— Верно… — Спенсер замолкает, а затем пытается пригладить волосы ладонью. — Потому что он в тебя влюблён.
— Он почти не разговаривает со мной.
— Он заплатил миллионы долларов и воспользовался связями, чтобы устроить тебе приватный вечер в Диснейленде, чего не делают даже для мировых лидеров. Ты ведь понимаешь это, верно? Это блядь нихрена себе.
— Он не может быть влюблён в меня, — продолжаю я, и Спенсер вздыхает.
— Почему нет?
— Это невозможно, не так быстро.
Тишина. И затем…
— О, правда? — спрашивает Спенсер как раз перед тем, как дверь распахивается и входят близнецы.
Тобиас бросает взгляд на полотенце, а затем снова смотрит на нас.
Мои щёки вспыхивают.
— У нас есть закуски на сегодня, и много травки. Ты остаёшься? — спрашивает Тобиас, когда Мика бросает на меня несколько сочувственный взгляд.
— Я… это хорошая идея? — спрашиваю я, и близнецы обмениваются взглядами.
— А почему бы и нет? — отвечают они, поворачиваясь обратно ко мне и Спенсеру.
Они помогают мне подняться, и Спенс заботится о полотенце, относит его вниз и кладёт в стирку. У меня в животе порхают бабочки, гора беспокойства, и я не могу решить, стоит ли мне добавить ещё одно беспокойство к моему и без того длинному списку. Переживать из-за страха беременности было бы не очень весело.
— Чипсов? — спрашивает Черч, протягивая миску с Доритос, когда я прохожу в гостиную и сажусь рядом с ним на диван. Рейнджер сидит в кресле справа от меня, и, что удивительно, он не избегает смотреть на меня.
Мы пристально смотрим друг на друга.
Сегодня днём здесь было много пристальных взглядов.
— Нет, спасибо, — наконец отвечаю я, когда Спенсер, Мика и Тобиас гуськом входят в комнату и встают у камина, как родители, собирающиеся отругать непослушных детей. — Ребята, мне правда жаль…
— Это была моя вина, — говорит Рейнджер, его сапфировые глаза всё ещё не отрываются от моего лица. Я бы хотела, чтобы он отвернулся, посмотрел на что-нибудь другое, на кого-нибудь другого, на что угодно. — Этого больше не повторится.
— Чувак, мы подняли этот вопрос, — начинает Мика, — на экстренном заседании Студенческого совета, которое было у нас вчера вечером.
— У вас, ребята, проводятся экстренные заседания Студенческого совета, когда в школе даже нет занятий? — спрашиваю я, совершенно сбитая с толку всей этой ситуацией. — Зачем?
Они игнорируют меня.
— Мы сказали, что, если тебе нравится Чак, ты должен высказаться, а потом поговорить с ней об этом. И что же ты сделал? Скормил нам ту же чушь о том, что ты не встречаешься. Я понимаю, чувак, но нам нужно провести честную дискуссию. Эта хрень разлучит нас. — Мика пристально смотрит на друга, и наконец-то — наконец-то — Рейнджер отводит взгляд.
— Извините, ага, да. — Рейнджер оглядывается на меня, отрезая мою двухсекундную отсрочку. Он хмурится. — Я должен был что-то сказать.
— Я тебе нравлюсь? — спрашиваю я, указывая на него, и он вздыхает, почти как Спенсер, когда сокрушался, что его влечёт к такому уродливому, вспыльчивому парню.
— Наверное. — Рейнджер потирает лицо. — Да.
Я снова краснею, поджимая под себя ноги и накрываясь одеялом.
Черч очень старается не прикасаться меня, хотя мы сидим в нескольких дюймах друг от друга. Понимаете, что я имею в виду? Всё, что я получила, это то единственное объятие в последний день учёбы, а потом, что бы это ни было, в вестибюле во время остановки на отдых.
— Чак-лет? — спрашивает Спенсер, засовывая руки в карманы и наклоняя голову набок, серебристые волосы падают ему на лоб. — Это твой последний шанс высказаться.
— Я… — я перевожу взгляд с него на Тобиаса, затем на Мику, Рейнджера, Черча. Его янтарные глаза встречаются с моими. Он не отводит взгляда. Я хочу, чтобы он это сделал, но он этого не делает. Понимаете, что я имею в виду, говоря обо всех этих грёбаных пристальных взглядах? — Давайте… ладно. Прекрасно. Да. Мне нравится Рейнджер. Это просто как-то незаметно подкралось ко мне. Я не совсем понимаю, что происходит. В моей жизни было много влюбленностей, но ничего подобного этому. Вы, ребята, просто такая сплоченная команда.
— У меня есть новости, которыми, полагаю, я должен с вами поделиться, — начинает Черч, а затем вздыхает.
— Новости?
— Пока нет, — огрызается Спенсер, тяжело опускаясь в кожаное кресло с откидной спинкой. — Давай сначала разберёмся с этим. Чак может встречаться… в этом кругу, я думаю. Пока мы все как бы не разберёмся во всём. Это сработает?
— Это сработает для тебя? — Тобиас возражает, и Спенсер пожимает плечами.
— Думаю, справедливость есть справедливость. И вы, ребята, моя настоящая семья, как и моя вечная команда. — Как только он произносит эти слова, я чувствую что-то тёплое в центре своей груди. У меня тоже была такая мысль насчёт вечной команды. Я облизываю нижнюю губу. — Я не в восторге от этого. В идеале мы с Чаком просто были бы вместе, но я не могу потерять вас, парни.
— Ты бы никогда не потерял меня, — говорит ему Мика, присаживаясь на краешек кресла Спенсера. Они странно, по-братски обнимают друг друга, прежде чем разойтись. — Но на самом деле, я ценю, что вы, ребята, подождали, чтобы поговорить с нами.
— Конечно, — рычит Рейнджер, отводя взгляд. Ему явно стыдно, может быть, он немного сбит с толку. Я тоже. Я думаю, что мы все так себя чувствуем?
— Как ты думаешь, нам нужна утренняя таблетка или что-то в этом роде? (прим. — Утренняя таблетка — таблетка экстренной контрацепци) — говорит Спенсер, и все поворачиваются, чтобы посмотреть на нас. — Мы не пользовались презервативом, но я вытащил…
— Чёртов Христос. — Рейнджер на минуту подпирает голову рукой, прежде чем встать. — Я собираюсь испечь пирог, чтобы успокоиться. Можешь тащить свою идиотскую задницу в аптеку за таблетками, если ты такой чертовски тупой.
Только он не упоминает, что нечто подобное чуть не произошло между ним и мной незадолго до этого.
Я сижу там, молясь Богу Дыр Всех Смущённых людей, и пытаюсь понять, что происходит. Я встречаюсь… с четырьмя парнями сейчас? Пятью? Я бросаю взгляд на Черча.
— Какие новости? — спрашиваю я его, и он улыбается, лезет в карман своего синего пиджака и достаёт бархатную коробочку. Я принимаю её, ожидая ещё один значок Студенческого совета Академии Адамсон для парней.
Вместо этого я получаю… обручальное кольцо.
Глава 21
— В последнее время у меня было так много секса, — стону я, уткнувшись лбом в колени, со светлых волос на полотенце стекает солёная вода. Моника нежно похлопывает меня по спине, но мы ещё не совсем вернулись к тому уровню дружбы, когда ей позволено обнимать меня.
— Это нормально для девственницы, — говорит она, и я искоса смотрю на неё, приподняв одну бровь. Последние несколько недель были… интересными. Что касается парней из Студенческого совета, то они приходят в себя так же быстро, как и злятся, и всё кажется нормальным, но подспудное напряжение есть. Рейнджер и Черч больше ничего не говорили по поводу наших отношений, но, знаете, возможно, они не чувствовали в этом необходимости, учитывая, что я сейчас помолвлена.
Я стискиваю зубы.
— Да? — спрашиваю я, и она кивает.
— Совершенно нормально. В конце концов ты сбавишь обороты. — Моника делает паузу и приподнимает солнцезащитные очки, тёмными глазами изучая парней, пока они тренируются на досках для серфинга. Я весь день давала уроки, и единственный человек, который, кажется, действительно имеет какие-то навыки в этом виде спорта — это Черч. Шокирующе, верно? — Вообще-то, нет, я солгала. Я не думаю, что ты сбавишь обороты, пока тебе не исполнится лет тридцать. Или, может быть, сорок или пятьдесят. — Я снова уткнулась лбом в колени.
Папа сейчас здесь, в Санта-Крузе, но и ребята тоже.
После того, как я провела время с мамой в Лос-Анджелесе, я приехала сюда, чтобы провести Четвертое июля с Арчи, а парни разъехались к своим семьям по всей территории США. Однако для них нет ничего особенного в том, чтобы просто запрыгнуть в самолёт и помчаться куда глаза глядят, и вот они здесь.
Почти уверена, что папа теперь их ненавидит.
Может быть, потому, что он нашёл упаковку от той утренней таблетки в моём рюкзаке?
Я почти — почти — процитировала ему эту действительно замечательную строчку из телешоу «Соединённые Штаты Тары», где девочка-подросток язвительно спрашивает отца, должна ли она была позволить оплодотворенной яйцеклетке имплантироваться в её матку. Но это было бы совсем не хорошо.
— У меня в субботу большая вечеринка, — говорю я ей, поднимая голову и вздыхая. Я же не могу сказать ей, что это что-то вроде вечеринки по случаю моей помолвки? Что единственный способ, которым Черч смог вернуть меня в Адамсон — это пойти к его родителям.
Они все продолжают упоминать Монтегю с этим глубоко укоренившимся страхом в голосе, но я пока не смогла понять почему. Полагаю, я довольно скоро узнаю? План Черча состоял в том, чтобы сказать его родителям, что мы помолвлены, а затем позволить им надавить на папу. Они явно ещё не сделали этого, потому что он не убил меня во сне, но они это сделают. Очевидно, после вечеринки.
Я, блядь, до смерти напугана.
— Вечеринка Монтегю, я знаю. — Моника вздыхает и кладёт телефон на полотенце. — Что касается дерьма из высшего общества, то это сливки общества. Если ты хочешь стать более престижной, у тебя есть всего несколько вариантов. Есть Кэботы — они богаче бога, но это новые деньги. Может быть, званый вечер у Вандербильтов? Или что-то связанное с Блэквеллами? — она пожимает плечами, и я вздыхаю. Честно говоря, мне было бы наплевать на шикарный званый ужин, но если это единственный способ вернуть меня в Адамсон, я воспользуюсь им. — Где проводится вечеринка? Может быть, я могла бы заскочить? — она улыбается мне, но я качаю головой.
— Он лишь продолжает говорить, что пришлёт машину. Это всё, что я знаю. Я думаю, это секрет.