать встречаться с ним без уважительной причины. Просто потому, что тебе не нравится, как мы встретились, это не значит, что он убийца.
Я плотно сжимаю губы и отворачиваюсь к окну. На сегодня я больше не буду с ней спорить.
Мистер Дэйв причастен к убийству Дженики, к убийству Юджина, и я собираюсь, чёрт возьми, доказать это.
Глава 19
Пятница не наступает слишком долго. Я буквально отсчитываю секунды. Дело не в том, что мне не нравится проводить время с мамой, но, клянусь, каждый день происходит какое-то мероприятие с участием Йена Дэйва. Но я не могу сбежать, не тогда, когда мама взяла отгул на неделю, чтобы провести время со мной. Я знаю из подслушанного разговора между ней и папой, что он давал ей дополнительные деньги, чтобы помочь оплачивать счета и наши прогулки.
Так что я выдерживаю, и мы делаем маникюр, устраиваем пикник в парке и вместе отправляемся на дегтярные ямы Ла Бреа. В целом это неплохая поездка, но квартира маленькая и душная, и я не чувствую себя как дома. По какой-то причине это всё заставляет меня скучать по Академии Адамсон ещё больше.
— Какое милое платье, — говорит мама, когда я выхожу из ванной в розовом коктейльном платье, туфлях-лодочках телесного цвета и с маленькой блестящей сумочкой, которую выбрал Рейнджер. Клянусь, этот парень помешан на милых штучках. Его щёки розовеют, когда он видит что-то, что ему нравится, а потом, если вы попытаетесь упрекнуть его в этом, он злится до чёртиков.
— Спасибо, — отвечаю я, кладя руку на живот, чтобы унять бабочек. Ужин с родителями никогда не бывает лёгким, особенно когда тебе нужно беспокоиться не только о парне. — Я нормально выгляжу?
— Ты же моя дочь? — говорит она, и я улыбаюсь.
Раздаётся стук в дверь, и я ловлю себя на том, что резко втягиваю воздух, чтобы успокоить нервы, прежде чем пойти открывать.
Дверь широко распахивается, и вот они стоят группой, все в строгих костюмах и галстуках. У меня отвисает челюсть, и я остолбенело смотрю, как Спенсер суёт мне в руки огромный букет роз.
«Ну, здравствуй, Студенческий совет Адамсона».
— Я тоже рад тебя видеть, — говорит он, сверкая улыбкой.
— Добрый вечер, Чак, — говорят близнецы в унисон.
Рейнджер предлагает один розовый тюльпан, в то время как Черч оценивающе оглядывает меня.
— Я должен сказать, что наш последний помощник и близко не был таким привлекательный.
Мои щёки вспыхивают, и я на мгновение замолкаю, но Черч просто… ну, такой кокетливый. Иногда. Я имею в виду, когда он не ведёт себя как хладнокровный социопат, психопат или что-то в этом роде.