щими, когда их раскрасят.
Протянув руку, чтобы погладить бархатную кожу ее щеки, я бормочу:
— Когда тоска становилась слишком сильной, я приходил сюда и представлял, как ты сидишь на табурете перед мольбертом, рисуя что-то, что делало тебя счастливой. Может быть, мой портрет.
Натали смотрит на меня со слезами на глазах.
Я хочу поцеловать ее, но не делаю этого. Что бы ни случилось дальше, она должна быть той, кто инициирует это.
Возможно, сейчас я и король русской мафии, но моя королева всегда будет обладать наибольшей властью. Только она может заставить или сломать меня одним словом.
— Ты сказал, что никогда не приведешь меня сюда. Так что же изменилось? — интересуется Натали.
— Макс мертв.
Натали моргает. Я киваю, давая ей время обдумать это.
— Ты…
— Да.
— Потому что?
Я тихо говорю:
— Любой человек, который угрожает тебе, распрощается со своей жизнью, кто бы он ни был.
Натали снова моргает. Облизывает губы. Делает еще глоток вина.
Ее рука дрожит.
— Но для тебя это очень важно, правда? Я имею в виду, политически.
— Да.
— Это будет грязно?
— Что ты имеешь в виду?
— Будут ли другие парни бороться с тобой за то, чтобы стать главарем теперь, когда Макса больше нет?
Натали закусывает губу. Ее брови сведены вместе. Я не уверен, что она на самом деле имеет в виду, пока до меня не доходит, что она беспокоится.
О моей безопасности.
Обо мне.
Независимо от того, что это за эмоция, которая расширяется, как горячий шар в моей груди, я никогда не чувствовал ее раньше.
Мой голос звучит хрипло.
— Нет. Будет голосование, но это формальность.
Натали кивает, отводя взгляд. Тихим голосом она говорит:
— Хорошо.
Мне требуется каждая капля моего самообладания, чтобы не швырнуть этот чертов бокал вина, который я держу в руках, на пол и не прижаться губами к ее рту. Мне так нужно попробовать ее на вкус, что у меня почти слюнки текут.
Натали это чувствует. Глядя на мое лицо, ее щеки покраснели. Нат снова отводит взгляд, сглатывая.
— Мне нужно позвонить родителям. Они, наверное, думают, что у меня был нервный срыв. Я кричала как сумасшедшая, когда звонила им.
Я стараюсь говорить мягко, чтобы не отпугнуть ее жалобным рычанием.
— Конечно. Я оставлю тебя наедине. Я буду на кухне.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но она останавливает меня, произнося мое имя.
Когда я поворачиваюсь к ней, я вижу, как сильно она пытается держать себя в руках. Ее нижняя губа дрожит, лицо бледное, но плечи прямые, и она стоит прямо.
Она говорит:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что спас мне жизнь.
Мы пристально смотрим друг на друга. Воздух между нами потрескивает.
Я тихо говорю:
— Я же говорил тебе, детка. Это мой долг и удовольствие – заботиться о тебе.
Затем я поворачиваюсь и ухожу, оставляя Натали решать, достаточно ли этого, чтобы искупить все мои прочие грехи.
Жаль, что я не из тех, кто молится.
Мне бы сейчас очень пригодилась помощь высших сил.
44
Нат
В том отчаянном звонке, который я сделала своим родителям перед отъездом из Тахо, я сказала им, что бывший парень, с которым я встречалась некоторое время, угрожал, что он придет к ним домой и порубит их мачете, если я не вернусь к нему.
Драматично, я знаю, но это было эффективно.
Они любят смотреть документальные фильмы о настоящих преступлениях. Моя мать годами ждала, что кто-то ворвется в их дом и убьет их.
Поэтому, когда я перезваниваю им и говорю, что предполагаемый бывший был арестован и находится в тюрьме, она почти разочарована.
Когда она спрашивает меня, как идут дела, я отвечаю:
— Отлично.
Потому что ни одна мать не захочет услышать, что новый парень ее дочери – глава русской мафии, который изначально должен был убить ее, но вместо этого влюбился в нее и недавно спас ее от выстрела в лицо другим убийцей, чей мозг теперь украшает потолок дома, в котором она выросла.
Это было бы чересчур даже для нее.
Я вешаю трубку и звоню Слоан.
Она берет трубку и кричит.
— Я ужасно волновалась! Ты в порядке?
Я соскальзываю на пол и сажусь, прислонившись спиной к стене, подтянув колени и закрыв глаза.
— Прости. Я знаю, что ушла в состоянии невменяемости.
— Невменяемости? Ты сбежала, как будто за тобой гналась орда демонов, пожирающих души! И ты не сказала мне, что, черт возьми, происходит! Что произошло?
Я на мгновение задумываюсь, делаю глоток вина и решаю просто пойти и прыгнуть в воду.
— Убийца из мафии по имени Виктор пришел в дом, чтобы убить меня.
Тишина.
— Ну, сначала он должен был выудить у меня информацию о Дэвиде…
— Дэвиде?
— Кстати, на самом деле его зовут Деймон. Он тоже был в мафии. Долгая история. Но давай по существу. Итак, убийца появляется и как раз собирался застрелить меня, когда Кейдж врывается и стреляет в него вместо этого. Наконец-то мне повезло. Затем моя удача снова превращается в дерьмовый пшик, потому что я узнаю, что Кейдж изначально должен был выполнять работу Виктора, но отвлекся на мою ослепительную вагину.
Я делаю паузу, чтобы перевести дыхание.
— Ты все еще на линии?
— Просто достаю попкорн. Продолжай говорить.
Слоан никогда не пропускает ни одного удара, эта девушка. Она должна баллотироваться в президенты. Страна будет приведена в форму в мгновение ока.
— Итак, Кейдж ослушался прямого приказа своего босса, Макса, который также был боссом Дэвида, прежде чем Дэвид присвоил у него сто миллионов долларов и передал доказательства штату, чтобы федералы дали ему новую личность, чтобы он мог уйти из мафии и сбежать.
— У этого скряги было сто миллионов баксов все время, пока ты была с ним?
Слоан возмущена деньгами. Мне приходится удивляться ее приоритетам.
— Ага. У него также есть новая жена. О, я убежала вперед. Дэвид жив. Я нашла его в Панаме.
Слоан начинает смеяться.
— Конечно, ты это сделала. Господи Иисусе, а как же иначе.
— А у него еще была другая жена, до этой новой. Все время, пока мы были вместе, он был женат на какой-то принцессе сицилийской мафии. И у него было двое детей. Ты можешь в это поверить? Он двоеженец!
Слоан смеется еще громче.
Я кисло говорю:
— Извини, мы здесь говорим о моей жизни. Это не смешно.
— Детка, это самое смешное дерьмо, которое я слышала с тех пор, как нам было по двенадцать, и ты засунула тампон так глубоко в свою киску, что твоему отцу пришлось отвезти тебя в отделение неотложной помощи, чтобы вытащить его.
— Это были мои первые месячные! Я не знала, как правильно их использовать! И почему ты не беспокоишься о моем психическом состоянии? Меня чуть не убили! У меня тут нервный срыв!
Она вздыхает. Я представляю, как Слоан вытирает слезы от смеха с глаз и как ее лицо становится маслянистым от попкорна.
— У тебя не нервный срыв. Но я не виню тебя за то, что ты расстроена. Все это время и этот скряга Дэвид был на самом деле при деньгах. Какая огромная дыра в заднице.
Я потираю виски, недоверчиво качая головой.
— Ты не собираешься спросить, где я сейчас?
— Очевидно, что ты с Кейджем.
— Почему это так очевидно?
— Потому что, несмотря на то, что тебя чуть не убили, и твой мертвый жених на самом деле не мертв, просто конченный придурок, и бог знает, что еще ты мне не сказала, ты в порядке. И единственный раз, когда тебе было хорошо за последние пять лет, это когда ты была с ним.
У меня сжимается горло. Как и мой желудок. Я говорю тихим голосом:
— Он солгал мне.
Она не впечатлена моим заявлением.
— Фу. Он мужчина. Просто лиши его секса на неделю или две, и он больше никогда не будет тебе лгать.
— Неуместно наказывать кого-то, отказывая ему в интиме.
— Не говори глупостей. Это самый мощный инструмент в вашем арсенале.
— Что будет, когда ты найдешь того, кто тебе действительно дорог, Слоан?
— Боже милостивый. Ты все еще ставишь на эту дохлую лошадь, не так ли?
— Так и есть. Я знаю, что ты просто еще не встретила своего суженого.
— Это потому, что ты повредилась умом, когда тебе было шесть лет, когда ты упала с велосипеда и ударилась головой о бордюр.
— На мне был шлем.
— По фигу. С тех пор ты стала другой. Я пыталась убедить твоих родителей выдернуть вилку из розетки, но они привязались к тебе и отказались. Идиоты.
Я понимаю, что улыбаюсь.
— Я никогда не лежала в больнице, но спасибо за твою любовь.
— Не за что. И я знаю, что ты сейчас улыбаешься, так что даже не пытайся притворяться, что тебе больно, что я нахожу твою нелепую личную жизнь забавной.
— Кстати, о личной жизни, как поживает Брэд Питт-младший?
Слоан делает паузу.
— Кто?
— Тот сексуальный блондин, которого ты встретила в такси.
— О. Он. В зеркале заднего вида, детка.
Чем больше вещей меняется, тем больше они остаются прежними.
— Я скучаю по тебе.
— Я тоже по тебе скучаю. Возвращайся поскорее. Этот твоей собакен – самое скучное животное на планете. Все, что он делает, – это спит.
— Ты удивишься, если я скажу, что он напал на Виктора, убийцу, которого послали убить меня?
— Да, верно. Теперь ты просто все выдумываешь. Кстати, вчера вечером я видела Криса в магазине.
— О нет.
— О да. Он просил передать тебе, что извиняется за все, что когда-либо сделал, чтобы обидеть тебя, и надеется, что ты простишь его, а потом сбежал. Как думаешь, что заставило его это сделать?
Вспоминая свою последнюю встречу с Крисом, я корчу гримасу.
— Кейдж немного поболтал с ним как мужчина с мужчиной после того, как я сказала ему, что Крис проезжал мимо моего дома в любое время дня и ночи.
— Именно так я и подумала. Я бы хотела, чтобы у меня был мужчина, который защитил бы меня от всех придурков в мире.